Крушение мировой революции. Брестский мир
Шрифт:
Подобная поляризация была проведена выступавшими членами ЦК умышленно и имела целью заставить делегатов поддержать резолюцию с осуждением выхода из СНК (из-за чего даже ряд левых эсеров вышел в знак протеста из партии) [15] . Но несмотря на красноречивые выступления левоэсеровского руководства и приравнивание разрыва с большевиками к контрреволюционному акту, большинством в пять голосов при пяти воздержавшихся съезд одобрил выход левых эсеров из правительства. Резолюция предлагала «в случае изменения политической конъюнктуры принять участие в центральной власти» и указывала, что выход из СНК «ни в какой мере не должен был повести к подрыву как центральных, так и местных органов советской власти», а потому левые эсеры имеют право, согласно постановлению ЦК, остаться «во всех учреждениях и коллегиях комиссариатов и других органов». Одновременно съезд призвал «все
15
Например, из партии вышел член ВЦИК П. В. Бухарцев (Протоколы ВЦИК IV созыва, с. 50). Другой левый эсер, А. М. Устинов, заявил, что не считает возможным оставаться членом ЦК и редакции «Знамени труда» ввиду «принципиального расхождения по вопросам выхода из состава Совнаркома, о партизанской войне на фронте, а также по вопросу об отношении ЦК партии к ратификации мирного договора» (ЗТ, 11 апреля 1918).
16
Резолюции и постановления, с. 25-26; ЗТ, 2 июля 1918. Разумеется, это решение было одобрено далеко не всеми левоэсеровскими организациями. Так, пензенские левые эсеры заявили, что считают одобрение Вторым съездом выхода из СНК ошибкой и требуют созыва Третьего съезда ПЛСР для пересмотра этого решения
(Правда, 22 мая 1918). Против, выхода из СНК высказалась и левоэсеровская фракция казачьего съезда в Омске (Коммунистическая партия в период упрочения советской власти, с. 244).
17
Резолюции и постановления, с. 25-26, 35, 46, 48, 52.
Для осуществления этой программы в самом начале мая Спиридонова и Карелин от имени ЦК ПЛСР предложили большевикам во избежание партийных междоусобиц по земельным вопросам передать в распоряжение ПЛСР комиссариат земледелия. Но у Ленина были другие планы. 3 мая после совещания с членами коллегии наркомзема Ленин счел соображения левых эсеров «неосновательными и их предложение неприемлемым» [18] . В тот же день на состоявшемся заседании ЦК РКП(б) «притязания левых эсеров на передачу им комиссариата земледелия» были отклонены [19] . Такая реакция большевиков на предложение левых эсеров, еще недавно руководивших наркоматом земледелия и покинувших его добровольно, не была случайной. Ленин готовился к решающему наступлению на деревню.
18
Ленин. ПСС, т. 50, с. 70.
19
Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП (б), с. 263.
Продовольственная политика большевиков в первые месяцы советской власти была во многом ключом к большевистской победе. Спазматически меняющаяся, она дала о себе знать уже на следующий день после Октябрьского переворота — 27 октября 1917 года был издан декрет о продовольственном снабжении городов. Этот закон советского правительства официально предоставил местным (городским) Советам право добывать себе продовольствие любыми доступными способами: «на основе организации широкой самодеятельности трудящихся масс». Советам, среди прочего, предоставлялось и право реквизиции частных запасов продовольствия.
За первые недели советской власти в Петрограде большевики смогли набрать и имели в своем распоряжении несколько сот тысяч пудов хлеба. Но эти запасы были каплей в море. 9 ноября вопрос о кризисе с продовольствием пришлось рассматривать во ВЦИК. Докладчик подчеркнул, что «поступает всего 12 с лишком тысяч пудов в день», тогда как даже «при пайке в четверть фунта на человека» городу необходимо «48 тысяч пудов ежедневно». Не лучше обстояло дело и со снабжением армии: «на Северном фронте сухарей осталось всего на 2 дня». 10 ноября для успокоения населения правительство официально объявило в петроградских газетах о прибытии в Кронштадт
Заготовкой и распределением продовольствия должен был ведать комиссариат по продовольствию. До начала работы комиссариата дело снабжения Петрограда взял в свои руки петроградский ВРК. Уже в ноябре он стал посылать для конфискации продовольствия в хлебных губерниях специально сформированные отряды рабочих и матросов. Практические результаты превзошли самые смелые ожидания: поступление продовольствия в город увеличилось с 86 тысяч пудов в первую неделю ноября 1917 г. до 227-249 тысяч пудов.
