Кровавый глаз
Шрифт:
— Завтра в это время мы уже будем богатыми людьми, — заметил Бьорн брату, когда мы спустились в долину, имеющую форму неглубокой миски, где жили люди Эльдреда.
Несколько домов стояли за невысоким частоколом. Волчья стая жадно разглядывала деревню. Воины ухмылялись при мысли о том, что их ждут здесь еда, серебро и женщины — заветная добыча скандинавов. Ручей местами пропадал под землей и снова появлялся. Как и предсказывал Сигурд, он вытекал из самого сердца селения, где вращал старое мельничное колесо, размеренным скрипом нарушавшее полуденную тишину. Моросил мелкий дождь. Крестьяне ухаживали за скотиной, носили воду и хворост, плели шерсть и шили из льняных холстов одежду. В кузницах гремели молоты, гончары обрабатывали глину, ремесленники трудились с камнем, стеклянными бусами, бронзой, серебром и костью.
— Или богатыми, или мертвыми, брат, — ответил Бьярни, поправляя на спине круглый щит.
Повсюду были разбросаны бревенчатые избы. Дым очагов накрывал деревню одеялом. Сгущались сумерки. Сладковатый запах деревьев, витающий в воздухе, напомнил мне Эбботсенд.
— Кажется, это место подходит для того, чтобы растить малышей, — заметил Улаф, указывая на штабеля бревен и недостроенные дома, видневшиеся на окраинах селения. — Работящему человеку здесь есть чем заняться. Да и земля тут плодородная, — тоном знатока добавил он.
— Мы возводим еще одну церковь. Из обработанного камня! — объяснил Эльдред, покачиваясь в седле и указывая на цоколь высотой по колено, расположенный позади зала, предназначенного для проведения торжеств. — Ведь негоже лепить дом Отца нашего из соломы и свиного дерьма, правда?
Камни, уже лежащие в кладке, напоминали те, из которых была сложена сторожевая башня, торчавшая на холме над Эбботсендом, но другие, громоздившиеся рядом, представляли собой грубо отесанные глыбы.
— Мой каменщик говорит, что на возведение церкви потребуется два года. Это означает, что на самом деле работа затянется года на три-четыре, но древний фундамент очень прочный. В старину умели строить на века. Наверное, вам хочется узнать, что сталось с теми людьми, правда? Великий был народ!
Сигурд вопросительно посмотрел на Улафа, но тот равнодушно пожал плечами.
— Монахи рассказали мне, что раньше здесь был языческий храм, — продолжал Эльдред, почесал коня между ушами и поднял палец. — Да окрепнет царство Господа! — Скандинавы оскалились, и олдермен раздраженно потер голову. — Хотя вас, разумеется, подобные вопросы мало интересуют, поскольку вы прозябаете в темноте.
— Наши боги повсюду сопровождают нас, олдермен, — на хорошем английском языке ответил Сигурд. — Они живут здесь и еще вот где! — Ярл прикоснулся к амулету Одина, висящему на его шее, а потом ударил себя в грудь.
— Я просто хотел сказать, что не желал бы оказаться на твоем месте в Судный день, только и всего, — пробормотал Эльдред, легко соскочил с седла и протянул поводья рабу. — Подождите здесь. Я объявлю о вашем прибытии.
Олдермен исчез внутри внушительного сооружения, стены которого были сделаны из смеси глины, гравия и соломы, а на остроконечной крыше желтели свежие снопы. Сигурд повернулся к своим воинам и прикоснулся пальцами к глазам, ясно предупреждая, что надо быть настороже. Невдалеке стояла группа мальчишек с деревянными мечами. Они восхищенно наблюдали за нами, в то время как взрослые крестьяне продолжали заниматься своими делами, но уже медленнее, двигаясь неторопливо и расчетливо. Их глаза наполнял страх.
«Вы не зря боитесь, — подумал я. — Мне довелось быть свидетелем того, как эти люди безжалостно расправились с такими же селянами, как вы. Они спалили дома, не отличающиеся от ваших. Я видел, что они сделали с Гриффином».
Я похлопал по крупу коня Эльдреда. Благородное животное дернулось, заржало, тряхнуло головой и едва не вырвалось из рук конюха.
— Ворон, лошади чувствуют запах моря, исходящий от человека, — объяснил Улаф, глядя на коня, бешено вращающего глазами, и на беднягу конюха, который ругался, с трудом справляясь с ним. — Они боятся его точно так же, как мы страшимся саму Хель и ее грудь, искусанную блохами.
Угрюмая богиня Хель была наполовину черной. Вторая часть ее тела сохраняла естественный цвет. Она сторожила подземный мир, души людей, умерших от болезней и старости. За это на них было наложено проклятие.
— Держите мечи в их логовах, ребята, — предупредил Улаф. — Эйульф, опусти свою секиру. Этот чертов топор похож на член, алчный до влагалища!
Дружный смех на мгновение разрядил общее напряжение, но Сигурд тотчас же снова одернул своих людей.
— Будьте похожи на беспощадных кровожадных сукиных сынов, ребята, каковыми вы и являетесь, — сказал ярл, омывая руки в бочке для сбора дождевой воды, стоящей у входа. — Если англичане обманут нас, то нам придется с боем прокладывать себе дорогу к морю.
Воины дружно кивнули, а сельские мальчишки начали сражаться друг с другом. Они показывали свою ловкость этим чужестранцам, голубоглазым пришельцам с севера, вооруженным огромными зловещими секирами, мечами и круглыми раскрашенными щитами.
Мне захотелось броситься к Эльдреду, рассказать ему о набеге на Эбботсенд и бежать куда глаза глядят. Однако я понимал, что в этом случае скандинавы расправятся с Эльхстаном.
«Пусть они и пощадят старика, но я все равно не могу его бросить. К тому же если бежать, то куда? Люди Эльдреда для меня чужие. Скорее всего, они отнесутся к моему кровавому глазу так же, как и жители Эбботсенда».
Как того требовал обычай, скандинавы оставили оружие перед входом в зал. Эльдред заверил Сигурда в том, что о нем позаботятся конюхи и слуги.
— Я слышал о том, как скандинавы любят свое оружие, — с уважением промолвил олдермен. — Даю вам слово, что с ним ничего не случится, но оно должно остаться снаружи.
Сигурд согласился, но настоял на том, чтобы пятеро воинов, в том числе Свейн Рыжий, остались на улице охранять мечи и копья.
Англичане подходили к залу маленькими группками. Они наблюдали за нами, поправляли плащи, рубахи и заколки. Мне захотелось узнать, присоединятся ли местные жители к нашему пиршеству.
— Ты убедишься в том, что слухи о нас соответствуют действительности, — сказал Сигурд какому-то слуге Эльдреда и криво усмехнулся. — Мы любим свои мечи больше, чем женщин. Доброму клинку, даже красивому, можно доверять. — Ярл улыбнулся. — А женщине? Ни за что!
Слуга растерянно поколебался, отвесил предводителю скандинавов небрежный поклон и заявил:
— Вы гости моего господина. Пусть будет по-вашему. Я прикажу принести мед тем, кто останется на улице.