Крушение мировой революции. Брестский мир
Шрифт:
Факт прибытия германского посла несколько успокоил Ленина. Гельферих по требованию своего правительства немедленно приступил к переговорам о заключении новых советско-германских соглашений. Речь, в частности, шла о компенсации потерь, понесенных германскими подданными в результате проведенных советским правительством национализации. Это дало повод для новой критики противниками брестской передышки позиции Ленина. Последний в речи во ВЦИК 29 июля указал, что дело не в том, сколько миллиардов золотых рублей Германия хочет взять по Брестскому миру, а в том, что она признала объявленные декретом от 28 июня национализации [25] . Но выплачиваемые миллиарды были еще и платой за добрые политические отношения: Ленин пытался склонить немцев к поддержке возглавляемого им правительства.
25
Пятый созыв ВЦИК, с. 71.
Именно поэтому вечером 1 августа Чичерин по поручению Ленина предложил Гельфериху пойти на заключение неформального военного соглашения о параллельных советско-германских действиях против Антанты и белых. Германия должна была помочь советскому правительству предотвратить продвижение англичан из района Мурманска и Архангельска [26] на Петроград, отказаться от поддержки на Дону Краснова и обещать не занимать Петрограда. СНК в ответ должен был сконцентрировать все силы на борьбе с Антантой и поддерживаемым ею генералом В. М. Алексеевым, создающим добровольческую Белую армию. Видимо, немцы потребовали как предварительного условия для переговоров полного разрыва с союзниками. В ночь на 5 августа советское правительство разослало по районным отделам НКВД сообщение о разрыве отношений с Англией, Францией и Японией. Утром в Москве был произведен ряд обысков и арестов среди подданных союзных стран. Некоторое время держали под арестом британского представителя в России Локкарта. Поиски французской военной миссии, обвинявшейся в организации заговора с целью свержения Совнаркома, не увенчались успехом. Члены миссии скрылись [27] .
26
2 августа в Архангельске было опубликовано обращение к населению
Так, 21 августа на одном из участников фронта красноармейские части по приказу командиров — противников Брестского мира — перешли в наступление и заняли несколько селений оккупированной немцами территории. Через несколько дней немцы вновь взяли местность под свой контроль (Глупцы или провокаторы — КГ, 27 августа 1918, № 178).
АИГН, 784/7. Информационный листок. Прил. к № 1, 13 августа 1918, статья «Требования Германии».
Судя по всему, это не было уже ни для кого секретом. Пресса, по крайней мере, писала в те дни, что «дипломатические переговоры последних дней» не привели к желаемым результатам. «Гельферих отнесся совершенно безучастно к заявлению Ленина о полной невозможности для большевиков взять на свои плечи всю борьбу с сибирскими и волжскими войсками и десантами союзных держав. Начатые же еще при Мирбахе переговоры о предоставлении Германии полной свободы действий на территории советской «республики», окончились ничем, ибо советские главари не пожелали допустить явной оккупации остатков России германцами и перестать играть какую-либо роль» (Отношения с Германией — там же, № 2, 16 августа 1918, с. 1). Rauch. History of Soviet Russia, p. 98-99.
АИГН, 784/7. Информационный листок, № 3. Четверг, 22 августа 1918, с. 2, статья «Перед отставкой Чичерина». ' 30 августа Гельферих подал официальное прошение об отставке, которая была принята 22 сентября.
Вечером 6 августа Гельферих с курьерским поездом выехал из Москвы. Ему был предоставлен отдельный вагон и отряд красногвардейцев для охраны. 7 августа под Смоленском была предпринята попытка задержать вагон с Гельферихом. Тот протестовал, сумел связаться с заместителем Чичерина Караханом, и Карахан сообщил, что на пограничной станции в Орше войска, получившие приказ об отправлении на Чехословацкий фронт, взбунтовались, «перебили большевистских командиров и объявили себя в состоянии войны с Германией. Советское правительство считало поэтому, что Гельфериху необходимо срочно вернуться в Вязьму, где уже ждал Гельфериха Радек, а в Оршу выехать позже. (О работе Гельфериха в России см. К. Гельферих. Моя московская миссия.)
27
Продемонстрировав готовность порвать с союзниками, вечером того же дня Чичерин подтвердил свое предложение от 1 августа, указав, что советское правительство перебрасывает все имеющиеся в Петрозаводске войска в Вологду, где объявлено военное положение. Из-за этого, указывал Чичерин, дорога на Петроград открыта, и если Германия не вмешается, этим могут воспользоваться англичане. На юго-востоке страны положение советской власти не лучше. СНК поэтому не настаивает более перед немцами на оставлении германскими войсками Ростова и Таганрога, но просит предоставить советскому правительству право пользования железнодорожными линиями на условии, что они будут «освобождены от Краснова и Алексеева». «Активное вмешательство против Алексеева, никакой больше помощи Краснову», — закончил Чичерин [28] .
