Кряка
Шрифт:
Коров не было видно. Их перегнали на летнее пастбище. Крутился ветряк, качая воду, блестели на солнце стёкла многочисленных окон..
Двери коровника были открыты настежь. Девочки вбежали и ахнули: всё было готово, даже кормушки и поилки расставлены, и чисто кругом, только пахло немного карболкой.
– А что это такое?
– удивилась Люба Карна-ух.
– Какие-то печки чудные.
Посередине коровника, упираясь в потолок, стоя ли два недавно выложенных и ещё не просохших кирпичных борова. К ним с обеих
– Ого, хитро придумали!
– обрадовалась Лида.
– Это я знаю для чего утят обогревать.
– В такую теплынь-то?
– возразила Дина.
– А ты что, забыла?
– Женя, смеясь, посмотрела на подругу.
– Для утят до пятидневного возраста нужна температура...
– начала она тоном учителя.
– Знаю, знаю!
– перебила Дина.
– Нужно двадцать восемь градусов. А для утят до десяти дней - двадцать два! Это мы будем ночью топить.
– А вот где мы будем спать, - сказала Лида, открывая дверь в жилое помещение.
Это была небольшая, свежевыбеленная комнатка с дощатыми нарами в два этажа. В углу, под потолком, использовав торчащий конец балочки, ласточка слепила себе гнездо. Когда девочки вошли, четыре желторотые головки с любопытством посмотрели вниз. Через открытую форточку влетела ласточка-мать. Не обращая внимания на девочек, она прилипла к гнезду, сунула в первый попавшийся разинутый рот какую-то козявку, циркнула на раскричавшихся птенцов и улетела. Девочки осторожно прикрыли дверь.
– Это к счастью, - шепнула Лида.
– А как же!
– убеждённо ответила Женя.
– Значит, мы вырастим хороших утят и поедем с ними на выставку.
ПЕРВЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ
В чистом небе ещё мигали звёздочки, а на широкой станичной улице уже слышны были детские голоса:
– Елизавета Петровна! Елизавета Петровна! А дневник взяли?
– Взяла, взяла, Диночка, не беспокойся!
– Елизавета Петровна, а у меня лямка оборвалась!..
Хлопали крыльями и перекликались голосистые петухи. Тут и там вполголоса сонно мычали коровы и доносилось звонкое: "Ззз! Ззз! Ззз!" Пахло парным молоком и утренней свежестью.
Сбоку из переулка вышла ещё группа девочек. Одна из них вела за руль велосипед.
– Здравствуйте, Елизавета Петровна! Мы не опоздали? Давайте ваш рюкзак ко мне на велосипед.
– Нет, нет, Анечка, спасибо, я сама. Помоги вон лучше Юле Марьиной.
Аня Титаренко подошла к маленькой девочке в коротком белом платьице, взяла у неё рюкзак:
– Э, да у тебя лямка оборвалась.
– Ну вот, теперь мы все, - удовлетворённо сказала Елизавета Петровна. Придём к инкубатору - разделимся. Со мной останутся Дина, Женя и Люба. Остальные поедут с вещами на место. Нужно приготовить завтрак для утят.
Возле инкубатора уже фырчали машины и слышен был голос деда Моисеича:
– Сейчас девчата придут - утят принимать, так вы их тут поскорее обслужите.
Едва девочки подошли к зелёной изгороди, окружавшей инкубатор, как из-за кустов с криком выскочили мальчишки:
– Уррра-а-а! Обходи справа, атакуй слева, нале-та-а-ай!
Девочки с визгом побежали назад к учительнице:
– Юрка! Вот вредный, перепугал... А чего вы тут, вам же завтра принимать?
– А это я их попросила помочь нам, - сказала Елизавета Петровна. Чтобы поскорей.
Когда ребята стали принимать утят, они сразу же увидели Дининых породистых.
– Смотри, смотри, какие крупные!
– кричали мальчики.
– И с хохолками на затылках. Вот смешные!
– Это Крякина шайка, - завистливо щуря глаза, сказал Овсиенко.
– Вот бы нам таких!
Кряка сразу же стал отличаться своим поведением. Когда утят погрузили в машину, он выпрыгнул из ящика и, махая кривыми крылышками, побежал к краю кузова. Дина поймала беглеца: "Ах ты, озорной!" - и посадила его обратно в ящик.
Солнце было уже высоко, когда погрузили последний ящик. Мальчики, накрыв кузов брезентом, запирали борта машины.
Уже и ехать надо бы, да куда-то шофёр запропастился. Елизавета Петровна, похожая в своём спортивном костюме на мальчика-подростка, прислонившись к крылу машины, нервно теребила кончик носового платка:
– Дина, сходи, пожалуйста, посмотри, куда шофёр девался!
Дина, мотнув косой, кинулась за угол и чуть не сбила с велосипеда раскрасневшуюся от быстрой езды Лиду Захарову.
– Ой, ты чего это?
– удивилась Дина. Лида спрыгнула с велосипеда, сдёрнула косынку с головы и торопливо вытерла мокрое лицо.
– Елизавета Петровна! Елизавета Петровна!
– тяжело дыша, проговорила она.
– Беда-то какая! И в нашем, и в соседнем коровнике ни одной поилки, ни одной кормушки нет! Увёз кто-то...
Елизавета Петровна всплеснула руками.
– Как же это?
– испуганно спросила она.
– Зачем же вы отдали?
– А мы не отдавали!
– оправдывалась Лида.
– Мы поехали за соломой, а коровник открыли, чтобы проветрить.
У переносицы Елизаветы Петровны собрались морщинки. Лёгкий ветерок, щекоча лоб, трепал светлую прядь волос.
– Значит, увезли?
– задумчиво переспросила учительница, пряча под берет волосы.
– Кто бы это мог сделать?
Подошёл шофёр, пожилой, сутуловатый мужчина с пышными светлыми усами, посмотрел с любопытством на учительницу:
– Э-э, да вы, никак, расстроены чем-то?
– Будешь тут расстроена с вами!
– с сердцем сказала учительница.
– То одно, то другое! Куда вы девались? Ехать надо, а вы пропали! А там, пожалуйста, поилки с кормушками увезли. Как мы утят поить будем?