Кровавый Дунай
Шрифт:
– Где-то у Ньиредьхазы, восточнее Дебрецена. За Тисой…
– Абонь, Тосег и Кунсентмиклош. И там, – Савушкин кивнул на юг, – мы уже перешли Дунай.
Господин Вёрёшмарти с недоверием посмотрел на Савушкина.
– Кунсентмиклош? Вы говорите – Кунсентмиклош? Но ведь это всего в пятидесяти километрах от Будапешта!
– Так точно! – и, не давая возможности венгру возразить – Савушкин продолжил: – Я вас ни в коем случае не пытаюсь обмануть. Я излагаю факты. Наши войска в одном-двух дневных переходах от Будапешта. Поэтому мы должны действовать быстро, ну а вы – помочь нам в том, что вам по силам. Повторюсь, ситуация очень скверная… Полагаю, будет штурм Будапешта. И если вы нам поможете – он завершится куда менее трагически и кроваво,
Но венгр, похоже, не слушал капитана. Качая головой, он лишь повторял:
– Кунсентмиклош, Кунсентмиклош… Подумать только… – Инженер недоумённо пожал плечами: – Но тогда почему не слышно артиллерии?
Савушкин вздохнул. Штатский человек, что с него возьмёшь…
– Потому что сражаются танковые и моторизованные части. У них на вооружении артиллерия малых калибров. Поэтому её не слышно. – Помолчав, добавил: – И лучше вам её не слыхать совсем…
Венгр вздохнул.
– Увы, Венгрия втянута в эту войну… Помимо воли большинства венгров. Премьер Телеки Пал даже покончил с собой из-за этого [11] …
11
Граф Пал Телеки, 1 ноября 1879, Будапешт – 3 апреля 1941, Будапешт – венгерский политический деятель, премьер-министр Венгрии, член Венгерской академии наук. В апреле 1941 года Германия настойчиво пыталась втянуть Венгрию в войну против Югославии. Будучи не способным это предотвратить, 3 апреля 1941 года Телеки совершил самоубийство, выразив в предсмертной записке своё возмущение нарушением данных Югославии обязательств.
Савушкин хмыкнул.
– Очень это самоубийство помешало Хорти ввязаться во всю эту мерзость… Ладно, пока оставим эту тему. Гёза, нам нужно где-то обосноваться – так, чтобы не вызвать любопытства полиции и военной жандармерии. Затем нам нужна машина и всё, что вы знаете о гарнизоне Будапешта.
Венгр кивнул.
– Понимаю. Где жить – я знаю. Авто – у меня есть «делайе» [12] модели «супер-люкс», почти новый. Но… Вы понимаете…
Савушкин иронично улыбнулся.
12
Delahaye 18CV Super-Lux – французский автомобиль представительского класса. Машина обладала рядной 6-цилиндровой силовой установкой. Передняя подвеска была выполнена на поперечно расположенной рессоре и была независимой. Коробка передач с электрическим приводом переключения скоростей.
– Но вы за него отдали большие деньги?
Инженер поджал губы.
– Я понимаю ваш сарказм. Но факт остаётся фактом – в июле тридцать девятого года я отдал за него без малого девять тысяч пенгё [13] . Тогда это были очень большие деньги!
Савушкин покачал головой.
– Никакого сарказма. Я абсолютно серьёзен. Более того – готов заплатить за вашу машину тысячу фунтов стерлингов – увы, не знаю, сколько это сейчас в пенгё…
Венгр оживился и, улыбнувшись, промолвил:
13
Пенгё – венгерская валюта в 1927–1946 годах. В марте 1939 года курс пенгё к доллару был 3.44: 1.
– Если у вас есть тысяча фунтов – мы сделаем по-другому. – И решительно бросил: – Едем!
– Куда, позвольте узнать?
– Вам нужно жильё и автомобиль. И у вас есть тысяча фунтов. Сейчас мы всё это совместим!
Савушкин кивнул.