28
Просьба Чичерина о военной помощи со стороны Германии для немцев была наилучшим доказательством того, что советское правительство находится в совершенно безвыходном положении. Общее мнение германских дипломатов сводилось, однако, к тому, что даже при самом искреннем желании жить в мире с Германией советское правительство вряд ли способно будет обеспечить добрые отношения, поскольку на всех уровнях брестская политика Ленина саботируется [29] . Германское правительство поэтому указало на невыгодное и угрожающее для Германии положение на внутреннем русском фронте и потребовало от СНК принятия самых решительных мер для подавления восстания чехословацкого корпуса и вытеснения англичан из Мурманска. В случае отказа советского правительства выполнить эти требования, Германия грозила предъявить ультиматум о пропуске своих войск в глубь русской территории для борьбы против англичан и чехословаков. Чичерин ответил, что борьба с чехословаками и англичанами будет успешной лишь в том случае, если германское правительство обещает сохранить в неприкосновенности демаркационную линию и не допустить перехода этой линии Красновым [30] .
29
30
Политика Германии в тот период была на удивление непоследовательной. В Прибалтике, Финляндии, на Украине, на Дону и на Кавказе немецкие войска, по существу, противостояли советским, в то время как на территории России поддерживали у власти большевистское правительство. Однако, как и прежде, все упиралось в то, что переориентация германской политики и ставка на небольшевистские силы должна была привести к изменению условий Брест-Литовского соглашения в смысле их смягчения, например, отказа от отделения от России Эстляндии, Лифляндии и Украины. Гельферих поэтому запросил согласие Берлина на передачу ему полномочий для ведения переговоров с рядом небольшевистских политических групп, в том числе с латышами и представителями сибирских политических групп. Готовясь к возможному разрыву с большевиками [31] , Гельферих запросил кроме того разрешения МИДа перевести посольство из Москвы в оккупированный немцами Псков. На перевод посольства Берлин дал удовлетворительный ответ. Но попытки Гельфериха заручиться согласием германского правительства на улучшения для России условий Брестского договора в случае начала переговоров с антибольшевистскими политическими партиями или группами вызвала недовольство МИДа. Особенно резко выступал статс-секретарь по иностранным делам адмирал Гинце, считавший новое советское предложение неприемлемым по политическим и военно-практическим соображениям [32] . К мнению его прислушивались, так как раньше он возглавлял военную миссию в Петрограде, и считалось, что он знает Россию. И поскольку в ответ на предложение советского правительства Германия промолчала, в Москве поползли слухи о предстоящей отставке Чичерина в связи с провалом его политики по умиротворению немцев [33] . Оснований для слухов было более чем достаточно еще и потому, что 5 августа Гельферих был отозван в Берлин для устного доклада [34] . В его отсутствие дела должны были вести остающийся в Москве германский генеральный консул Г. Гаушильд и Рицлер [35] .
31
32
33
34
35
9 августа в Петроград из Москвы прибыла германская миссия в составе 178 человек, отправившаяся вскоре в Псков [36] . Вслед за германским послом Москву покинули также турецкий посол Кемали-бей и болгарский посол Чапрашников [37] . Консулы союзных держав также покинули столицу (защита их интересов была передана консульствам нейтральных стран, и над зданием американского генерального консульства был поднят шведский флаг) [38] . В те же дни советский посол Иоффе отбыл в Москву для консультаций (а когда отправился было в Берлин обратно, не был пропущен германскими военными властями в Орше; та же участь постигла Радека) [39] .
36
Приезд германской миссии — КГ, 10 августа 1918. Именно в эти дни распространились слухи о предстоящем захвате немцами Петрограда. 16 августа в одной из публикаций появилось даже сообщение о том, что 12 августа из Финляндии в Петроград был введен батальон германской пехоты, а сам Петроград станет германской базой для действий против союзников и чехословаков (АИГН, 784/7. Информационный листок, № 2. Пятница, 16 августа 1918, с. 1, статьи «На русских фронтах. Движение англичан» и «Оккупация Петрограда»).
37
Там же, статья «Отъезд посольств».
38
Там же, Отъезд консулов держав Согласия.
39
Там же, 3,22 августа 1918, с. 2, статья «Политическое положение».
Положение самой Германии не было легким. Под впечатлением
40
Гофман. Война упущенных возможностей, с. 197-198.
41
AT, T-3755. Эдуард Бернштейн. Германская революция, с. 4.
42
AT, T-3742. Троцкий, т. 17, с. 569.
