Сколько нужно порывов темных,Чтобы разум один заменить?Сколько нужно иметь невиновных,Чтобы было кого обвинить?Сколько немощи — для здоровья?Сколько горечи — чтобы всласть?Сколько нужно иметь хладнокровья,Чтоб одну заменило страсть?И победы — совсем не победы.И блестящие латы твоиНи к чему тебе, рыцарь бедный,Дон-Жуан, донкихот любви…Сколько крика нужно для шепота?Сколько радости — для печали?Сколько нужно позднего опыта,Чтобы жизнь была — как вначале?И бесчестья сколько-для почестей,Безупречности — для упреков?Сколько нужно иметь одиночества,Чтобы не было одиноко?
ЙОРИК
Мне хочется во времена Шекспира,Где все решали шпага и рапира,Где гордый Лир, властительный король,Играл невыдающуюся роль.Где Гамлет, хоть и долго колебался,Но своего, однако, добивался.Где храбрый Ричард среди бела дняМог предложить полцарства за коня.Где клеветник
и злопыхатель ЯгоМарал людей, но не марал бумагу.Где даже череп мертвого шутаНа мир глазницы пялил неспроста.Мне хочется во времена Шекспира.Я ровно в полночь выйду из квартиры,Миную двор, пересеку проспектИ пошагаю…Так, из века в век,Приду я к незнакомому порогу.Ссудит мне Шейлок денег на дорогу,А храбрый Ричард своего коня.Офелия, влюбленная в меня,Протянет мне отточенную шпагу…И я поверю искренности Яго,Я за него вступлюсь, презрев испуг.И друг Гораций, самый верный друг,Меня сразит в жестоком поединке,Чтобы потом справлять по мне поминки.И будет это долгое Потом,В котором я успею позабыть,Что выпало мне — быть или не быть?Героем — или попросту шутом?
САНЧО ПАНСА
Санчо Панса, трезвый человек,Человек не сердца, а расчета,Вот уже подряд который векХодит на могилу Дон-Кихота.И уже не бредом, не игройОбернулись мельничные крылья…Старый рыцарь — это был герой.А сегодня он лежит в могиле.Был старик до подвигов охоч,Не в пример иным из молодежи.Он старался каждому помочь,А сегодня — кто ему поможет?Снесены доспехи на чердак,Замки перестроены в хоромы.Старый рыцарь был большой чудак,А сегодня — мыслят по-другому.Видно, зря идальго прожил век,Не стяжал он славы и почета…Санчо Панса, трезвый человек,Ходит на могилу Дон-Кихота.
ВЕТРЯНЫЕ МЕЛЬНИЦЫ
Крылья созданы для полета,А полета все нет и нет.Машут мельницы крыльями вследУходящим с земли донкихотам.Что ж ты, мельница,мельница,мельница,У тебя ведь четыре крыла…Почему б тебе не осмелитьсяНа решительные дела?Неужели тебе неохотаПротив ветра крылом махнуть?Пусть тебя назовут донкихотом,Это вовсе не стыдно, ничуть.Ну-ка, вспомни: трубы трубилиИ герои качались в седле…Ты не вспомнишь.Даны тебе крылья,Чтобы тверже стоять на земле.Все, что мелется, перемелется,Перемелется в радость беда.Деспот сжалится, трус осмелится,Но когда это будет, когда?И уже ни во что не верится,Только в крепкие жернова.Ах ты, мельница,мельница,мельница,Эта песенка не нова.Ах, крылатая ты пехота,Понапрасну усилий не трать.Сколько мельницам ни махать,Но живут на земле донкихоты.И воюют, как прежде, с мельницами.В этом здравого смысла нет.Но порой пораженья ценятсяБольше самых блестящих побед.Так трубите поход, музыканты,Так скачите из ночи в деньВы, сидящие на Росинантах,Сдвинув тазики набекрень.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Датский принц давно уже не тот,Он не станет с тенью разговаривать.Доктор Фауст в опере поет,У него на все готова ария.И на самый каверзный возросОн готов ответить без суфлера.Ленский выжил.Недоросль подрос.Хлестаков назначен ревизором.И, как денди лондонский одет,Плюшкин прожигает все — до цента.Собакевич поступил в балет.Пришибеев стал интеллигентом.Среди прочих радостных вестейНовость у Монтекки с Капулетти:Скоро будет свадьба их детей,И о том объявлено в газете.Дон-Жуан — семейный человек,У него отличная семейка.Полюбивший службу бравый ШвейкСтал недавно капитаном Швейком.И Мюнхгаузен, устав от небылиц,Что ни слово, так и режет правду…Сколько в мире действующих лицДействуют не так, как хочет автор!
