Круги ужаса(Новеллы)
Шрифт:
Потом приподняла штору из гранатового бархата и выглянула на улицу:
— Так темно еще никогда не было.
Издали донесся пронзительный голос обходчика, возвещавший о половине девятого.
— Сна ни в одном глазу, — пожаловалась Лотта, — и, вообще, нет никакого желания отправляться в постель. Мне кажется, что уличная тьма последует за мной, захватив с собой ветер и дождь.
— Дурочка, — сказала Элеонора, не отличавшаяся нежными чувствами. — Ну что ж! Раз мы не
В комнате воцарилась тишина.
Элеонора поставила в подсвечник три свечи, которые принесли славу свечнику Симе. Они горят чистым розовым пламенем и распространяют восхитительный аромат цветов и ладана.
Я видела энергичное лицо Элеоноры, внезапно потемневшее от дурного настроения. Мне показалось, что и Лотта дышала с трудом. Только лицо Меты, склонившейся над вышивкой, оставалось безмятежным.
Однако я чувствовала, что она внимательно прислушивалась, словно хотела различить какой-то звук в наступившей тишине.
В этот момент распахнулась дверь и вошла Фрида. Она, шатаясь, добрела до кресла у камина и рухнула в него, по очереди обводя нас замутненным взглядом.
— Фрида, — воскликнула я, — что с вами?
Она глубоко вздохнула, пробормотала что-то нечленораздельное.
— Она все еще спит, — сказала Элеонора.
Фрида резко покачала головой. Она пыталась собраться с силами, чтобы заговорить. Я протянула ей мой стакан с водкой. Она осушила его одним махом, как пьют кучера и грузчики.
В любое другое время нас бы возмутил такой вульгарный поступок, но у нее был столь несчастный вид, что мы этого не заметили, тем более что несколько минут назад сами погрузились в какую-то тоскливую атмосферу.
— Девушки, — сказала Фрида, — есть…
Ее взгляд на мгновение смягчился и снова стал тревожным.
— Я не знаю, — прошептала она.
Элеонора трижды стукнула по столу.
— Нет, не могу объяснить, — сказала Фрида.
— Есть что-то? Что вы видели или слышали? Да, что с вами происходит, Фрида?
— Послушайте… — Фрида глубоко задумалась, — я не знаю, как выразиться… но в мой комнате присутствует большой страх.
— Вот как! — воскликнули мы втроем, одновременно успокоенные и взволнованные.
— Вам приснился кошмар, — сказала Мета, — мне знакомо это: когда просыпаешься, то прячешь голову под одеяло.
Но Фрида вновь отрицательно покачала головой:
— Все совсем не так. Мне не приснилось. Я вдруг проснулась и тогда… И в моей комнате был большой страх.
— Боже, — воскликнула я, — это ничего не объясняет!
Фрида с отчаянием тряхнула головой:
— Предпочла бы просидеть всю ночь на пороге дома
— Пойду посмотрю, что там происходит, — заявила Элеонора, накидывая на плечи шаль.
Она с минуту поколебалась перед старой рапирой отца, висевшей среди университетских наград, пожала плечами и, схватив канделябр с розовыми свечами, вышла, оставив после себя ароматное облако.
— Не позволяйте ей идти одной! — с испугом воскликнула Фрида.
Мы медленным шагом подошли к подножию лестницы. Свет от свечей Элеоноры терялся, растворяясь в полумраке лестничной площадки перед чердачными помещениями.
Мы остались стоять в полумраке у первых ступенек… Потом мы услышали, как Элеонора открыла дверь. Минута томительной тишины. Я почувствовала, как рука Фриды сжалась на моей талии.
— Не оставляйте ее одну, — простонала она.
И в то же мгновение раздался ужасающий вопль. Я предпочла бы умереть, чтобы не услышать его вновь. Тут же Мета вскинула руку и крикнула:
— Там!.. Там!.. Лицо… Там…
Дом наполнился звуками. Советник и фрау Пилц возникли в ореоле высоко поднятых свечей.
— Элеонора, — икнула Фрида… — Боже, как мы ее найдем?
Ужасающий вопрос, на который я тут же ответила:
— Мы никогда ее не найдем.
Комната Фриды была пуста. Подсвечник стоял на полу, а свечи продолжали безмятежно гореть, распространяя нежный розовый свет.
Мы обыскали весь дом, шкафы, крышу: мы больше никогда не увидели Элеонору.
Мы сразу поняли, что на помощь полиции рассчитывать нечего. Полицейские участки заполнили сумасшедшие толпы, мебель была опрокинута, все покрылось пылью, а чиновников терзали, как кукол на ниточках. Ибо этой ночью исчезло восемьдесят человек. Одни по дороге домой, другие — у себя дома!
Мир обычных представлений исчез, осталось лишь вмешательство сверхъестественных сил.
После драмы прошло несколько дней. Наша жизнь стала тусклой, мы плачем и испытываем ужас.
Советник Хюхнебейн поставил мощную дубовую перегородку перед чердачными помещениями.
Вчера, я искала Мету; мы начали было переживать, опасаясь нового несчастья, когда наткнулись на нее: она сидела на корточках около дубовой перегородки. У нее были сухие глаза и выражение ярости и гнева на обычно милом лице.
Она держала рапиру отца и выглядела недовольной, что ей помешали.
Мы попытались выспросить ее, что за лицо она видела, но в ее взгляде было полное непонимание вопроса.