Кружевные закаты
Шрифт:
– А тянет все равно к большему…
– И чем это обернулось для Адама и Евы?
Тоня расширила глаза.
– Мне казалось, вы не религиозны.
– Быть не религиозным не значит отвергать вековую мудрость.
– То есть, пусть никаких высших сил нет, но опыт человечества можно и почерпнуть из библии?
– Верно. Не обязательно бросаться в крайности.
– Крайности опасны, а жизнь в середине гнетет. Я понимаю, мы должны быть благодарны господу за то, что он дал нам счастье жить, чувствовать… Ведь порой, чтобы оказаться счастливым, можно просто вдохнуть полной грудью запах земли… Но иногда этого недостаточно, порой мы сами
– Вам хочется броситься в пучину и узнать, наконец, что скрывается за тем, о чем молчат? – осведомился Михаил.
– Да, вы угадали, – протянула Тоня. За взглядом ее больше невозможно было прочитать о чем-то. – Нет, я стараюсь подавлять это, как учат… Гордыня не приведет ни к чему хорошему. Но все же…
Михаил внимательно слушал, знаком предложив ей продолжить. Он улыбался.
– Все же порой я грежу о чем-то великом…
– Не казните себя, это естественно. Мужчин ведь никто не осуждает за честолюбивые планы.
– Но это разное…
– И это тоже происки религиозного воспитания. Мы ведь верим ему во всем, терпеливо и безоговорочно, опять же, как учат. И мало кто поднимает голову и… Но, прочем, это неважно. Если подорвать подобные устои, выйдет еще хуже.
– Во что же вы верите?
– Этот вопрос так часто задают мне, что я уже выучил заезженную фразу в ответ. «Во все, что мне не мешает». Когда-то она была оригинальной и звучала свежо… Теперь же вызывает приступы раздражения. В первую очередь у меня. Окружающих же злит, что я не клянусь в верности святой церкви. Впрочем, я ее и не отрицаю. Просто она не играет в моей жизни основополагающей роли.
– Против себя?
Михаил недоуменно осмотрел ее.
– Что, простите?
– Приступ раздражения против себя?
– А… Отчасти.
В Крисницком неожиданно образовалась мысль. Как несправедливо это поголовное ханжество! Ничего нет противнее и вреднее. Он припомнил, каково ему самому пришлось испытывать жгучее желание неопределенного, тайком узнавать что-то у старших товарищей и посещать места понятной направленности. Родителям легче отсечь себе языки, чем рассказать о начале жизни. А ведь у самих по десятку детей! Но и он, подавшись расхожему и господствующему в безмолвных кругах мнению, что у женщин склонность к другому полу выражена слабее, перестал ее жалеть. В конце концов, возможно, она имела в виду вовсе не способ, с помощью которого человечество не вымирает, а полет души, невозможность получить профессию. Марианна многое отдала, чтобы последовать за мечтой, ставшей навязчивой необходимостью. Вот что терзает Тоню, а не… Да что он, в самом деле?!
Михаилу странно было думать, что это чистое создание, мающееся от неосведомленности в элементарном, могло уже в некоторой мере испытать склонность к кому-то. Но эта догадка показалась ему неправдоподобной (ну в кого здесь влюбляться?). Да и разговор о подобном может показаться дерзким. Воистину, он так привык о каждой мысли говорить Марианне, что приходится сдерживаться!
Они погрузились в поверхностное молчание, потом Тоня вздохнула.
– Нас, современных дворян, гложет какая-то неудовлетворенность миром. Я часто замечала это у тех, кто способен подняться над повседневными хлопотами. И вас, как вижу, тоже…
Крисницкий подумал, что только недавно размышлял о Тургеневе, о том, что все его творчество продернуто недоговоренностью, предвестником бед, и испытал что-то вроде благодарного удивления.
– О
– Или с национальным характером…
– Верно. А, может, все дело только в том, что мы не заняты ничем по-настоящему важным, только прогулки и спесивые беседы. Нате мол, смотрите, во всем мы смыслим лучше остальных народов, вот только живем почему-то хуже татар…
– Но как же! Разве не самопознание и самосовершенствование являются важнейшим? То, о чем писали древние философы…
– Не думаю, что они жили при крепостном праве. Уверен, они все были эгоистами, поскольку пеклись исключительно о собственном благополучии, душе, развитии и далее, далее… А тех, кто стоял ниже и в силу социализации не мог понять их, высмеивали. И кто эти ваши философы на проверку? Кучка гениальных себялюбцев, пирующих на костях бедняков. В общем-то, такое наблюдается всегда, и сейчас тоже, пусть и в несколько иной форме. Так что не стоит делать из этого трагедии или тратить время на бесплодные размышления. Презирают остальных за то, что те не имеют возможности развиваться. Вот ведь где драма!
Тоня не нашла правильным спросить, много ли сам Крисницкий сделал для других. Он же подумал об этом, и, как всегда при разоблачении самого себя, ощутил раздражение. Ну вот, теперь он лицемерит перед собой.
– Богатые ведь не виноваты в собственной обеспеченности…
– Знаете, философия – это раздел, способный все обесчестить и все возвести в идеал, было бы время и желание. Не думайте об этом вовсе, если хотите сладко спать ночами. Наука о жизни – развлечение для сытых бездельников, что никоим образом их не умаляет. Не думаю, что, даже прожив жизнь путем исканий и борений, они отходят удовлетворенными. Нет, это продолжается бесконечно, бесконечен процесс мышления, способный завести нас куда заблагорассудится, такова особенность человеческой натуры. Мы не в силах остановиться.
– Но это ведь приносит удовольствие, почему нельзя философам размышлять? – вспылила Тоня, впервые повысив голос.
Крисницкий усмехнулся, в душе поощряя ее пыл.
– Я ведь не говорю, что это плохо или бесчестно. Каждому свое. Просто нахлынули не слишком приятные мысли. Размышляют лучшие умы человечества, размышляют… А толку – дорвутся до сладости власти новые дураки, да даже умные, и снова – расправы, голод… Как будто сами люди не хотят жить хорошо, позволяя… А, впрочем, о чем я? Какое свободомыслие у рабов? И мне какое дело? Я не намерен рисковать собой ради кого-то или чьего-то благополучия.
– Но это…
– Эгоистично? Душа моя, раз и навсегда усвойте – не нужно поддаваться на пропаганду. Да, вы, возможно, подадите нищему несколько копеек. И что дальше? Он не выберется из своего болота, а лишь больше проголодается, поскольку узнает, что еда бывает вкусной. Ему только страданий прибавит то, что на какой-то миг он стал счастливее.
– Но тут вы не правы! Вы способны улучшить жизнь хоть одного человека, принести ему счастье, возможность развиваться физически и духовно! Это ведь чудо – судьба, случай, не знаю, но… Представьте, вы находите сироту, привечаете, обогреваете, а из него вырастает чудесный человек, быть может, талант… А, не сделай вы этого, ничего не вышло бы!