Кровь баронов
Шрифт:
— Какая же иная причина заставила ее согласиться на свадьбу с Флорианом Гейерсбергом?
— Увы, Зильда, каждый день я задаю себе этот вопрос! В первую минуту моей скорби я, как и ты, решил, что Маргарита — изменница, и что ее поступок заслуживает презрения; но потом я вспомнил, сколько в ней хорошего и благородного. Я почувствовал, что даже моя ревность не может подозревать этого ангела доброты, который спас мне жизнь… и…
— И которого ты еще любишь… — глухо прошептала Зильда.
— Да, признаюсь… Что делать, Зильда, я считаю Маргариту утраченной для меня, и у меня не хватает духа польститься возвратить ее себе… а между тем, по необъяснимому противоречию, я сохраняю такую веру в ее честность, что, имей я перед глазами даже письменное доказательство ее обмана… я и тогда сомневался бы еще.
— И вы были бы правы, граф, — послышался Зильде и Гельфенштейну голос, заставивший вздрогнуть их.
— Проклятье! — прошептала колдунья. — Я забыла о Маргарите!
Она рванулась к молодой девушке с такой силой, что граф едва успел броситься между двумя женщинами.
— Вы здесь, Маргарита! — воскликнул граф. — В таком костюме?!
И схватив Маргариту за руку, он притянул молодую девушку к себе, как бы с намерением защитить ее.
— Да, — отвечала она, — я была… здесь… с Марианной.
— Как вы решились придти сюда? Вы ведь не знали, что…
Он остановился и быстро оглянулся.
Зильды не было.
— Разве вы не знаете, — тихим голосом повторил он, — что эта женщина, это мнимая колдунья — ваш злейший враг?
— Я подозревала это до моего прихода, — отвечала Маргарита, — но я хотела вас видеть, и рисковала всем.
— Вы хотели меня видеть! — сказал граф… — и для меня!.. Но тогда… Боже!.. Боже!.. Какая надежда!.. Маргарита, вы меня любите еще?..
— Да, мой друг. Я никогда не переставала любить вас; но была минута, когда я была принуждена принести мою любовь в жертву священному долгу. Но едва возвратили мне свободу, первая мысль моя была о вас. Я думала, что вы должны считать меня неблагодарной и коварной, что вы несчастливы… и я пришла сюда, в единственное место, где могла надеяться вас встретить.
— Честное и благородное сердце!.. — воскликнул обрадованный граф. — Ангел любви и доброты, как мне благодарить вас, как выразить вам?.. О, счастье! Я так мало верил в него. Мне все еще кажется, что все это сон… Я, который только что отчаялся в жизни и желал умереть!.. И вы любите меня?.. Вы здесь для меня?.. О, Маргарита! Скажите мне, что это правда, что вы любите меня — и что вы свободны?
— Да, мой друг, я вас люблю и свободна… по крайней мере почти, потому что мне нужно только согласие моего отца, но я упрошу его… и когда оправдаю вас в его глазах…
— В чем оправдаете?..
— В убийстве и государственной измене, в которых вас обвиняют.
— Как, вы знаете?
— Я знаю все. Я знаю, что вы невинны, и что вас обвинила гнусная интрига. Зильда мне рассказала все.
— Все? — прошептал граф, бледнея… — Она осмелилась…
— Она мне сказала, Людвиг, все, начиная с вашего… Но не будем возвращаться к прошедшему; мне было тяжело слышать от нее о вашей любви к другой женщине…
— Тогда я вас еще не знал, — прошептал он.
— Что ж такое? Мне кажется, что сердце… Но оставим этот разговор… Баронесса Гейерсберг всегда говорит, что женщины не могут судить о мужчинах по себе. Однако же, Людвиг, была минута, когда я на вас очень сердилась; я плакала от стыда и от горя, думая…
— Маргарита! — прошептал он умоляющим голосом.
— Вы правы, Людвиг… К счастью для вас… и для меня… — прибавила она с очаровательной улыбкой… — Я видела, как вы отчаивались, и как любите меня. Я думала, что вы будете меня проклинать, потому что все говорило против меня… Если бы вы знали, как я была счастлива и горда вашим благородным доверием!
— Так вы меня еще любите? — спросил граф.
— Да, я вас люблю, и надеюсь, что ваше бедное сердце не будет больше мучиться. Но дайте мне рассказать вам все, что произошло со времени последнего нашего свидания…
— Замолчите, — прервал граф, — Зильда идет. Не доверяйте этой женщине, Маргарита. Она на все способна.
— Бедное создание! — пробормотала молодая девушка. — Она так несчастна; вид ее огорчает меня. Вспоминая те страдания, которые она претерпела за вас, и которые ее еще ожидают впереди, я чувствую мое счастье как бы упреком себе.
— Наше присутствие здесь только усилит ее ненависть и злобу. Если вы мне верите, Маргарита, то не останемся ни минуты более под этой проклятой крышей.
— Уйдем, Людвиг, но прежде не проститесь ли вы с этой несчастной?
— Нет, Маргарита, лучше избегнуть этой сцены, неприятной для всех нас. Пойдемте.
— Постойте, я позову Марианну.
— Не отходите от меня, — поспешно сказал граф, хватая руку молодой девушки. — Повторяю вам, что Зильда способна на все.
— Подле вас я не боюсь ничего, — отвечала Маргарита, опираясь на руку графа, нежно и доверчиво, как женщина, чувствующая себя любимой.
Они сделали несколько шагов по направлению к комнате, указанной Маргаритой, и остановились, увидев Зильду.
Бледная, как смерть, с блестящими глазами и сложенными на груди руками, она медленно шла к ним.
— Вертеп колдуньи не оставляют так, — сказала она. — Вы думаете, что можно безнаказанно играть мной и отнять, как у ребенка, то, к чему я стремилась столько лет? Нет, нет! Я всем пожертвовала для этого человека, и неужели какая-нибудь девчонка лишит меня цены таких усилий и страданий!.. Вздор! Ваша жизнь уже достаточно хороша, Маргарита, и клянусь всеми демонами ада!..
— Зильда, — прервал граф твердым голосом, — успокойтесь и выслушайте меня. Я сейчас сказал вам, что очень благодарен за все, что вы сделали для меня, но прошедшее прошло — и его не воротишь.
— Ах! Что мне твоя благодарность? Я хочу только твоей любви. Теперь твоя очередь выслушать меня, — сказала она, заграждая путь графу, который направился к двери.
— Идите вперед с Марианной, — сказал Гельфенштейн Маргарите, с которой в это время говорила молодая трактирщица, тихим, но оживленным голосом.