Круг
Шрифт:
Мамед Насир, поклонившись этой спине, сказал:
— Будьте здоровы, всего вам доброго, — дважды кивнул, прощаясь с этой спиной, а его собственная спина еще больше сгорбилась, он согнулся почти пополам. — До свиданья, девица-красавица, и тебе всего хорошего.
Дверь закрылась. Было слышно, как идет Дадаш, казалось, по коридору марширует пара утюгов. К этому стуку добавился дробный стук каблучков Тахмины — будто на пол закапала вода.
Звуки удалились, исчезли…
Курбан поднял голову.
— Мамед Насир, это правда, что у тебя с Дадашем свои, особые шутки?
— Какие еще шутки?
Курбан
— Поговаривают, что, когда ты выпьешь вдоволь, приходишь к нему домой часа в два, три ночи. Звонишь. Его жена просыпается, открывает. Спрашивает, что случилось, что за срочное дело такое, а ты отвечаешь: очень срочное дело! И вот к двери подходит заспанный Дадаш в кальсонах, протирает глаза, спрашивает: что стряслось? А ты, — тут Курбан засмеялся хриплым смехом курильщика, — щелкаешь пальцами и поешь:
Тра-та-та-та, тра-та-та, Ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля!Мамед Насир тоже рассмеялся. Во рту у него не было ни одного целого зуба.
— Бывает, бывает, — сказал он. — Да я этого Дадаша знаю как свои пять пальцев. Сколько лет дружили. Ты тогда еще ребенком был. Первым сюда на работу пришел я. И с тех пор работаю корректором. Семь раз меняли орфографию. И всякий раз я переучивался. И латынь знаю, и арабский, и теперешний. Однажды на углу у Парапета [8] встречаю Мирзу Джалила. [9] На нем был такой голубой парусиновый пиджак, знаешь. В руке — трость. Говорит: «Ну, Мамед Насир, мы так не договаривались, брат!..» Эх, Курбан, люди были! Людей видели!
8
Парапет — старое название сквера в центре Баку.
9
Мирза Джалил — выдающийся азербайджанский писатель начала XX века Мирза Джалил Мамедкулизаде.
— Дадаш тоже с тех пор работает, — сказал Курбан.
— Нет, первым пришел сюда я. Потом перетащил Сафтара. Теперь он главный бухгалтер. А тогда был помощник кассира. Подай, прими… И Дадаша я сюда устроил. Однажды вот на этом самом месте встречаю Гейдара Махмудова. Говорит: что случилось, Мамед Насир, ты выглядишь каким-то скучным? Ничего, говорю, спасибо, дай бог здоровья. Но у меня, говорю, есть товарищ. Если можно, возьмите его на работу. Что, говорит, за товарищ? Да вот, говорю, Дадаш. А что, говорит, он умеет? Да все, говорю, что скажете. Пусть, говорит, придет, возьму его пока курьером, а там посмотрим. Эх, люди были тогда! Где они теперь? Остались только детки да клетки. Теперь каждый…
— А это правда, что Дадаш накапал в свое время на Гейдара Махмудова?
Мамед Насир пожал плечами:
— Пойдем-ка сыграем в нарды…
— Так, значит, это ты устроил Дадаша на работу. Смотри, пожалуйста, начал с курьера и как поднялся…
— Да, тогда он был не такой расторопный. То и дело раздавались окрики: «Эй, Дадаш, быстрее двигайся! Шевелись, милый!» Даже стишок сочинили: «Эгей, Дадаш, эгей, а ну-ка побыстрей!» Погляди на него теперь: племянник аллаха.
— Правая рука директора, — сказал Курбан. — Берегись, не попадайся. Но, сказать по совести, тебя он всегда защищает. Прошлый раз опять тебе хотели вкатить выговор, и опять он не дал.
— Дай бог здоровья, — сказал Мамед Насир. — Я-то ничего плохого от него не видел. Ничего, кроме хорошего. Ну, пойдем сыграем в нарды.
— Нет, мне надо бежать. Если я опоздаю хоть на пять минут, жена устроит мне голубую жизнь. Тебе этого не понять, Мамед Насир. Тебе что, ты холостой!
— Холостяк, когда он пьян, независим, как султан. Я, Мамед Насир, одинок и сир.
Он вышел из комнаты. Издательство совсем опустело. Дядя Сафтар запер железные двери и направился к лестнице. Он раньше всех приходил и позже всех уходил.
— Сафтар, — сказал Мамед Насир, — перекинемся в нардишки, а?
Дядя Сафтар был задумчив и сосредоточен. Заслышав голос, он вздрогнул, поднял голову. Будто сразу и не узнал Мамеда Насира, будто видел его впервые. Снял очки, дохнул на стекла, протер их платком.
— Эх, Мамед Насир, — сказал он, — только нардов мне и не хватало.
Два месяца назад у дяди Сафтара умерла жена.
— Ох, Сафтар, — сказал Мамед Насир, — право, этот мир не место для жизни. Вот никак не могу собраться найти время покончить с собой.
— Не стоит труда, — сказал Сафтар, — смерть сама тебя разыщет.
Мамед Насир зашептал:
— Сафтар, говорят, в то время Дадаш накапал на Гейдара, да?
Сафтар махнул платком, как бы отгоняя осу.
— Мамед Насир, ради всего святого, оставь меня в покое. Ты выпил, тебе море по колено…
И ушел, торопливо вышагивая: так-тук, так-тук…
Когда Заур выводил машину из гаража, он вдруг вспомнил, что забыл в ящике стола плавки. Летом он всегда держал их на работе. Смотришь, иногда в конце дня договоришься с ребятами и — на море.
Он подрулил к издательству. Работа окончилась. Люди разошлись. Он постучал.
— Никого нет, — сказал вахтер, — все разошлись.
— Знаю, — сказал Заур и юркнул в дверь.
Поднялся к себе, открыл ящик, взял завернутые в газету плавки. Посмотрел на часы и вдруг удивленно прислушался. С верхнего этажа пустого учреждения ясно слышался стук костяшек. «О, Мамед Насир здесь, оказывается! Интересно, кого это он охмурил? Поднимусь-ка, — подумал Заур, — посмотрю, кого он зацепил. Будет тема для разговора с Тахминой. Вообще Тахмина любит поговорить о Мамеде Насире. Еще расскажу ей историю с экзаменами. А потом поведем другие разговоры, перейдем к делу, к сути, дружище Заур. Ах ты, хитрец!»
Он усмехнулся в усы, пригладил волосы и направился к комнате, из которой доносился стук костей.
Открыл дверь — и обомлел.
Мамед Насир играл в нарды один, сам с собой. Он не видел Заура.
— Ходи, Дадаш, — сказал он и бросил кости. — Ага, шесть — шесть.
Сыграл.
— А теперь твой покорный слуга Мамед Насир.
Кинул.
— Тьфу! Опять два — один! Уж не везет, так не везет…
Заур тихонько затворил дверь и медленно стал спускаться.
Покачал головой, улыбнулся.