XIII. Шаги Командора
***
Нас окружают привычные истины:Земля вертится, курить — здоровью вредить,От перестановки мест сомножителей произведение не меняется…Привычные истины, в прошлом наши поводыри,Превращаются со временем в наших стражниковИ берут нас в плен,И ведут под конвоем.Дважды два, с неизменным знаком наперевес, шагает сзади,чеканя свою любимую песенку:Равняется,Равняется,РавняетсяЧетыре!А другие истины, идущие по бокам, чеканят о том, что вода —мокрая, камень — твердый, а туман вообщенеизвестно какой,Потому что в тумане ничего не увидишь.Привычные истины окружают нас плотным кольцом, частоколомИ зорко следят, чтобы мы не шмыгнули куда-нибудь в сторону.Туда,Где газы при нагреванииНЕ расширяются,Где вода при кипенииНЕ испаряется,Где выталкивающая сила НЕ равна весу вытесненной телом жидкости,А дерево для электричества —ДА, ДА, ДА — является отличным проводником.Привычные истины нам отводят привычную роль,Играть которую нам не всегда бывает охота:Злодей играет злодея, короля играет король(Хотя
ему по вкусу совсем другая работа).Но если бы, если бы, если бы, отбросив привычную роль,Герой сумел одолеть привычку свою и природу…Итак, игра начинается.На сцене известный герой.Хорошо известный герой —
Дон-Жуан становится Квазимодо
О Дон-Жуане написано много трагедий, поэм и статей,Вокруг него давно накаляются страсти.Его обвиняют:он сделал несчастными столько счастливых семей!Его оправдывают:ведь он и сам не был счастлив!Все победы его — суета и обман.В этом мире страстей сам себя обираешь.И чем больше находишь, тем больше теряешь,Дон-Жуан!Среди легких побед и пустых разговоров,Ради мига о вечности позабыв,Ты услышишь внезапно шаги Командора,Беспощадную, гулкую поступь Судьбы.Будто вдруг окунешься в холодную воду vИли в бездну шмякнешься с высоты,Дон-Жуан, ты увидишь в себе КвазимодоИ отвернешься от зеркала, узнавая его черты.Ты выйдешь на улицу, некрасивый, немолодой человек:Сколько женщин вокруг!Но — такая досада:Ни одной улыбки из-под опущенных век,Ни одного перехваченного запретного взгляда!Что-то изменилось.Не только в тебе, но вокруг.Даже серое небо как-то выше и чище стало.Некрасивые женщины превратились в красавиц вдруг,И каждая кажется тебе идеалом.Мир перевернулся.Закат превратился в рассвет.Изменились улицы, деревья и лица…Неужели оттого, что изменился один человек,Целый мир должен вокруг измениться?Привычные истины, служившие нам без помех,ВдругНа глазах у всехПеременяются круто.И вот — незаурядный, можно сказать, выдающийся человек,
Гулливер становится лилипутом
Мир лилипутов копошился у его каблука,Суетился и хлопотал, и карабкался на вершины прогресса,Между тем как легко и свободно шевелюрой бороздил облакаОн,Лемюэль Гулливер,Человек возвышенных интересов.С интересов-то, собственно, все и началось:Случайный лилипут, заблудившийся в гулливеровом ухе,Оставил там, как собака зарытую кость,Какие-то сплетни. Какие-то пошлые слухи.И Гулливер прислушался. Проявил интерес.Впервые высокое с низменным перепутал.И все опускался и опускался на землю с небес,Пока не опустился до уровня лилипута.И, большой человек, благородная, возвышенная душа,Среди суетных мелочей и житейского сораСлышал он только то, что прилипало к ушам,И не слышал, не слышал шагов Командора.Привычные истины совершают крутой вираж,И вот уже, на глазах деградируя и грубея,Интеллигентный, учтивый, хорошо воспитанный персонаж —
