Кровь. Царство химер
Шрифт:
Тут, словно по сигналу, передние ряды Паршивых расступились. Выехал воин в черном генеральском кушаке. Под капюшоном черт его лица было не разглядеть, виднелось лишь серое пятно. В десяти футах от меча Джастина он остановился.
Послышалось приглушенное бормотание, но слов Джастин разобрать не мог. Разговор тянулся пять минут. Десять.
Потом генерал Мартин вдруг соскочил с лошади, приблизился к Джастину и пожал ему руки, как было принято у Лесного Народа.
— Что это значит?
— Придержи язык, Маркус. Коль доживем до завтрашнего
Генерал вернулся в седло и поскакал к своим. Когда он исчез среди Паршивых, в передних рядах протрубил рог.
— И что дальше?
Джастин вскочил на коня, развернул его и послал прямо на отряд Джеймуса. И проскакал футов двадцать, не замедляя скорости, прежде чем Джеймус сообразил, что скачет он вовсе не к ним.
Выругавшись, он направил коня влево.
И заметил озорной блеск в глазах Джастина, когда тот миновал их ряды, направившись к Паршивым, преграждавшим дорогу в лес. Они, не дожидаясь его приближения, разделились и начали отходить: сперва на восток и запад, потом на юг.
У кромки деревьев Джастин натянул поводья. Джеймус глянул назад, затем пришпорил коня:
— Едем!
И лишь на полпути к поджидавшему у опушки Джастину он вспомнил их договор.
Тот и впрямь избавил его от войска Орды: Странным способом, какого он и вообразить себе не мог, не то что понять, но избавил. Как бы там ни было, Джастин вышел победителем.
И чествовать нынче надлежало его.
11
— Он еще спит? — спросил Фил Грант. Неряшливый доктор распахнул дверь в лабораторию:
— Как дитя. Я настаиваю, чтобы мне позволили продолжить исследования. Слишком уж это необычно, поймите. Я никогда такого не видел.
— Поработав еще, вы сумеете добраться до его снов?
— Не знаю, до чего я доберусь, но рад буду попытаться. Что бы там в его разуме ни происходило, оно требует тщательного изучения. Требует, подчеркиваю.
— Боюсь, что времени на изучение у нас маловато, — сказал Грант. — Посмотрим.
Кара вошла в лабораторию первой. Как странно — всего две недели назад она спокойно жила себе в Денвере, работала медсестрой. И вот она здесь, в компании директора ЦРУ и всемирно известного психолога, и оба ждут от ее брата ответов на вопросы о самом, пожалуй, устрашающем кризисе, с которым сталкивались когда-либо Соединенные Штаты Америки. Да и вообще весь мир.
Томас возлежал в темно-бордовом откинутом кресле. Свет был пригашен, с потолка тихо лилась оркестровая версия «Убей меня нежно». Вечер Кара провела, приводя в порядок дела: аренда квартиры в Денвере, страховые документы, тяжелый разговор с матерью, которая была вне себя от отчаяния, узнав, что Томас похитил Монику. Надо бы ее навестить, слетать в Нью-Йорк, если выпадет такая возможность. В голове не укладывалось, что они могут никогда больше не увидеться.
— Значит, он спит уже три часа и не видит снов?
Доктор Майлс Бэнкрофт подошел к монитору и легонько постучал по нему:
— Попытаюсь объяснить. Если он и видит сны, то такие, которые не похожи ни на что, с чем я сталкивался. Нет быстрой фазы движения глаз. Нет перцепционной деятельности мозга, нет изменений в температуре тела. Он крепко спит, но сновидения его скрыты.
— Значит, общая запись сновиденных паттернов и обратная подача…
— Не действуют, — закончил психолог.
Грант покачал головой:
— А с виду он такой… обыкновенный.
— Он совсем не обыкновенный, — возразила Кара.
— Конечно. Просто трудно представить, что от его разума зависит судьба мира. Как-то он узнал о штамме Рейзон… и мысль о том, что в этом же разуме, неизвестно где, кроются знания об антивирусе, несколько нервирует, учитывая, что на медика Томас не учился и дня.
— По этой-то причине вы и должны мне позволить поработать с ним еще, — сказал Бэнкрофт.
Все трое переглянулись.
— Разбудите его, — попросила Кара.
Бэнкрофт мягко потряс Томаса:
— Просыпайтесь, юноша.
Томас открыл глаза.
Чудно, но теперь она и мысленно не называла его Томом. Только Томасом. Это имя шло ему больше.
— Добро пожаловать в мир живых, — сказал доктор. — Как вы себя чувствуете?
Он сел. Протер глаза:
— Сколько я проспал?
— Три часа.
Томас огляделся по сторонам. Три часа. А казалось, что дольше.
— Ну, как? — спросила Кара.
Все смотрели на него выжидающе.
— Получилось? — спросил в свою очередь он.
— Это-то нам и хотелось бы узнать, — сказал Бэнкрофт.
— А мне-то откуда знать? Вы записали мои сны?
— А вы их видели?
— То ли видел. То ли сейчас вижу.
Кара вздохнула:
— Томас, пожалуйста…
— Ну ладно, ладно. Конечно, видел. Вернулся со своим войском в лес, разбив Орду, — порох сотворил чудо. Потом встретился с Советом, попраздновал немного с Рашелью, да и лег спать. — Он спустил ноги на пол и встал. — И сейчас вижу сон, а это значит, что плода я не ел. Она с меня шкуру спустит.
— Кто спустит с вас шкуру? — спросил Грант.
— Его жена. Рашель, — ответила Кара.
Директор ЦРУ посмотрел на нее, подняв бровь.
— Еще я порасспрашивал об исторических книгах, — сказал Томас. — Нашел человека, который, возможно, знает, где их искать.
— Но об антивирусе вы так и не вспомнили? — не выдержал Грант.
— Нет. Вы же сами сказали, что эксперимент провалился. Стимулировать закрома моей памяти невозможно, потому что невозможно записать показания мозга относительно снов, потому что снов я не вижу. Так это выглядит, да, доктор?