Крушение мировой революции. Брестский мир, Фельштинский Юрий Георгиевич

Крушение мировой революции. Брестский мир

на обложку

Фельштинский Юрий Георгиевич

Шрифт:

Видимо, речь Свердлова делегатов достаточно напугала. По крайней мере, при голосовании 47 человек против 9 согласились принять за основу тезисы ЦК [43] . Сам Свердлов теперь, видимо, не просто заменил Ленина, взяв на себя, будучи председателем ВЦИКа, еще и большую часть партийной работы, а именно оттеснил его. Он часто назначался содокладчиком Ленина, т. е. был приставлен к Ленину комиссаром; был докладчиком от ЦК на Московской общегородской партийной конференции и зачитывал написанные Лениным и утвержденные ЦК 13 мая «Тезисы ЦК о современном политическом положении». В протоколе заседания ЦК от 18 мая Свердлов в списке присутствующих стоит на первом месте. Заседание ЦК 19 мая — полный триумф Свердлова. Ему поручают абсолютно все партийные дела [44] . Ленину на этом заседании дали лишь одно задание: «провести через Совнарком разрешение т. Стеклову на присутствие там» [45] .

Там же.

В протоколе ЦК, впервые опубликованном в апреле 1989 года, записано: «Заслушано сообщение т. Дзержинского о необходимости дать в Чрезвычайную комиссию ответственных товарищей, могущих заменить его». Постановили перевести в ВЧК из НКВД Лациса. «Туда же привлечь для заведования отделом контрреволюции тт. Яковлеву и Стукова. Переговорить с ними поручено Свердлову». Троцкий делает заявление «о конфликте, возникшем у него с представителями Замоскворецкого районного Совета».

Свердлов «сообщает, что им уже сделано указание Московскому комитету на необходимость подтянуть дисциплину в районах».

Свердлов «сообщает, что в президиуме ЦИК стоит вопрос о дальнейшей участи Николая, тот же вопрос ставят и уральцы и [левые] эсеры. Необходимо решить, что делать с Николаем. Принимается решение не предпринимать пока ничего по отношению к Николаю, озаботившись лишь принятием необходимых мер предосторожности. Переговорить об этом с уральцами поручается Свердлову». Обсуждался и вопрос о военных специалистах, в связи с чем было подчеркнуто «крупное недовольство в низах, партийных массах, предоставлением старым контрреволюционным офицерам и генералам слишком широких прав», в то время как изначально предполагалось поставить их «в положение кон сультантов». Решено созвать специальное заседание ЦК 26 мая и посвятить его этому вопросу, пригласив на него некоторых видных большевиков, работавших и в дореволюционной и в советской армии. «Созвать совещание, подобрать военных товарищей поручается тт. Троцкому и Свердлову». Решено предложить Московскому комитету партии созвать общегородскую конференцию «для обсуждения вопроса о положении партийных организаций и задач партии. От ЦК на конференцию делегируются тт. Троцкий и Свердлов». Решено создать Верховный революционный трибунал. Поручается «Свердлову переговорить с т. Стучкой и Крыленко о внесении соответствующего проекта в Совнарком в самый кратчайший срок». Решено «ввести в практику приговоры к смертной казни за определенные преступления». Поручено Свердлову переговорить со Стучкой «о подготовке соответствующего проекта вначале в ЦК, а затем в Совнаркоме и ЦИК» (там же, с. 146-148).

Там же.

Проследить дальнейший рост влияния Свердлова (и падение авторитета Ленина) по протоколам ЦК не представляется возможным, так как протоколы за период с 19 мая по 16 сентября 1918 года не обнаружены. О заседаниях того времени имеются лишь отрывочные сведения. Так, 26 июня ЦК обсуждало вопрос о подготовке проекта конституции РСФСР для утверждения его на Пятом съезде Советов. ЦК признал работу по подготовке проекта неудовлетворительной, и Ленин, поддержанный некоторыми другими членами ЦК, предложил «снять этот вопрос с порядка дня съезда Советов». Но Свердлов «настоял на том, чтобы вопрос остался» [46] (т. е. прошел против Ленина и других членов ЦК), и победил.

Там же, с. 140.

Очевидно, что протоколы ЦК не сохранились именно потому, что в них в крайне невыгодном свете выглядели позиция и влияние Ленина. Ослаблению его авторитета, видимо, способствовало и то, что в середине лета 1918 года вырисовалась неизбежность поражения Германии в мировой войне: после провала крупного немецкого наступления на Западном фронте и начала массового прибытия американских войск во Францию неизбежность поражения Германии стала очевидной [47] . Нужно было немедленно менять тактику. Но обычно динамичный Ленин на этот раз бездействовал как парализованный. Правда, Ленин, еще совсем недавно (когда это было ему выгодно) указывавший на силу германской армии, теперь все чаще и чаще заговаривал о ее слабости — например, на Пятом съезде Советов в самых первых числах июля:

Хаффнер. Революция в Германии, с. 39.

