Крутой сюжет 1993, № 1
Шрифт:
Мегрэ вышел весь пропахший перно, такси доставило его на набережную, где он застал Люка, закусывавшего бутербродами. Перед ним стояли два стакана, и комиссар без стеснения взял один из них.
— Звонил Торранс. Почтмейстерша вспомнила клиентку в белой шляпке, но не может с уверенностью сказать, что это она отправила телеграмму. По словам Торранса, даже будь она уверена, все равно бы не сказала.
— Он возвращается?
— Этой ночью будет в Париже.
— Позвони в городскую компанию такси. Надо будет найти
Интересно, отправилась ли мадам Мегрэ к своему дантисту как обычно пораньше, чтобы посидеть несколько минут на скамейке в Анверс-сквере.
Завтракать на бульвар Ришар-Ленуар Мегрэ не пошел. Бутерброды Люка были съедены, и он заказал еще в «Брассерни Дофин».
Обычно это был хороший знак.
Часть четвертая
Когда Мегрэ вошел к инспекторам, молодой Лапуант, с красными глазами и убитым видом, как человек, проведший всю ночь на скамейке зала ожидания третьего класса, бросил на него такой горестный взгляд, что комиссар тут же увлек его в свой кабинет.
— Вся история с отелем «Босежур» в газете, — мрачно сказал молодой человек.
— Тем лучше! Я думал, что ее не будет.
Тем временем Мегрэ заговорил с ним как с ветераном, как с Люка или Торрансом, например.
— Есть люди, о которых мы ничего не знаем, но они играют реальную роль в этом деле. Есть женщина, ребенок, «приличный» человек и не очень… В Париже ли они еще? Мы не знаем. Если они тут, то, возможно, они держатся порознь. Женщина порвала свою белую шляпку, ушла теперь от ребенка, и Мы ее уже не узнаем. Следишь за мыслями?
— Да, господин комиссар. Но мне горько думать, что моя сестра опять встречалась с этим парнем вчера вечером.
— Слишком поздно ты занялся своей сестрой. Теперь ты работаешь со мной. Утренняя статья напугает тех людей. И потому — одно из двух: или они останутся в своей норе, если она у них есть, или будут искать более надежное убежище. В любом случае есть шанс, что они как-то выдадут себя.
В этот момент позвонил судья Доссен, чтобы выразить свое удивление по поводу публикации в газете, и Мегрэ поделился своими умозаключениями.
— Все подняты по тревоге, господин судья, все вокзалы, аэропорты, гостиницы, дороги под контролем. Моэрс в бюро судебной идентификации подбирает фотографии, которые хоть как-то бы напоминали интересующих нас лиц. Опрашиваем шоферов такси и, на всякий случай, владельцев гаражей, если наши лихие ребята смогли воспользоваться их услугами.
— Вы думаете, это имеет отношение к делу Стювеля?
— Это след, тем более, что все ранее предпринятое нами результатов не дало.
— Я вызвал Стювеля на утро, на одиннадцать часов. Как обычно, будет его адвокат, он ведь не дает мне двух слов сказать в его отсутствие.
— Вы позволите мне подняться на минутку, пока будет идти допрос.
— Лиотард
— Останься со мной, малыш, — сказал Мегрэ молодому Лапуанту.
— Помнишь, вчера, прежде чем уйти, ты спрашивал, что ты можешь рассказать своей сестре?
— Я ничего ей больше не скажу.
— Ты будешь рассказывать все, о чем я тебя попрошу.
И Лапуант стал исполнять при комиссаре обязанности офицера-порученца. Это было нелишним, ибо уголовная полиция все больше напоминала генеральный штаб.
Из кабинета Люка, «Гран-Тюренна», как с командного пункта, посыльные разбегались по всем этажам. Внизу, в отделе по надзору за гостиницами, несколько человек перелопачивали карточки из отелей в поисках Левина, или как его там, и всей троицы с ребенком.
Минувшей ночью жильцы многих меблированных комнат были неприятно удивлены, когда полиция их разбудила и придирчиво изучала удостоверения личности. Примерно пятьдесят мужчин и женщин закончили ночь в камере заключения, выстроившись в целую очередь, пока шло их опознание и установление личности.
На вокзале негласно проверялись пассажиры. Через два часа после выхода газеты начались телефонные звонки, причем в таком количестве, что Люка был вынужден взять в помощь одного инспектора.
Люди видели ребенка одновременно повсюду, в разных концах Парижа и в пригороде, одни с дамой в белой шляпке, другие с мужчиной с иностранным акцентом.
Было десять с минутами, когда позвонил шофер городского такси. Он не мог раньше, потому что ездил за город, в Дрёкс, отвозил туда старую больную даму, не пожелавшую ехать поездом.
Он отлично помнил, как на площади Сент-Огюстен к нему села молодая дама с маленьким мальчиком.
— Куда вы их доставили?
— На угол улицы Монмартр и Больших Бульваров.
— Их там кто-нибудь ждал?
— Я никого не заметил.
— Не помните, в какую сторону они направились?
— Я их сразу потерял в уличной толпе.
В той стороне было множество отелей.
— Позвони опять в гостиничную полицию! — сказал Мегрэ Лапуанту. — Они прошли сквозь сито, окружающее Монмартр. Ты понимаешь? Теперь, если только они не мечутся и не паникуют, у нас нет ни единого шанса отыскать их.
Появление Мегрэ в кабинете никак не повлияло на Доссена, и он, выждав момент, уткнулся в свои бумаги:
— Я спрашивал вас, месье Стювель, покупали ли вы готовую одежду или шили у портного?
— Смотря по обстоятельствам, — подумав, ответил обвиняемый.
— Что вы имеете в виду?
— Я не придаю особого значения одежде. Если мне нужен был костюм, я покупал готовый, а случалось, и шил.
— У какого портного?
— Много лет назад у меня был костюм, который сшил мне сосед, польский еврей. Но потом он пропал. Я думаю, уехал в Америку.