Кровь и Клятва
Шрифт:
— Решил, что глупо отправляться в дорогу с хорошим стрелком без подобающего для него оружия.
Я поднимаю глаза на лицо Мага и вновь чувствую это. Смущение.
Отворачиваюсь, подхватываю с земли колчан, вешаю его за спину и вынимаю из него стрелу. Прикладываю её к луку. В груди разливается тепло от знакомого напряжения мышц, по которому я скучала. Бросаю взгляд на Мага, отошедшего чуть в сторону, и предлагаю:
— Хочешь выбрать цель?
— Здесь водятся белки, — жмёт он плечами. — Я не откажусь от простого вяленого мяса в пути.
— Как много тебе его нужно? — веселясь, приглядываюсь я к верхушкам деревьев.
— На твоё усмотрение.
— Разделывать их будешь сам, — усмехаюсь я и выпускаю первую стрелу.
Затем второю и третью. Все они, разумеется, попадают в цель. Я прикладываю к новенькому луку четвёртую стрелу, но тут за спиной раздаётся хруст веток. Я тут же разворачиваюсь в сторону звука. Целюсь. Но в следующий миг Тайлос обнимает меня со спины и вынуждает опустить лук. Выдыхает с улыбкой у меня над головой:
— Спокойно. Это свои.
Я уже и сама вижу.
Тайлос отпускает меня, чтобы обойти, но оставляет после себя ощущение тепла ладоней у меня на талии и руке. По коже бегут мурашки. Я вспоминаю, какую неприязнь вызвало одно только видение поцелуя с Эларом, и недоумеваю почему от близости Мага ощущения совсем другие…
Тем временем, Тайлос подходит к своему коню и треплет его гриву, широко улыбаясь:
— Нашёл меня, Бродяга.
Конь фыркает, Маг смеётся, гладит его шею, а затем обхватывает ладонями его чёрную морду, прислоняется своим лбом к его и что-то шепчет.
— Ты знал, верно? — выдыхаю я. — Что он тебя сам найдёт. Потому так легко согласился не искать лошадей?
Это поразительно. И то, что Маг Крови настолько доверяет обычному животному. И то, что конь настолько привязан к человеку, чтобы самостоятельно отыскать путь к нему. Непростой и долгий.
Тайлос вновь зарывает пальцы в гриву коня и смотрит на меня:
— Я надеялся. Мы с Бродягой через многое прошли. И потом, ты приложила столько усилий, чтобы оставить нас без лошадей, что я решил, что ты что-то знаешь. Позже я в этом убедился — Летающие Скалы не преодолеть верхом.
— Когда ты догадался, что я — полукровка?
Тайлос отводит взгляд, улыбается своим мыслям, — в последнее время он очень часто улыбается или смеётся, что тоже воспринимается мною неоднозначно, — а затем вновь глядит на меня:
— Ты носишь шапку, не плетёшь косы и спать предпочитаешь на деревьях. В тебе изначально не было того благоговения, что обычно испытывают люди к таким, как я — ты держалась со мной, как со своим соперником, с которым по необходимости пришлось общаться. И в твоих глазах никогда не было страха. Разве что в один единственный, теперь памятный раз.
— Люди обожают носить шапки, — ворчу я и направляюсь к двери в дом. — Еда готова. И не забудь про своих белок.
Тайлос садится есть перед самым сном. До этого он занимался белками, и даже не запачкал светлую одежду. Я в это время изучала карту и украдкой наблюдала за ним через окно. Что меня раздражало, к слову.
Поэтому смену повязки я предоставляю ему самому: подготавливаю всё необходимое и возвращаюсь на лавку. Тайлос на это хмыкает и приглядывается ко мне с интересом:
— Простила себя? Или дело в чём-то другом?
— Простила? — не понимаю я.
Маг поднимается из-за стола и замечает по дороге к кровати:
— Вот и я считаю странным: желать кому-то смерти, а затем жалеть о том, что едва его не убила. Думаю, здесь дело в тебе самой — ты не убийца, и вряд ли сможешь ею стать. — Он молчит мгновение, а затем смотрит на меня: — Мне нравилась твоя забота, Эания. Даже жаль немного, что я поправился настолько, что могу сам о себе позаботиться.
Я бездумно наблюдаю некоторое время за действиями мужчины, а затем глухо выдыхаю:
— Мне придётся. — Я морщусь на свою откровенность, но продолжаю, потому что хочу, чтобы он знал, или хочу напомнить об этом самой себе, неважно: — Стать убийцей. Я дала клятву, что уничтожу Магов Крови. Всех до одного. А эльфы, что ты и сам знаешь, держат свои обещания.
Тайлос заканчивает перевязывать талию, смотрит на меня и склоняет голову вбок. Усмехается через мгновение:
— Грандиозные планы. Но каким образом?
— Я знаю ваше слабое место, — веду я плечами, не желая вдаваться в подробности о Лабиринте Силы. — Достаточно того, чтобы каждый из вас подпустил меня к себе слишком близко.
Маг сужает глаза, улыбается криво одними губами, а затем начинает укладываться ко сну. Замечает весело и мягко одновременно:
— Что ж, если передумаешь, то можешь вспомнить о том, что ты и человек тоже — людям держать своё слово не обязательно. Лично я тебя осуждать не стану.
На последних словах он улыбается, и я тоже не могу сдержать короткой улыбки. Хотя в своих мыслях я далека от веселья.
Мне никогда не нравилось думать о своей человеческой половине. Из-за того, как я появилась на свет. Ведь этому предшествовало насилие над мамой.
Люди очень преуспели в войне с эльфами — чего стоят одни только Маги Крови. Но им известны и другие методы, как ослабить противника и воспользоваться их слабостью. Мама, в тот единственный раз, когда мы говорили об этом, не вдавалась в подробности, но я хорошо представила, как она страдала, деля ложе с мерзким человеком не по своей воле. Я возненавидела саму мысль о моей человеческой стороне. Возненавидела мерзавца, причастного к моему происхождению. Возненавидела всех людей…
Потому что эльфы, в отличии от них, на такую низость попросту не способны.