Кружевные закаты
Шрифт:
Барский дом, погребенный под лавиной цветов и деревьев, ничем не отличался от сотен других подобных построений по всей стране. Невысокое деревянное здание с резными ставнями и крыльцом, чистенькое, свежевыкрашенное… «Какая безвкусица», – вздохнул Михаил, надеясь, что внутри оно окажется более подходящим его представлениям о комфорте. Оценить красоту сада ему возможности не представилось – ступив на твердую почву, Михаил тотчас испытал непреодолимый позыв окунуться в прохладу простыней. Цель его визита казалась теперь призрачной и не столь значимой.
Когда прибывшие ступили в дом, Крисницкому показалось, что на лестнице мелькнул кусочек цветного кринолина, молниеносно скрывшись за спасительными дверями. Впрочем, даже покажись ему его нареченная во всей красе и благоухании туалетов, впечатления его
По обыкновению, даже в собственных мыслях напуская на себя консервативную ворчливость, Михаил едва ли думал так на самом деле. И сегодня, обретя только долгожданную опору в виде подушки, он быстро утешился и мирно задремал, видя во сне стол из красного дерева, обещанный ему Лиговским, если Михаилу хватит духа довести мифическую Антонину до церкви. Чистые теплые подушки пахли расплавленной утренней свежестью, зыбкий нектар сада парализовал волю. Хотелось всю жизнь пролежать так на выстиранных нежными девичьими руками подушках, не думая, в сущности, ни о чем в полудреме, с приятным чувством тяжести в голове, как после вкусной еды или хорошей музыки.
2
Антонина проснулась на заре, хотя обыкновенно имела привычку подниматься с постели не раньше завтрака. Частенько она читала, лежа в ночной рубашке поверх застеленного Палашей ложа, реже убегала гулять на луг, о чем, как она гордо думала, никто не догадывался. Порядком застудив ноги утренней росой, она возвращалась, на цыпочках прокрадываясь мимо опочивальни батюшки, как она много лет звала человека, заменившего ей обоих родителей.
Но сегодняшний день представлял щекочущее фантазию исключение, и сон к невесте шел так же туго, как к предполагаемому жениху. Причиной его недосыпа явились отвратительные русские дороги и угрызения совести об оставляемой в угоду карьере женщине. Помехой же ее сладкому сну оказалось волнение, возрастающее с того дня, когда она узнала о существовании Михаила Крисницкого и услышала, весьма смутившись, поведанные ей предположения о скором замужестве, исходящее из уст стародавнего друга семьи Лиговского. Батюшка воспринял эту идею сухо, но, переговорив с глазу на глаз с визитером, сменил холодность на напускное спокойствие и рассудил, что дворянке накануне семнадцатилетия лучшего подарка, чем обеспеченный муж, не найти.
По правде сказать, Тоня догадывалась, что истина, как всегда, притаилась где-то глубже обыкновенных историй со всеми этими помолвками, пирами и несчастливыми браками, но тактично промолчала в тот раз, позволив отцу привести загадочного Крисницкого на смотрины. Воспитанная на почитании старших, она не решилась перечить в открытую, но поняла, тем не менее, что ее не отдадут в руки чужого мужчины против воли. А причина, по которой папа так жаждет, чтобы она обрела статус замужней дамы и не смогла, при всем желании, искалечить себе жизнь… Как он вообще узнал, ведь она старалась держаться со Львом так же, как со всеми. Нет, она больше не будет терзаться и выдумывать то, чего не было и быть не могло, поскольку только она так глупа, что позволяет себе истолковать каждый знак внимания в свою сторону как поощрение!
Она знает, что это невозможно, что никто, кроме нее самой, не воспринимал всерьез такой исход, а все же тянет где-то внутри. Как ранка на руке, содранная котенком – вроде бы царапнуло и отпустило, а заживать никак не желает… И кровоточит, кровоточит. Так почему не попытаться сблизиться с человеком, что приедет сюда?
Интересно все-таки, каков он… На своем недолгом веку Тоня видела не слишком много мужчин, но все представители противоположного и оттого весьма привлекательного пола составляли в ее глазах достойное целое. Так что ни одной мысли, что Михаил негодяй или существо… посредственной наружности она не допускала. Отпетых негодяев она созерцала лишь на страницах книг и не слишком верила, что возможно встретить таких мерзавцев, прогуливаясь по улицам столицы или, еще того невероятнее, здесь, дома. А было бы здорово.