Молчалин уже не Молчалив, а Пришибеев
Сослуживцы опечалены:Откуда такие манеры у Алеши Молчалина?Был он ко всем почтителен, а стал откровенно груб,Всем поголовно тыкает, даже старухе Хлестовой.Сергей Сергеич — вы его знаете — полковник СкалозубБоится при Молчалине вымолвить слово.Князь Тугоуховский, хоть и на ухо туг,Слушая Молчалина, не мог не заметить,Что все матери вздрагивают на километр вокруг,Когда он ведет разговор у себя в кабинете.И откуда напористость эта взялась,Этот характер, перед которым даже сильные души слабеют?Не зря заметил Тугоуховский, уважаемый князь,Что в каждом Молчалине скрывается свой Пришибеев.Привычные истины свой расширяют круг,И мир становится вдруг непривычным и небывалым.И конь Дон-Кихота, заезженный, старый друг, —
Росинант становится Буцефалом
Ветряные мельницы остались далеко позади,И теплый сарай, и небо мирное, голубое…Росинант поднял голову и увидел себя посредиНастоящего поля боя.Это поле щетинилось копьями и вздымало к небу мечи,И оно бряцало угрозами и взрывалось хохотом;«Кляча!Старая кляча!Ну-ка давай, скачи!Ну-ка давай, вручиБитве свою удачу!»Росинант загремел доспехами, которые состояли извыпирающих ребер, ключиц и мослов,И хвост его затрепетал от неумения стлаться по ветру…Старая кляча…От этих обидных словНоги подкашиваются, как от пройденных километров.Старая кляча…Об этом забываешь, когда вокругветряные мельницы с амбразурами дыр и щелей,И тогда хочется вскинуть голову и ударить копытом о камень,И помчаться навстречу опасности —все быстрей и быстрей,Распластавши по ветру хвост, не касаясь земли ногами.Старая кляча…Росинант глубоко вздохнул,Отчего еще явственней проступили его доспехи.И заржал,И ударил копытом,И гривой опавшей тряхнул,И шагнул —прямо в пасть, оскалившуюся в дьявольском смехе.Старая кляча…У каждого свой талант,Свой удел.Но когда прозвучат боевые клики,Буцефалом становится Росинант,Дон-Кихот становится Александром Великим.Все это на сцене мы называем игрой,Рассчитанной на публику — в назидание или в угоду.Но если бы,если бы,если бы,отбросив привычную роль,Человек сумел одолеть привычку свою и природу!И Мальчик-с-Пальчик в кармане бы не зачах,А, выйдя в широкий свет, превратился в такого детину,Что весь этот свет широкий жал бы ему в плечах,А небо мешало бы распрямить спину.Если б всем надоевшая баба ЯгаВыступала почаще в роли Спящей Красавицы(И чтоб ее не будили!)…Если б умный слугаНе делал глупостей,чтоб своему господину понравиться.Если бы,если бы,если бы…Поскольку жизнь — не игра,В ней не любую роль нужно играть, а с разбором.Есть отличные роли.Для них наступила пора.Слышите?Вслушайтесь:Это шаги Командора.