43
КГ, № 143, 12 августа 1918, с. 2.
44
«Родственники наших военнопленных, находящихся в Германии, — писала одна из газет, — посылают маленькими посылками нашим заброшенным и голодающим пленным немного сухарей, кусочки мыла, полуфунты сахару [...]. Этих посылок, присланных со всех концов России, собралось около 30 вагонов. Наших военнопленных в Германии около полутора миллиона человек. Все они голодают и находятся в самом отчаянном положении, гораздо худшем, чем даже мы здесь, в голодающем Петрограде. Как ни трудно наше положение, но мы не имеем права украсть у голодного русского пленного тот сухарь, который ему посылает его мать [...] А между тем (...) подбивают рабочих именно к такому подлому поступку. Месяца полтора тому назад была уже в Петрограде такая же история с поездом, отправлявшимся для военнопленных. Распространяют подлую сказку, будто в Германию отправляются сотни вагонов с мукой, сахаром, крупой и другими съестными припасами. Все это подлая ложь [...]. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов». (К рабочим Петрограда — КГ, 10 августа 1918, с. 2.) «Это уже не в первый раз. Уже был случай, когда поезд с посылками для военнопленных был возвращен обратно. [...] Распустили слух, что советская власть отправляет немцам хлеб. [...] В результате, наши голодные братья страдальцы-военнопленные остались голодными на несколько лишних дней. Если в чем-либо можно упрекнуть советскую власть, так это в том, что слишком мало посылают военнопленным [...] мученикам проклятой империалистической бойни» (Хлеб в Германию — там же).
45
«В последнее время распространилась масса нелепых слухов о поездах со всякого рода сухарями и т. д., — указал Зорин на заседании Петросовета. — На наших вокзалах (Финляндском и некоторых других) в поездах находится до 237.000 штук посылок весом до 67.000 пудов, адресованных для наших военнопленных в Германии [...]. В этих посылках находятся сухари, мыло, белье и т. п. Мы вынуждены их поставить под надежную охрану, так как у многих проявляется стремление к ограблению их. Если отправить эти посылки по назначению, то вряд ли хоть одна из них уцелеет, так как они будут следовать через голодающие местности и, безусловно, будут разграблены. Поэтому мы содержимое этих посылок решили взять на учет и распределить между петроградскими рабочими. Нам, конечно, стыдно было это делать, но мы сумеем сторицею отплатить нашим товарищам военнопленным и они нам простят это» (Заседание Петроградского совета. Продолжение отчета о заседании 11 августа. Сообщение т. Зорина о посылках для военнопленных. — КГ, № 143, 12 августа 1918, с. 3.) КГ, 27 августа 1918, № 178.
Справедливо или нет, советская пресса начала рисовать положение на фронте в более светлых тонах. Положение Красной армии на чехословацком фронте «вполне надежное», писала одна из газет, «успех безусловно на стороне Красной армии», «наши славные отряды теснят чехословацкие банды», «окончательное подавление мятежа — вопрос дней». Особое внимание уделялось прессой Украине: «Украинские рабочие и крестьяне напрягают все силы, чтобы свергнуть Скоропадского и восстановить советскую власть», «из Черниговской губернии сообщают, что повстанцами сожжен большой мост около Локтя, к востоку от Глухова», «железнодорожный путь взорван в пяти местах», «около Хохловки к северу от Глухова взорвано два моста и один большой мост сожжен», «по последним сведениям Нежин захвачен повстанцами». «В городе Канатоне захвачено пять возов оружия» [46] .
46
«Украинское восстание разгорается, — писала газета. — Его уже не может замалчивать даже немецкая империалистическая печать. Повсюду происходят ожесточенные битвы. Повстанцами берутся целые города. Украина пылает. [...] Оккупационные войска австрийского императора начинают переходить на сторону восставших украинских крестьян. В подольской губернии австрийские солдаты, посланные для усмирения крестьян, присоединились к этим крестьянам. [...] В Галиции, родственной Украине австрийской провинции, уже поднялось крестьянство. Не будет ничего удивительного в том, что движение украинских крестьян сольется с движением крестьян галицийских. Уже и сейчас фактически срыты границы между «самостоятельной» Украиной и Австро-Венгрией. Но если это, с одной стороны, означает порабощение Украины, то с другой это облегчает «соединение усилий» народов обеих стран. Австрийские войска переходят на сторону революции. Международное восстание надвигается» (Интернационализация революции — КГ, 27 августа 1918, № 178). «Страшное впечатление производит сейчас Польша [...]. Немцы ограбили всю страну дочиста [...]. Недовольство и отчаяние народа страшное [...] Германские солдаты в Польше занимаются грабежом и торговлей. Они говорят: в Польше плохо, но в Германии еще хуже, нам скоро — конец. Не лучше, если не хуже, дела и в Галиции. [...] Вся Галиция в голодных восстаниях. Через месяц-два там [начнется] небывалый голод. В городах нет даже того благополучия, что в Польше. Краков и Львов, например, 32 дня не получали ни крошки хлеба и не будут получать. [...] Если бы не работа пулеметов, вся Австрия уже давно горела бы в огне революции» (В Польше и Галиции — КГ, 27 августа 1918, № 178). «Австро-Венгрии, по-видимому, суждено быть второй после России страной, в которой война окончится революцией. Атмосфера в ней накалена до последней степени. Германия также охвачена полосой всеобщих забастовок, к которым присоединяются выступления воинских частей, отказывающихся идти в бой» (Рост революционного движения на Западе — там же).
