Кровавое королевство

МакЭвой Дж. Дж.

Она не ответила. Мы просто тихо стояли, пока не зазвонил ее телефон, и я не отпустил ее. Обойдя свой стол, она переключила телефон на громкую связь.

— Что там?

— Они устраивают для него вечеринку. Сейчас он здесь с большинством семей, — ответил Федель, садясь в свое кресло. — Что вы хотите, чтобы я сделал?

— Ничего, — сказала она, поворачиваясь. — Ничего не делай, только смотри и слушай. Вот и все.

— Да, мэм. — С этими словами он повесил трубку, и она медленно повернулась.

— Мел…

— Лиам, как ты думаешь, что я должна

сделать? — Она сделала паузу, спрашивая меня. В тот момент она казалась другим человеком, и я молил Бога, чтобы это все еще было вино. — Может, нам убить его сейчас и покончить с этим? Или нам следует подождать и посмотреть, кто последует за ним, и перерезать их всех вместе?

Слава Богу. Она все еще в себе.

Наклонившись к полу, я схватил ее бутылку вина.

— Это может стать еще одной итало-ирландской войной, которая может привести к кровной мести и еще большему количеству смертей в будущем.

— И что?

— Итак, мы посмотрим, что произойдет сегодня вечером. Ты не знаешь наверняка, действительно ли кто-нибудь последует за ним.

— А если они укусят руку, которая их кормит? — спросила она.

— Мы отошлем детей утром, — заявил я перед тем, как выпить. — И не в конспиративную квартиру в городе, потому что это будет кровавая баня.

Она хотела возразить, но я был рад, что она этого не сделала. Она просто прикрыла рот рукой.

— Хорошо.

— Хорошо.

ФЕДЕЛЬ

Предатели.

Они даже не могли подождать двадцать четыре часа, прежде чем подлизаться к этому клоуну. В истинно итальянской манере был накрыт полный стол, и вино переливалось из бутылки в бокал снова и снова, пока мы все стояли на заднем дворе дома дяди Винни. Я был там уже час, один гребаный час, а этот ублюдок все еще только и делал, что пил и слушал, как дядя Винни и все остальные рассказывали ему об Орландо в дни его славы.

— Твой отец был одним из самых сильных людей, которых я когда-либо знал. — Дядя Винни положил руку ему на плечо и заговорил по-итальянски. — Он вселял страх в людей, хотя понятия не имел, что такое страх. Нет мужчины лучше итальянца! Таких мужчин, как итальянцев, нет. Мы захватили мир. В любой стране нас можно найти; где-нибудь всегда есть маленькая Италия.

— Это правда, — ответил Эмилио, отпивая.

— Итак, я не понимаю. — Большой Тони вышел во двор с сигарой в одной руке и бокалом красного вина в другой. — Ты все это время знал, что ты Джованни и держался в стороне? Орландо знал о тебе и оставил с какой-то мексиканкой?

— Моя мать была сестрой Маркоса Фелипе Карраско, наркобарона, известного как Эль Рохо. Вероятно, он решил, что если что-то и может закалить меня быстрее всего, так это латиноамериканка без гроша в кармане с наградой за ее голову. — Он улыбнулся по этому поводу, но я проработал у Мелоди достаточно долго, чтобы знать, что это была фальшивая улыбка. Он был озлоблен и взбешен, но маскировал это ухмылками, кивками и выпивкой.

— Что ты собираешься теперь делать? — Большой Тони толкнул меня.

Дядя Винни уставился

на него так, словно собирался ударить.

— Тони…

— Нет, все в порядке. Честно говоря, я здесь только для того, чтобы узнать свои корни.

Чушь собачья.

— Видишь. Здесь все в порядке. — Винни кивнул. — Но эта китаянка, на которой ты женат…

— Мы не женаты. Она была просто… очень особенной подругой. — Он подмигнул им, и они рассмеялись; должно быть, шутка прошла мимо меня.

Я хотел что-то сказать, когда Большой Тони заговорил снова.

— Давайте не будем притворяться, что мы не знаем, что здесь происходит. В конце концов, его подруга стреляла в дочь Орландо… и его внуков. Честно говоря, мне похуй, кто он, я просто не хочу его видеть. Он не один из нас.

— Miserabili pezzi di merda!¹⁸ — Крикнул дядя Винни, повернувшись к нему лицом. — Что-то не так? Ты говоришь с единственным сыном Орландо Джованни. Он один из нас. Больше, чем эта сука, плодящая ирландских младенцев с ирландскими именами.

— Ты вступил на опасную тропу, мой старый друг. Дьявол, которого мы знаем, — Мелоди. Она работала для всех нас, она обеспечивала нас всех; я ни разу не слышал о проблеме, которую она не решала. Ни одному ирландцу не живется лучше, чем нам. У нас мир. Я не собираюсь смотреть, как детям сносят половину лица, и все только потому, что ты и все остальные здесь хотите большего!

— Дьяволу, которого ты знаешь, на тебя наплевать. — Эмилио передал свой бокал кому-то еще, и теперь все стихло. — Дьявол, которого ты знаешь, хочет власти только для себя.

— Каждый хочет власти для себя. — Я наконец заговорил, и впервые с тех пор, как я приехал, казалось, что они заметили меня. — Проблема не в этом. Проблема в том, что происходит, когда упомянутые люди получают эту власть. Как мы уже говорили, босс ни разу не использовала эту власть, чтобы навредить своим людям.

— Босс. — Он хихикнул над этим. — Какой босс? Она губернатор, мамочка. Она передала все Лиаму Каллахану много лет назад. Ты это знаешь. Разве не с ним ты сейчас советуешься? Она заставляет тебя ползти к человеку, чья семья чуть не уничтожила всю твою, к человеку, который верен только себе. Если ты хочешь правды, прекрасно, получи ее: Мелоди Каллахан либо мирно оставит нас, либо я отниму у нее власть по частям.

— Сколько хороших людей умрет в этом процессе? — Спросил его Большой Тони.

— Прямо сейчас, только один. — Он повернулся ко мне лицом, и прежде чем я успел пошевелиться, он уже вытащил свой пистолет.

БАХ.

МЕЛОДИ

— О, я скучала по вам! — Я обняла своих детей, они лежали со мной в моей постели. Лиам облокотился на столбик кровати, скрестив руки на груди, но с легкой усмешкой на лице наблюдал за нами.

— Мамочка, сказали, что мы уезжаем, почему? — Дона играла с моими волосами, накручивая их. — Я не хочу уезжать снова.