«Бешеные силы империализма продолжают бороться, находясь уже три месяца, протекшие с предыдущей) съезда, на несколько шагов ближе к пропасти [...]. Эта пропасть за три с половиной месяца [...] несомненно подошла ближе [...]. Державы Запада сделали громадный шаг вперед к той пропасти, в которую империализм падает тем быстрее, чем идет дальше каждая неделя войны [...]. За три с половиной месяца [...] войны империалистические государства приблизились к этой пропасти [...]. У нас этот истекающий зверь [Германия ] оторвал массу кусков живого организма. Наши враги так быстро приближаются к этой пропасти, что если бы им даже было предоставлено больше трех с половиной месяцев и если бы империалистическая бойня нанесла нам снова такие же потери, погибнут они, а не мы, потому что быстрота, с которой падает их сопротивление, быстро ведет их к пропасти».

Но и в этой шизофренической речи с многократным повторением почти одинаковых фраз Ленин умудрился призвать советский актив к тому же, к чему призывал в марте — выжидать, не разрывая Брестского мира, бездействовать: «Наше положение не может быть иное, как дожидаться [...] что эти бешеные группы империалистов, сейчас еще сильные, свалятся в эту пропасть, к которой они подходят — это все видят» [48] . Только трудно было удержаться от вопроса: если Германия оказалась на краю гибели через три с половиной месяца после заключения Брестского мира, ведя боевые действия крупного масштаба лишь на одном фронте, получая продовольственную помощь России и Украины и используя Красную армию в борьбе с чехословацким корпусом, который, не задержи его большевики, давно бы уже воевал в Европе против немцев, как глубоко на дне этой пропасти лежала бы кайзеровская Германия, вынужденная воевать на два фронта? В каком состоянии находились бы теперь страны Четверного союза? Где проходила бы граница коммунистических государств?

Ленин, ПСС, т. 36, с. 493, 495, 497.

Заведенная Лениным в тупик, доведенная до кризиса, расколотая и слабеющая большевистская партия могла ухватиться теперь лишь за соломинку, которую в марте 1918 года протягивал ей Троцкий: «Сколько бы мы ни мудрили, какую бы тактику ни изобрели, спасти нас в полном смысле слова может только европейская революция» [49] . А для ее стимулирования нужно было, во-первых, разорвать Брестский мир, а, во-вторых, сформировать Красную армию. 22 апреля вопрос о создании регулярной армии был поднят Троцким на заседании ВЦИК. Троцкий подчеркнул, что эта новая дисциплинированная и обученная армия необходима «специально для возобновления мировой войны совместно с Францией и Англией против Германии», причем тогда же советским руководством было начато обсуждение с представителями Антанты планов совместных военных действий [50] .

Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 63.

Протоколы ВЦИК IV созыва, с. 171.

Новая армия стала называться «Народной». К лету 1918 года она составляла основное ядро войск Московского гарнизона, была составлена на контрактовых началах, считалась аполитичной и находилась в ведении Высшего военного совет под председательством Троцкого при военном руководителе генштаба М. Д. Бонч-Бруевиче. Непосредственно войска подчинялись Н. И. Муралову, командующему войсками округа. В июне в состав Народной армии приказом Троцкого должны были зачислить латышскую стрелковую дивизию [51] .

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 24, 25.

Вопреки воле Ленина, ЦК готовился расторгнуть брестскую передышку и возобновить войну с Германией как только условия для этого окажутся подходящими. Возможно, начинать войну летом 1918 года было не менее рискованно, чем продолжать ее в марте. Но в июне большевикам уже не из чего было выбирать. Ленинская политика «передышки» была испробована и не дала положительных для революционеров результатов. В июне уже не имело значения, прав ли был Ленин в марте. Революция за три месяца передышки потеряла свой бескомпромиссный динамичный бег. Требовалось предпринять что-то ошеломляюще-грандиозное, чтобы воскресить ее и вылезти из того болота, в которое завел Ленин. Самым естественным решением казался разрыв Брестского мира. Но, видно, были на стороне Ленина еще и никем не понятые силы. В особняке германского посольства днем 6 июля раздались выстрелы террористов. В этот миг было спасено большевистское правительство, а вместе с ним, по еще большей иронии судьбы — ленинская брестская «передышка».