Она самостоятельно оделась (привязав тесемки корсета к ручке двери, можно творить чудеса, но пока он ей не понадобится) и выскользнула в сад. Только вязкая природа родного дома способна была остудить разбушевавшийся мир, начинающий трескаться под угрозой вторжения и захвата его чувств и помыслов. Чем меньше времени оставалось до приезда гостя, тем больше волновалась Тоня, пытаясь делать вид перед собой, что происходящее мало ее затрагивает.
Невесомые облака, изрядно подогретые обитающим еще где-то внизу светилом, спокойной хаотичной чередой тянулись не по небу, а под ним так, что Тоне казалось, подними она руку, сможет оторвать ватный кусок облака. Через осколки зарождающихся туч прорывались лучи восходящего светила, как в сугробы окунаясь в сгустки белого пара. «Должно быть, гроза грядет», – решила юная селянка, поглаживая распускающийся пион. От него шел пронзительный терпкий аромат, и это успокоило смятенный дух девушки. Матово-алый солнечный диск застрял в облаках и не спешил выбираться оттуда. Растушеванные тонкой кистью облака заставляли Тоню терять уверенность, где кончается светлое небо и начинается невесомый шелк пара. Изнутри, из-под облаков, поверхность горизонта светилась ярко и чарующе, и только рваными клочками пробивалось наружу. Становилось холодно почти босой с полуобнаженными плечами стоять на не разогретой еще траве, влажной от изумрудов весны, разбросанных на травинках беспорядочной мерцающей чередой маленьких капель воды.
Тоня старалась ступать тише, чтобы не потревожить влажный сон цветов в утреннем тумане. К ноге прилип лепесток, влажный и холодный, а в туфлю запрыгнул неугомонный кузнечик. Пришлось повозиться, извлекая его оттуда. Потоки воздуха, как теплые волны, сквозили меж ее пальцев. Протяжно и сахарно вздыхал человек, отдаваясь совершенству мироздания. Не о людях речь, только не о них. О том, что нам неподвластно, что мы не можем испоганить. Уже в настроении природы есть что-то магическое, завораживающее. Сердце замирает, а ты невольно ждешь ее воли и понимаешь, что покоришься. Даже будь гроза, ураган… она имеет право. В прозрачной полумгле родного сада отходили назад, переставали существовать незатейливые Тонины горести. Ее небрежные робко сшитые мечты обретали в такие моменты неподдельную реалистичность, и Тоня не верила, что что-то может пойти не так, как представляется.
Тоня вздохнула и медленно двинулась к крыльцу. По пути ей встретились бодрствующие уже крестьяне, разбредающиеся кто куда по извечным обязанностям. Кто-то тащил на барскую кухню неощипанную и не придушенную еще толком курицу, кто-то нес ведра с водой, иные, неаккуратно подпоясанные и лохматые, пустились в путь на поле, где с утра до ночи обязаны были трудиться на пользу хозяев. Но ни к Денису Сергеевичу, ни к молодой барышне они не испытывали ни малейшей неприязни. Собственно, все неодобрение их простодушных сердец обращалось лишь на управляющих. Непротивление же хозяевам являлось разумеющимся. Антонина приветствовала каждого проходящего мимо и с необъяснимой грустью оборачивалась им вслед. Ей казалось, что они свободны, а она вечно обязана будет подчиняться навязанным правилам морали, этикета и просто мнения окружающих, которое страшило ее, но переступить которое она не была в силах. Сама мысль о том, чтобы что-то сделать не так и пойти наперекор воле всех людей, мнением которых дорожила и которых безмерно уважала за силу воли и ум, наполняла ее тревогой. Хотя в тот момент она испытывала лишь сладкое покалывание внутри, знаменующее ожидание чего-то приятного.
3
– Ну что ж, батенька, отдохнули с дорожки? – игриво начал Денис Сергеевич, увидев в дверях столовой растрепанного Крисницкого.
Тот кивнул и, пожевав губы, плюхнулся рядом с хозяином дома. Несмотря на то, что со времени высадки прошло два часа, и никто толком не сумел отдохнуть, оба находились в неизмеримо лучшем расположении духа, чем расстались, поэтому не прочь оказались поболтать. Кроме того, Крисницкий жаждал утолить разыгравшийся аппетит, и, конечно, увидеть во всей красе цель своего путешествия, поскольку надеялся, что восторженный рассказ Федотова о талантах и, особенно, прелестях любезной Антонины Николаевны не был слишком беспардонной выдумкой.