Кровь и Клятва
Шрифт:
Я равнодушно жму плечами, и мой жест выбешивает пса окончательно. Он с рёвом бросается вперёд и заносит руку с мечом над головой. В неё я и бросаю свой кинжал. Пёс взвывает от боли, меч летит в траву, и я тут же бросаюсь к нему. Знаю, что шансов мало, но всё же рискую. И я почти дотягиваюсь до рукояти железки, но мужчина хватает меня за шкирку, дергает вверх и пинает меч в сторону.
Бросает меня на землю, переворачивает лицом вверх и садится сверху:
— Прикончу тебя так же, как ты хотела прикончить Зика, маленькая дрянь!
Он обхватывает мою шею своими огромными ручищами и сдавливает на ней пальцы. Глаза горят лютой ненавистью, а лицо искажает хищный оскал. Вот кому приносит истинное наслаждение убивать.
Но в мои планы не входит смерть.
Из-за давления на шею, из-за нехватки воздуха, кружится голоса, мешая сосредоточиться. Животный инстинкт самосохранения не позволяет расцепить пальцы на руках убийцы. Как будто они способны остановить неминуемое.
И в момент, когда я всё же заставляю себя отнять хотя бы одну руку, чтобы подхватить пальцами воздух, над псом появляется чёрная фигура Мага Крови. Он хватает пса за волосы, дергает его голову назад и распарывает его горло моим кинжалом.
Моё лицо и шею орошает густая и тёплая кровь.
Я резко хватаю ртом воздух, горло рвёт острая боль, и я начинаю кашлять.
Меня спасло то, что пёс жаждал, чтобы я медленно умирала от удушья, а не от перелома шеи.
Тем временем Маг сбрасывает с меня тело своего пса и глухо говорит оставшимся двум, что стоят недалеко от нас:
— Больше повторять не буду: проводница нужна мне живой.
С этими словами он разворачивается и уходит, оставив убитого на своих псов. Я бросаю взгляд в сторону своей сумки, и тем самым допускаю ошибку — один из псов его замечает. Рядом с сумкой, помимо всего прочего, валяется карта! Я тут же подскакиваю с земли, пёс срывается в том же направлении.
— Тайлос! Тайлос, у этой дряни есть карта!
По позвоночнику прокатывается ледяной ужас, но я всё же успеваю упасть на колени возле своих вещей первой. Хватаю карту и прижимаю её к груди. Там, в рёбра, бешено долбит сердце.
Не представляю, как мне выкручиваться!
Меня грубо пихают коленом в плечо и рявкают:
— Боишься стать бесполезной?
Я молчу, жду, когда подойдёт сам Маг Крови. Потому что слышу его неспешные шаги. И, тем временем, думаю-думаю-думаю.
Когда он замирает рядом со мной мрачной и молчаливой горой, я выпаливаю:
— Это ненастоящая карта! Она моя… личная. Составленная мной. Там нет ничего интересного!
Мужчина лишь хмыкает:
— Позволишь взглянуть?
— Нет!
— Ния, дай карту мне, — холодно чеканит Маг каждое слово.
Мне конец.
Я не шевелюсь.
И тогда Маг склоняется, его пальцы обхватывают край карты, а возле уха звучит устало:
— Ты либо невозможно вредная, Ния, либо тебе есть, что скрывать. Мне будет жаль, если выяснится, что я зря убил своего человека.
На мой взгляд, не зря, но мы же сейчас не об этом…
Маг вырывает карту из моих рук, и я готовлюсь к тому, чтобы дать отпор.
Для начала я повалю их на землю, верну карту, а затем схвачу сумку и дам дёру. За луком и стрелами придётся возвращаться потом, когда люди покинут это место. Благо память у меня хорошая.
Пока Маг Крови разворачивает пергамент, я осторожно, но быстро закидываю вещи обратно в сумку. Выдыхаю. Вонзаю ногти в землю. Сосредотачиваюсь…
— Грубовато, но в целом, неплохо, — выносится вердикт.
От недоумения я едва не дергаю землю, но вовремя замечаю на губах Мага усмешку. Подскакиваю на ноги и заглядываю в карту через его руку. И вижу я там вовсе не мамину карту…
По телу проносится волна облегчения. Я незаметно выдыхаю, а следом хриплю:
— Рисую, как умею.
Там и правда нарисована грубоватая карта тех мест, в которых я побывала в последние месяцы — и ничего, что могло бы вызвать подозрения.
— Почему ты стала проводницей, Ния?
— Моя семья — потомственные проводники. Всё? Вы убедились в том, что я просто невозможно вредная? Я могу забрать свою карту?
Маг усмехается, сворачивает пергамент и вручает его мне:
— Можешь. — Тёмный взгляд на мгновение останавливается на моей шее, а затем вновь вонзается в мои глаза, следом звучит равнодушно: — Так же ты можешь спуститься к горному ручью, намочить какую-нибудь тряпицу и приложить к синяку на шее.
— Благодарю за совет, — хмыкаю я, подхватываю свою сумку и забираюсь на дерево.
Но пусть он засунет его себе…
В общем, пока недоверчивые псы хоронят своего друга, я слегка смачиваю водой тряпицу, что нахожу среди своих вещей, и высыпаю на неё немного целебного порошка. Прикладываю тряпку к шее. И через пару минут выдыхаю с наслаждением.
Не замечаю, как засыпаю.
А по утру приходится разыгрывать представление с пропажей лошади. Почём зря.
— Конь Виркиса, как раз, остался без хозяина, — сообщает Маг, забираясь на своего чёрного скакуна. — Езжай на нём, Ния.
— Не могу, — упрямлюсь я.
Нужно было «плохо привязать» всех лошадей! Одна оплошность за другой!
— Отчего же?
— Лошади чувствуют настроение своих хозяев — он меня скинет.
— Это просто конь, Ния, — холодно осаждает меня Маг. — Сядь в седло.
Я стискиваю зубы, мысленно прошу прощения у невиновного животного и незаметно для остальных хлестаю его по крупу тонкой плетью сжатого воздуха. Конь ржёт и поднимается на дыбы, молотя по воздуху передними копытами. Создаётся впечатление, что он не намерен подпускать меня к себе.
Маг Крови хмурится пару мгновений, а затем произносит с нетерпением и досадой:
— Дай мне свою руку, Ния. Поскачешь со мной.
Что?..
Я вообще-то рассчитывала быть на земле, когда устрою маленькое землетрясение.