Крутая волна
Шрифт:
Уточнив направления штурма Зимнего, начали распределять обязанности.
— Не нужно распылять силы, хватит и по одному, — сказал Подвойский. — Чудновский пусть едет к морякам, Еремеев — в Павловский полк, там у нас и комиссар надежный — Дзенис… Петропавловка тоже обеспечена, туда послан поручик Благонравов, человек и в военном отношении грамотный. Мы с Антоновым останемся здесь для связи с Центральным Комитетом и руководства штурмом. При необходимости любой из нас может выехать на место. Вот, пожалуй, и все… — Подвойский вопросительно
Тот молча кивнул.
Стали уже расходиться, когда Подвойский сказал:
— Да, возьмите автомобили и по нескольку бланков с печатью комитета, могут понадобиться…
— И не медлите со взятием Зимнего, — напомнил Ленин. — Начинается съезд Советов. Этот съезд должен стать перед свершившимся фактом взятия рабочим классом власти и сразу же закрепить его законодательно.
— Объявление о переходе власти к Петроградскому Совету уже отпечатано.
— Надо немедленно распространить его, — распорядился Ленин.
Вот эта способность мгновенно оценивать обстановку и принимать решения всегда поражала в Ленине. И сейчас, наблюдая за ним, Михайло почти физически ощущал рождение каждой ленинской мысли, ее напор. Теперь уже всем было ясно, как точно Ленин предугадал высшую точку предреволюционного накала, определил момент начала восстания. Может быть, именно поэтому события развивались так успешно и почти бескровно. Вот только немного затягивается штурм Зимнего.
Когда наконец сообщили, что пришли корабли из Гельсингфорса, Подвойский поручил Реброву ехать на миноносцы.
— Если увидите Чудновского, сообщите ему, что прибыли и гельсингфорсцы, Чудновского Михайло так и не увидел: тот ушел с ультиматумом в Зимний. Срок ультима тума уже истек, а Временное правительство не хотело сдаваться. Значит, до начала штурма оставались считанные минуты.
Глава пятнадцатая
Отряд наступал между гвардейским экипажем моряков и Кексгольмским полком. Сначала продвигались беспрепятственно, но вот откуда-то сверху полоснула пулеметная очередь. Строй мгновенно рассыпался, матросы прижались к стенам домов, начали беспорядочно отстреливаться. На мостовой остался лежать только один матрос — не то убитый, не то раненый. Из подъезда ближайшего дома выбежала девушка и склонилась над ним. В ту же минуту сверху опять застрочил пулемет, но девушка даже не подняла головы, расстегивая на матросе бушлат.
— Назад! — крикнул Гордей. — Убьют же!
Но девушка не обратила внимания и на его крик. Пулемет тоже молчал. Однако едва Шумов и еще трое или четверо матросов бросились на помощь, как опять раздалась короткая очередь и одна из пуль пропела возле самого уха Гордея. Все же он успел оттащить девушку, двое подхватили раненого матроса Дроздова — только теперь Гордей узнал его — и затащили под арку дома.
— Ты что, с ума сошла?! — кричал Гордей на девушку, вталкивая ее в подъезд. Девушка была худенькой, на вид ей не больше шестнадцати. Она смотрела на Гордея большими испуганными глазами.
— Зачем вы выбежали? — смягчаясь, спросил он.
— Я в этом доме живу.
— Ну и что?
— Я увидела, как он упал, и выбежала. Хотела помочь.
— А если бы и тебя? Ведь они продолжали стрелять. Неужели не боялась?
— Боялась, — призналась девушка. — Но ведь ему надо было помочь.
В это время подбежал студент, схватил Гордея за рукав:
— Вон они где засели, видишь? К ним можно подобраться с тыла, я знаю ход. Пошли!
— Посмотри за раненым! — уже на бегу крикнул Гордей девушке.
Они прошли два двора, поднялись по лестнице до чердака, но на его двери висел большой замок. У студента и Гордея были только револьверы, сбить замок было нечем, и сколько Гордей не пытался, выдернуть запор не мог — пробой был сделан прочно, на болтах. Пришлось спуститься на этаж, постучаться в ближайшую квартиру. Им долго не отвечали, потом дверь чуть приоткрылась. Из-за цепочки спросилиз
— Что надо?
— Топор или лом есть?
— Откуда им тут быть! — Дверь захлопнулась.
Постучали в другую квартиру. Дверь открылась тотчас же.
— Вам топор? Пожалуйста. — Женщина подала им топор и вышла на лестницу.
Двумя ударами обуха Гордей сбил замок.
На чердаке было темно, но студент уверенно вел Гордея за руку. Вот они повернули за угол, и студент предупредил:
— Теперь осторожно, они вон у того окна.
Почти тотчас застрочил пулемет, и Гордей увидел в проеме слухового окна силуэты людей. Вытащив из-за пояса гранату, он выдернул кольцо. Чердак был низкий, размахнуться негде — зацепишь гранатой за перекрытие. Гордей опустился на колени и шепнул студенту;
— Отойди-ка за угол.
Выждав, пока студент отойдет, размахнулся и метнул гранату к окну.
Взрывом пулемет сбросило вниз, в крыше вы- ‘ рвало большую дыру, и стал виден клочок серого неба с одинокой неяркой звездой.
Когда спустились вниз, Гордей вбежал в подъезд, где оставил девушку, ее здесь уже не было. Не было и матросов его отряда, они ушли вперед, там слышались редкие выстрелы. Гордей заглянул под арку, куда втащили раненого, но ни Дроздова, ни девушки там тоже не оказалось. А студент торопил:
— Идем быстрее, а то растеряем твоих «гор- дейцев».
Они и верно растеряли чуть не половину отряда: часть матросов ушла со 2–м Балтийским экипажем левее, часть смешалась с красногвардейцами, хотя отряд от этого не стал меньше, наоборот, вырос дочти втрое: к нему кроме красногвардейцев примкнул целый взвод Кексгольмского полка.
Исаакиевскую площадь миновали благополучно, а на подходе к Невскому опять завязалась перестрелка с засевшими в угловом доме юнкерами. Продолжалась она недолго, юнкера скоро сдались.