Кровавые скалы

Джексон Джеймс

Что, однако, не помешало ей высказать тактичное замечание:

— Вы нанесли ему множество ран, месье Гарди.

— Корсары Драгута нанесут ран еще больше, миледи.

— Как бы вы преподали урок защиты от этих зверских пиратов хрупкой женщине?

— С должным вниманием к ее особе и чуткостью к ее надобностям.

— Мне тоже придется падать?

— Зависит от обстоятельств, миледи. — Кристиан протянул руку и улыбнулся, когда Мария вышла вперед, оказывая ему любезность. — Главное правило — обезоружить противника.

— Вот увидите, я прилежная ученица, месье Гарди.

— Предлагаю павану [17] .

— Приступим.

Начался придворный танец, неспешный и строгий, сопровождаемый сдержанной радостью зрителей. Он покорил своим мерным ритмом немало светских дам в Мессине и Неаполе. Когда шум канонады эхом разносился по Большой гавани, здесь утверждались жизнь и крепость духа. Пара двигалась невозмутимо и размеренно. Однако Гарди ощутил прилив сил, тот самый пульсирующий магнетизм, который притягивал их друг к другу, когда Мария бинтовала его раненую руку. Другим не дано было разглядеть что-либо под маской веселья и дразнящей точности шагов. Лишь им двоим. Там таились ухаживание и страсть.

17

Павана — медленный придворный танец-шествие.

Мария выдержала взгляд Кристиана.

— Чему же я должна научиться, месье Гарди?

— Тому, что проиграть — значит, погибнуть, миледи.

— В таком случае я уже в некотором смысле погибла.

— Что же вы проиграли?

— Лишь самое незаменимое, месье Гарди.

— Быть может, теперь вы стали сильнее.

— И все же я чувствую себя слабее.

Они продолжали танцевать, их пальцы слегка соприкасались. Когда танец окончился, Кристиан поклонился Марии, и девушка ответила ему реверансом. Воин так и не сумел должным образом выразить свои мысли.

— Я уверена, Меч Ислама испугается нас, месье Гарди.

— Вместе мы добьемся, чтобы так и случилось.

Кристиан напрягся, заметив изумление в глазах собравшихся и самой Марии. Удар нанесли сзади, под колено. Он поверг Гарди в бесславное падение прямо на юного противника.

Люка ликовал. Вдохновленный своим хулиганским поступком, он уселся верхом на грудь жертвы и принялся молотить кулаками по воздуху.

— Второе правило боя, сеньор!

— Верно. — Кристиан резко оттолкнулся ногами, поймал мальчишку за плечи и, перекатившись, тут же заставил его сдаться. — Будь готов к неожиданностям.

Гарди встал, отряхиваясь, и заметил, что Мария смотрит на него. Она смеялась вместе со всеми, но взгляд ее говорил совсем о другом.

— Мастер Люка доказал, как важно в нашем деле доверие. И докажет еще раз.

— Правда, сеньор?

— Возьми пращу. Набери камней.

— Вы подыскали мишень, сеньор?

Кристиан подошел к груде видавших виды глиняных кувшинов и амфор и выбрал несколько сосудов. С треснутым горшком в каждой руке он отмерил шагами расстояние и установил один горшок на подпорку из песчаника рядом с собой, а другой водрузил себе на голову.

Сдерживая волнение, заговорила встревоженная Мария:

— Разве это разумно, месье?

— Не менее разумно, чем война.

— Но вы ведь с ним не ссорились.

— Нас связывают лишь доверие и дружба. — Гарди посмотрел на тринадцатилетнего мальчугана. — Слово за тобой, Люка.

Праща засвистела, камень рассек воздух, и глиняный сосуд под рукой Кристиана разлетелся вдребезги. Люка вновь снарядил оружие. Смерил взглядом новую цель и, прищурившись, стал неспешно прикидывать расстояние и траекторию. Промах означал смерть. Судя по всему, это отнюдь не входило в его расчеты. Вокруг, затаив дыхание, сидели взрослые, прекрасно знавшие о возможных последствиях. Англичанин был весьма эксцентричным наставником.

Во второй раз завертелась праща, и камень устремился к цели. Удар. Горшок с треском взорвался, осыпав Кристиана осколками. Среди зрителей раздались вздохи облегчения и изумленные возгласы.

Гарди поднял один из глиняных обломков.

— Все мы зависим друг от друга. Помните об этом, иначе нам грозит участь этих вот горшков.

Кристиан был доволен. Его окружали друзья.

Драгут был вездесущ. Облаченный в сверкающие шелка, в сиянии самоцветов, король пиратов осматривал поле боя. В возрасте восьмидесяти лет, с седой бородой и суровым обветренным лицом, он оставался человеком неистощимой энергии. На склонах горы Скиберрас Драгут изучил карты, обозрел с высоты форт Сент-Эльмо и выбрал место для новых огневых позиций. На берегу он окинул взором Большую гавань, отдал распоряжения инженерным отрядам и проследил за ходом строительных работ. Куда бы Драгут ни приходил — всюду закипала жизнь, а темп стрельбы возрастал.

Этот корсар был величайшим мореходом своего времени, мусульманским воином, наводившим ужас на все Средиземноморье. Когда иоанниты перекрыли торговые пути султана, Драгут вселил страх в сердца христиан. Он ускользнул от прославленного генуэзского адмирала Андреа Дорна в Джербе, переправив галеры по суше, захватывал и разорял города по всей Италии, уводил в рабство целые поселения. Десятки тысяч галерных рабов были обязаны ему своей адской участью. Сама Мальта подвергалась его набегам, а жителей Гозо убивали и угоняли на чужбину. Меч Ислама вернулся, а потому рыцари и островитяне могли теперь, без сомнений, ожидать катастрофы.

В источавшем благовония шатре командующего совещались трое. Мустафа-паша задумчиво пыхтел кальяном, адмирал Пиали потягивал кофе, Драгут же оставался сдержан и сидел поодаль на высоком диване. Трех полководцев объединяли обстоятельства и общая цель — служба султану. Но корсар был человеком иного поколения, предводителем, не признававшим лени и медлительности.

— Прибыв на Мальту, я увидел ваш парад вокруг Сент-Эльмо.

Пиали опустил чашу с кофе.

— Форт необходимо захватить.

— Это излишне. Пустая трата сил, боеприпасов и времени. Что скажете о северной части острова, адмирал?

— А что сказать?

— Лишь за сегодняшнее утро вражеская кавалерия из Мдины перебила две сотни ваших солдат неподалеку от Дингли. А если бы к всадникам присоединилось подкрепление из Испании или Сицилии? А если бы кавалерия исчислялась не сотнями, а тысячами?

— Это всего лишь гипотеза.

— Но вполне допустимая. Вы оставили здешние позиции без защиты, адмирал.