Формально считалось, что организация продовольственного дела основывается на принципе товарообмена между городом и деревней. Этот обмен промышленных товаров на хлеб и другие продукты проводился первоначально на местном уровне — отдельными фабриками, заводами или местными органами советской власти. Однако при явно завышенных ценах на промышленные товары, которых не хватало, и заниженных ценах на крестьянский хлеб подобный товарообмен по существу сводился к узаконенному грабежу: «основную часть стоимости заготовленных сельскохозяйственных продуктов крестьяне получили обесцененными денежными знаками. Деньги являлись как бы свидетельством размеров полученной государством ссуды» [20] .
20
История социалистической экономики СССР, т. 1, с. 375.
Чередование скрытых и явных конфискаций не могло не возмутить крестьянское население, и волна неповиновения в деревне поднялась уже в декабре. Крестьяне повсеместно отказывались продавать зерно. Из-за этого прекратился приток хлеба в промышленные центры страны. Угроза невиданного голода нависла в первую очередь над Петроградом. Катастрофическим было снабжение армии. 14 декабря Ленин объявил вопрос о хлебе важнейшим из стоящих перед советским правительством политических вопросов. 8 января Совнарком поручил одной из своих комиссий разработать практические мероприятия по снабжению промышленных центров и армии продовольствием.
Выход из кризисного положения советское правительство видело не в повышении закупочных цен на хлеб, а в усилении репрессий. Комиссия рекомендовала посылать в деревню вооруженные отряды для принятия «самых революционных мер», для «беспощадной борьбы со спекулянтами». Точную численность таких отрядов, посланных в те месяцы в деревню, установить трудно. Видимо, одних только рабочих в первые полгода советской власти в деревню было послано 50 тысяч. Постепенно заготовительные отряды проникали во все более отдаленные от столиц хлебные районы, даже на юг России, где за сбор продовольствия— с конца декабря 1917 года отвечал Г. К. Орджоникидзе. Он добился определенных результатов: если до 1 марта 1918г. в центр отправлялось ежедневно по 140 вагонов с продовольствием, то с 10 марта — уже по 300 вагонов, а в апреле — по 400. Причина такого резкого увеличения отправок заключалась не столько в увеличивающихся конфискациях крестьянского хлеба, сколько в налаживании транспортной системы, связывающей юг и центр.
Кроме Украины и юга хлеб давала Сибирь. В январе 1918 года погрузка хлеба из Сибири достигла 587,5 тысяч пудов, в феврале — 1867,5 тысяч, в марте — 3304,3 тысяч. Однако в апреле 1918 года, после подписания Лениным Брестского мира, ситуация резко изменилась. Украина была оккупирована немцами. С мая хлеб перестал давать юг. В Сибири началось спровоцированное брестской политикой большевиков восстание чехословацкого корпуса.
Общая политика советского правительства по отношению к крестьянству и продовольственному вопросу способствовала лишь усилению кризиса. «Хлеба было много в стране, — писал экономист-кадет С. Прокопович, — но хлеб этот не доходил до горожан и фабричных рабочих, так как частная торговля в стране преследовалась [...]. Голод 1918 г. был закономерным результатом продовольственной и земельной политики советской власти». Эта политика, по словам советского историка, заключалась в следующем:
«Советская власть не могла решать продовольственный вопрос буржуазными методами, путем развития свободной торговли хлебом, ибо свобода торговли означала спекуляцию и вздутие цен, свободу наживаться для богатых, свободу умирать для бедных. Советская власть должна была организовать заготовку хлеба на началах товарообмена, наладить продовольственное снабжение городов по трудовому принципу: «кто не работает, тот да не ест». Для этого были необходимы, во-первых, государственная хлебная монополия, т.е. безусловное запрещение частной торговли хлебом, обязательная сдача всех излишков хлеба государству по твердой цене и обеспечение деревни промышленными товарами также по твердым ценам; во-вторых, строжайший учет всех излишков хлеба [...] в-третьих, правильное распределение хлеба между гражданами».