Делались намеки на то, что из Украины, где уже разгорается восстание, революция через Польшу и Галицию перекинется в Австро-Венгрию, войска которой уже переходят на сторону Советов [47] . Положение в Германии тоже описывалось исключительно как предреволюционное [48] . Впрочем, и во всех остальных европейских странах тоже ожидалась в скором времени революция [49] . Наконец, 22 августа стало известно о том, что страны Антанты требуют от Германии аннулирования Брестского соглашения как предварительного условия для начала мирных переговоров [50] .
47
Против немцев (и большевиков) на Украине боролись также эсеры. В отчете о своей деятельности они, в частности, писали: «Деятельность в областной украинской военной комиссии эсеров, работавшей по созданию добровольческих противобольшевист-ских отрядов, приняла широкий и планомерный характер только после оккупации Украины германскими войсками, когда вся задача военной комиссии вырисовывалась в формулу: борьба с германскими властями. Эта борьба выразилась [в]: 1) организации активного железнодорожного саботажа: за июнь и июль было испорчено агентами военной комиссии свыше 200 паровозов. Произведено около [неразборчиво] крушений германских воинских поездов. Оказана энергичная поддержка руководительством железнодорожной забастовки. 2) Произведена спланировка всех крупных железнодорожных мостов. 3) Организован военный штаб из опытных офицеров. 4) Произведен ряд взрывов: одесский взрыв, пожар аэропланного завода и т.д. — дело агентов военной комиссии. 5) Пропаганда среди крестьян против отдачи хлеба германцам и руководство крестьянскими вооруженными отрядами. 6) Разведывательную деятельность приходилось вести в очень ограниченном размере [...]. Некоторые сведения, добытые агентами военной комиссии, были переданы союзным миссиям» (Владимирова. «Работа» эсеров в 1918 году,с. 168,173).
48
«Грандиозная забастовка углекопов в Германии. Бастует 400.000 рабочих, — писала газета, — [...] несмотря на призывы вождей, забастовка разразилась» и «разрастается». Одновременно появлялись сообщения (заведомо вымышленные) о том, что ленинская брестская политика приносит экономические выгоды. Так, было опубликовано сообщение о прибытии в Петроград транспорта «каменного угля из Германии в 10 тысяч тонн» и об ожидаемом прибытии «новых грузов угля» (КГ, 27 августа 1918, № 178).
49
«Наблюдается революционизирование масс и в cfptanax наших недавних союзников — Англии и Франции; — писала газета, — положение Италии очень близко напоминает положение ее старого противника — Австрии, положение в Испании ухудшается с каждым днем; та же картина общей усталости наблюдается и в нейтральных странах» (Рост революционного движения на Западе— там же).
50
АИГН, 784/7. Информационный листок, № 3. 22 августа 1918, с. 2, статья «Политическое положение».
В такой ситуации согласие советского правительства на новый раунд переговоров с Германией в августе 1918 года могло бы показаться неразумным. Однако оно объяснимо. После убийства Мирбаха большевики перестали видеть в Германии основного своего врага, дни могущества которого были сочтены. Теперь уже всерьез обозначился другой грозный противник — Антанта, усиливающаяся по мере ослабления Германии и начавшая интервенцию в Россию. Ослабление Германии было теперь в интересах большевиков постольку, поскольку оно не вело к заключению европейского мира. Война, кроме того, увеличивала шансы на мировую революцию, в то время как мир на Западном фронте грозил открытием совместных военных действий европейских держав против ленинского правительства в России [51] .
51
«Поражение Германии имело и отрицательные последствия для советской России, — пишут авторы биографии Чичерина. — Оно покончило с разделением капиталистического мира на две воюющие коалиции. Теперь Антанта могла бросить против страны Советов все свои силы» (Горохов и др Чичерин — дипломат ленинской школы, с. 100-101).