– Раз так – поехали! – И. кивнув старшине, деликатно стоящему в десяти шагах, бросил: – Олег, передай лейтенанту – я отъеду на часок.
Костенко щёлкнул каблуками – это его умение всегда поражало Савушкина, где он этому научился? – и, козырнув, бросил:
– Есть, товарищ капитан!
Вместе с Гёзой Савушкин поднялся по пологому склону дамбы, насыпанной вдоль Дуная в обереженье наводнений – и оказался у аллеи, обсаженной изрядно одичавшими акациями. Метрах в десяти он увидел шикарный чёрный автомобиль – в сторону которого приглашающе махнул рукой Гёза. Однако, неплохо живут венгерские инженеры…
Ехали они недолго – минут семь, от силы; всё это время Савушкин не переставал удивляться обстановке по пути следования. Как будто и нет никакой войны – на улицах полно машин, магазины работают, рестораны и кафе заполнены народом, барышни элегантны до головокружения, и, главное – начищенная обувь! Савушкин поймал себя на мысли, что именно это и есть основной признак мирной жизни. Когда у людей есть время и желание чистить обувь, и они не боятся, что придется месить ею окопную грязь… Но вообще, конечно, всё, что твориться по ту сторону оконных стёкол – чистой воды сюрреализм.
– Гёза, поясните мне – почему будапештцы столь беззаботны?
Венгр пожал плечами.
– Язык.
– В каком смысле – язык? – Не понял Савушкин.
– В прямом. Венгерский язык не имеет родственных языков в Европе.
– И?
– И жители Будапешта вынуждены слушать только и исключительно государственное венгерское радио. Которое вещает им о том, что, хоть на фронте дела и не совсем идеальны – но враг остановлен на священных рубежах нашей Родины и пребывает в агонии. Плюс – отсутствие канонады…
– Я понял, – кивнул Савушкин, – венгры не могут слушать вражескую пропаганду – потому что просто её не понимают. Так?
– Совершенно верно. Не понимают, не хотят понимать и не верят, что их армию можно победить. Есть венгерская служба Би-Би-Си, они пытаются что-то донести – но увы… – Гёза замолчал, снизил скорость и, кивнув на какой-то особняк в глубине густо разросшегося сада – промолвил: – Ну вот мы и приехали… Это дом моего отца. Прошу вас, Алексей… – И Гёза, выйдя из машины, церемонно указал на калитку.
Когда они подошли к дому – венгр постучал в окно, причём весьма своеобразно, как будто выбивал морзянку. Услышав такую же морзянку в ответ – едва заметно улыбнулся и, кивнув на дверь, промолвил: – Нас ждут. Прошу!
Савушкин решил было, на всякий случай, достать «парабеллум» – но по зрелому размышлению решил этого не делать. Заранее запугать неведомого собеседника – хорошо и полезно, но не всегда. Да, ситуация непонятная, но вряд ли опасная – подождём, чем вся эта конспирация закончится…
В прихожей, обитой панелями из благородного тиса, их ждал пожилой – во всяком случае, сразу таковым Савушкину показавшийся из-за совершенно седой головы – мужчина в парчовом халате с атласными отворотами, под которым виднелась ослепительно белая батистовая сорочка с золотой запонкой вместо галстука, идеально выглаженные брюки и отполированные до слепящего блеска туфли. Однако, подумал Савушкин, это кого он так ждал при полном параде?
Инженер, церемонно поклонившись, промолвил:
– Знакомьтесь, Алексей, это Самуэли Шандор, мой однокурсник и до марта сего года – владелец «Фёльд эш ипари банк», что на русский переводится как «земельный и промышленный банк». – И, повернувшись к седому, уже по-венгерски произнёс: – K'erem, tal'alkozzon, "o Alexey orosz tiszt, aki seg'it elhagyni Budapestet… [14]
14
Прошу познакомиться, это Алексей, русский офицер, который поможет тебе покинуть Будапешт…