Глава двенадцатая. На пути к однопартийной диктатуре, апрель-июнь

Партия конституционных демократов, разогнанная еще до созыва Учредительного собрания, стала первой партией революционного лагеря, принесенной в жертву мировой революции. Весной 1918 года большевики, первоначально вместе с левыми эсерами, начинают широкую кампанию борьбы с оппозиционными социалистическими партиями как на местах, так и в центре. Беспощадно разгонялись и арестовывались, начиная с апреля, оппозиционные большевикам и левым эсерам местные Советы и рабочие конференции, причем в таких масштабах, что на очередном заседании ВЦИК эсеры попробовали включить этот вопрос в повестку дня. В частности, были разгромлены Советы в Ярославле, Тамбове и Златоусте. Свердлов, однако, отказался включить этот пункт в повестку дня, и ВЦИК проголосовал вопроса не обсуждать.

Первой разгромленной партией ВЦИКа стали анархисты. В ночь с 11 на 12 апреля ядро этой партии — 600 человек — были арестованы в Москве силами ЧК и армии [1] 1. 18 апреля с докладом о проведенной операции на заседании ВЦИК выступил заместитель Дзержинского по ВЧК левый эсер Загс (Закс). Он обвинил анархистов в захвате зданий (особняков), грабежах, убийствах и намекал на планировавшийся анархистами захват власти [2] 2.

31 мая Закс докладывал ВЦИКу о разгроме «Союза защиты родины и свободы» и открыто назвал эсеров и меньшевиков «предателями советской власти» [3] . 4 июня на соединенном заседании ВЦИК и Моссовета Ленин обвинил меньшевиков и эсеров в контрреволюционной деятельности и организации голода в стране и восстаний. В начале июня ЦК РСДРП передал за границу первую сводку о репрессиях: «Почти везде закрыты наши газеты», «арестуют за «контрреволюционную деятельность», за «агитацию против советской власти», «от расстрелов погибло немало социал-демократов». Эсеры и меньшевики были изгнаны из Советов Калуги, Саратова, Екатеринбурга, Кронштадта и ряда других городов [4] . 10 июня в Сормове с применением оружия была разогнана рабочая конференция Нижегородской и части Владимирской губерний. 13 июня разогнана рабочая конференция в Москве. С протестом по этому поводу во ВЦИК 14 июня выступил Мартов:

Член ВЦИК анархист-коммунист А. Ю. Ге так описывал события той ночи: «События разгорелись с 11 на 12 апреля. Это было в 3-м часу утра. Мне по телефону звонят из редакции одной газеты и спрашивают, не могу ли я дать разъяснения, почему весь город окружен заставами, почему никого никуда не пропускают, разъезжают патрули, наставлены пулеметы, броневики и вообще город поставлен на осадное положение. Я позвонил по телефону в Московский совет. [...] Мне ответили, что [...] это ошибка [...]. На следующее утро приходят товарищи и сообщают о том, что совершен разгром анархических организаций. [...] Часть особняков действительно была занята неправомерно [...]. Дворец Кшесинской был занят вами [большевиками] тоже не совсем правомерно. [...] Многие особняки из тех, которые подверглись разгрому, были заняты вполне правомерно. [...] Ордера на занятие этих помещений были выданы легальным образом [...]. Затем указание на то, что особняки как бы случайно были расположены вокруг Московского совета, совершенно не соответствует действительному положению вещей [...] Оправдывать разгром анархических организаций тем, что в этих организациях были преступники, т. е. вводить принцип круговой поруки, товарищи, это с юридической точки зрения — абсурд. [...] Здесь применили этот [...] принцип круговой поруки и взяли под расстрел целыми организациями [...]. Если руководствоваться этим принципом, мы знаем о всех безобразиях, которые проявляются в большевистских кругах, и если руководствоваться принципом круговой поруки, вы должны сегодня же ночью разнести свои организации, и если руководствоваться принципом моральной ответственности, то вы можете посадить всех идейных борцов большевизма».

Закс заявил, что особняки, занимаемыми анархистами, «концентрировались вокруг Московского совета», «как бы кольцом». «Для нас было ясно, что какая-то идея в этом захвате есть. [...] Мы знали, что это не обойдется без кровопролития. Но иным способом мы не могли ничего иного сделать [...] В ночь с 11 на 12 мы окружили особняки и с небольшими жертвами и потерями ликвидировали дело [...]. Были двинуты слишком большие силы. Всего окружено было 26 особняков [...] Часть анархистов будет выпущена, часть будет выслана, а часть будет подвергнута суду революционного Трибунала».

Протоколы ВЦИК IV созыва, с. 355-356.

Там же, с. 423, 437.