Кровная месть
Шрифт:
— Я ничего не могла сделать... — хныкала Аня.
— Ладно, проехали, — сказала Нина, поднимаясь на локте.
— Ты меня прощаешь? — спросила с надеждой Аня.
— Мне сейчас не до тебя, — сказала Нина.
— Тебе помочь? — спросила Аня.
— Да, помоги,— кивнула Нина, намереваясь подняться. — В ванную меня отведи, отмыться... Телефон ведь действительно звонил, не так ли?
— Да, это Феликс, — подтвердила Аня. — Он еще позвонит.
— Это хорошо, — кивнула Нина. — Он мне нужен.
Аня довела ее до ванны и даже помогла сесть и включить воду.
— Хочешь, я тебя помою? — предложила она почти просительно.
— Так мы не услышим звонок, — сказала Нина. — Если он позвонит, когда я буду в ванной, то принеси телефон сюда, поняла?
— Да, конечно, — сказала Аня.
— И больше никому двери не открывай, — добавила Нина. — Хватит с нас на сегодня гостей.
Аня охотно улыбнулась в ответ на эту шутку и жалобно всхлипнула. Ей опять хотелось плакать.
Она прошла в комнату, стала у окна и принялась размышлять, что будет, если она выпадет из окна Нининой квартиры. Нина жила на третьем этаже, и никакой вероятности в скором смертельном исходе не было. Люди падали и из более высоких окон и оставались в живых. Но сам процесс падения казался Ане чрезвычайно привлекательным. От этого переживания ее отвлек телефонный звонок, и она схватила трубку.
— Але!.. — сказала она. — Феликс?
— Для кого Феликс, — услышала она в ответ, — а для кого и Феликс Захарович. Где там Нина?
— Знаете, она опять в ванной, — сказала Аня. — Но она просила, если что, нести телефон прямо туда.
— Хорошо хоть — не в туалет, — проговорил Феликс. Аня вошла в ванную с телефоном и шепнула:
— Это он.
— Спасибо, — сказала Нина, лежавшая в ванне без всякого движения.
Она взяла трубку, указала, куда поставить аппарат, и произнесла: -Я.
— Что-то ты долго моешься, подружка,— заметил насмешливо Феликс.
— Я испачкалась уже после того, как помылась, — ответила Нина.
— Что-нибудь случилось? — насторожился Феликс.
— Ничего, — сказала Нина. — Это личное. Какие новости?
— Все новости нынче у тебя, — сказал Феликс. — У меня что, так, мелочь всякая. Он через неделю в Швецию намыливается, с делегацией. Надо бы провернуть наше дело до его отъезда.
— У меня все готово, — ответила Нина.
— В самом деле? — искренне удивился Феликс. Нина промолчала.
— Ну молодец,— сказал Феликс— Какая нужна помощь?
— Никакой, — отвечала Нина жестко.
— И когда?
— Ровно через неделю, — сказала Нина. — В следующую субботу.
Феликс на другом конце провода глубоко и шумно вздохнул.
— Приемлемо, — сказал он.
7
Слушания проходили в одном из небольших залов «Белого дома», и, входя туда, я не мог не вспомнить эпопею августовского путча. Самому мне находиться здесь не пришлось, мы «отсиживались» под арестом, приговоренные уже по самому крупному счету, но «Белый дом» Российского Верховного Совета и для нас был символом освобождения. Я не мог не испытывать благоговения перед этой архитектурной громадиной.
Меркулов расположился в компании с рядом официальных лиц из прокуратуры, Министерства внутренних дел и службы контрразведки, я же разместился среди гостей и ротозеев. Я представить себе не мог, сколько в здании Верховного Совета было этих самых ротозеев — просителей, ходатаев, родственников и знакомых. Все они слушали выступления не слишком внимательно, постоянно ведя между собою какие-то разговоры, обмениваясь бумагами, хихикая и сплетничая. Выступления того стоили, ибо были исполнены формальной презентабельности, без какого-либо намека на реальное решение реальных проблем. Это действительно был социальный театр, и задача его состояла в том, чтобы убедить граждан страны в значительности проводимой здесь работы. Реплики и вопросы депутатов были порой резки и интересны, они вызывали реакцию среди гостей, вплоть до смеха и аплодисментов, но я не видел большого смысла в публичном избиении официальных лиц. Ведь они играли в ту же игру, что и депутаты. В этом ряду Костя Меркулов запомнился, пожалуй, только краткостью своего выступления.
Когда на него тоже накинулись депутаты, он отвечал им с таким достоинством, что даже среди гостей, которые изначально были настроены против представителей правительства, к нему возникла очевидная симпатия. Я был горд за своего начальника и простил ему заигрывание с молодежью.
Депутатский буфет вопреки доходившим до меня слухам не потрясал изобилием, но мы перекусили вполне удовлетворительно. Искомый эксперт уже ждал нас в кабинете, куда надо было подниматься на лифте и идти по коридору под бдительным присмотром охранника с автоматом. Кабинет эксперта был небольшой, но уютный, а сам хозяин оказался сухоньким старичком с остатками седых волос на голове и орденскими планками на груди. Меркулов нас представил. Старичок оказался Леонардом Терентьевичем Собко. Рука у него была маленькая и горячая, и при пожатии он пытливо заглядывал в глаза, сразу вычисляя новых знакомых. Чем-то он мне сразу напомнил компьютер Лары и Сережи.
— Вот работаю, — похвастался он, обводя рукой свой кабинет. — Я ведь был уже лет пять на пенсии, когда меня позвали.
— Мы к вам зашли не просто в гости, Леонард Терентьевич, — начал Костя. — У нас дело.
— Могу догадаться, — улыбнулся он. — Что-нибудь связанное с комитетом?
— Да. Нам стало известно, что после войны были созданы секретные склады, где хранилось трофейное стрелковое оружие. Надо думать, оружие предполагалось использовать в оперативных действиях. Сейчас это оружие начинает всплывать в действиях криминальных.
Старичок с таким затейливым именем понимающе кивнул.
— Да, я слышал об этих складах. Это не было очень большим секретом комитета, как вы понимаете. У американцев тоже складируется наше оружие, мало ли... Вы хотите узнать адреса?
— Вряд ли это нам поможет,— сказал Костя Меркулов.— В период реорганизации там все так перепуталось, что теперь концов не найти. Хотелось бы выйти на персоналии, Леонард Терентьевич. Кто и как за все это отвечал, что предполагалось с этим оружием делать, какие были предусмотрены меры на случай чрезвычайный, ну и так далее.