Кружки любви
Шрифт:
Я слышу, как телефон падает на пол, а Эмили начинает тереться о мой теперь уже полностью твердый член. В этот раз я беру ее медленно. Я целую каждый сантиметр ее кожи, до которого дотягиваются мои губы. И заглушаю поцелуем все четыре оргазма, которые я даю ей, прежде чем снова заполнить ее до основания.
Ужин будет поздно.
***
— Гребаное дерьмо, Эм, — жалуется Джордан, когда мы заходим в мою гостиную. — Я надеюсь, что вы привезли шесть этих хреней нам, потому что мы тут голодаем.
Я бросаю четыре пиццы на стойку в моей захудалой
Когда мы забирали Коди, я обо всем рассказал Джордану. Я рассказал ему столько подробностей о моем прошлом, сколько смог. Он не был удивлен. Я мог бы подумать, что Девлин уже рассказывал ему, но я знаю, что он бы не стал. У Джордана есть связь с жизнью, о которой нельзя забывать, неважно, как далеко я уйду от него. Он найдет меня.
Единственное, что он спросил, насколько я был серьезен по отношению к Эмили. Я сказал ему, что я никогда не был более серьезным в своей жизни. Он кивнул, вытряхнул сигареты и предложил мне одну. Его способ дать мне свое благословение.
Я взял ее и наслаждался каждой гребаной затяжкой, что я вдохнул. Благословение чувствовалось почти так же хорошо. Когда я поймал полный желания взгляд Эмили на мне, я чуть не взорвался от напряжения в штанах. С никотином и похотью, проходящей через меня, удивительно, что я был в состоянии остановить машину, избегая аварии, когда она задала вопрос о минете.
Хоть ее магический вопрос и сработал. Я был зол из-за денег. У меня нет сдержанности на эти мелочные споры. Но Эмили не заслуживает моей несдержанности. Мне нужно было заставить ее понять. Я прижал ее к двери, потому что мой член больше не мог ждать ни секунды. Определенно, оказаться рядом с ней было лучше, чем ссориться.
Я буду помнить, что делать в будущем с моей женщиной.
Я стою на кухне, прислонившись бедрами к потрескавшейся кухонной стойке, пока Эмили открывает и закрывает хреновые шкафы. Никакого осуждения на ее лице, пока она, наконец, не находит бумажные тарелки и пластиковые стаканчики.
Она кладет пиццу для Коди и Джордана, когда они рассаживаются за кухонным столом, который я сделал. Это один из красивейших предметов мебели в моем доме. Цельный красный дуб с простыми линиями поблескивает под ужасной уродливой лампой, какая только известна человеку. Иисус, мне нужен ремонт.
— Коди, я принесла кока-колу. Подойдет? — спрашивает Эмили, ставя тарелку перед ним, и поглаживая ладонью по его лохматой голове.
— Да. Спасибо, — ворчит он.
Этот ребенок похож на меня больше, чем должен.
— Пива, — просит Джордан с полным ртом.
Я продолжаю смотреть, как Эмили ухаживает за ними. Она дает мне тарелку, берет мою руку и ведет меня на свободное место во главе стола. Ее сладкие губы целуют мою щеку, прежде
Она начинает стучать, копаясь в каждом ящике и шкафчике. Я знаю, что она не ела, потому что не выпускал ее из виду, с того момента как мы оставили ее кровать. И я не знаю, смогу ли когда-нибудь.
— Эмили, — я рычу.
— Да? — она отвечает с радостью, не реагируя на мой грубый тон.
— Ешь, — я фыркаю.
— Только поставлю тесто на печенье.
— Эмили, — предупреждаю я строгим тоном.
Краем глаза я замечаю ухмылку Джордана, пока он не скрывает ее за глотком пива. Но потом он снова хихикает. Глаза Коди прикованы к тарелке, никакого выражения на лице. Когда я оглядываюсь, то вижу, как Эмили хмурится, уперев руки в свои округлые бедра, которые я буду сжимать сегодня ночью.
— Я вижу твою ухмылку, Джордан Монро, — она фыркает. — Я поем, Гаррет. И приготовлю прямо сейчас. Если ты позволишь мне сделать это, а не будешь ворчать и рычать на меня, я сделаю это быстрее.
— Я думал, что секс делает цыпочек счастливыми, — подстегивает Джордан.
— Я думаю, что еда готова, заткнись и жуй.
Он начинает хихикать над своей подругой и пихает еще один кусочек в рот. Я не смеюсь. Ей нужно поесть. Ей нужны силы. Я ловлю ее взгляд, позволяя ей понять, что я не согласен, Эмили закатывает глаза и, схватив кусочек, делает большой укус.
Раздается стук в дверь, Эмили возвращается к выпечке. Я понятия не имею, как она собирается печь на моей кухне, потому что я серьезно сомневаюсь, что там есть то, что ей нужно. Хотя она кажется уверенной и начинает готовить.
Я направляюсь к двери и выглядываю в окно, замечая лицо самодовольного, улыбающегося Хантера. Рывком открываю дверь, и он, оттолкнув меня, проходит, как ни в чем не бывало. Заноза в заднице.
— Пицца! — кричит он возбужденно.
— Ты голоден, дорогой? — воркует с ним Эмили, пока я закрываю дверь.
— Мне пришлось работать сегодня вечером, это означает, что я не ел. Я жутко проголодался.
Он плюхается в кресло рядом с Коди, и они стукаются кулаками. Эмили ставит тарелку с горкой перед Хантером. Она треплет его грязные темные волосы, также как и Коди. Хантер широко улыбается ей, а затем шевелит бровями — жестом, означающим, насколько горячая цыпочка перед ним. Серьезная заноза в заднице.
— Почему ты не ешь? — спрашивает Хантер у Эмили, съедая кусок пиццы в два укуса, пока я возвращаюсь на свое место.
— Я ем и пеку печенье.
— Какое печенье?
— С шоколадной стружкой. У вас, ребята, нет аллергии на арахисовое масло? — спрашивает она обеспокоено.
— Нет, — отвечает Коди за двоих, потому что рот Хантера забит, и я полагаю, что это редкий момент, когда он молчит, если он не спит.
— Надо было спросить раньше, — говорит она про себя.
Она не взяла еще кусочек пиццы. Я не должен раздражаться, но я расстроен. Мне нравится, что она щедрая, заботливая, но не за счет собственного благополучия.