Крылья голубки
Шрифт:
– Мне этого вполне довольно, – заявил Деншер, – но, дитя мое, я не слишком много узнал. Ты ведь, по сути дела, ничего мне не сообщила. Все так смутно, что я не исключаю какой-то ошибки. Что такого он сделал и о чем никто не может сказать напрямую?
– Что-то сделал.
– О! «Что-то!» Что-то – это ничто.
– Ну, в таком случае, – ответила Кейт, – он сделал нечто определенное. Это известно, но, бог свидетель, не нам. Но для него это стало концом. Ты наверняка смог бы все разузнать, если бы немного постарался. Расспроси о нем.
Деншер помолчал, но потом решился:
– Меня
– Тем не менее это часть меня, – сказала Кейт.
– Часть тебя?
– Бесчестье моего отца, – она взглянула ему в глаза прямо и серьезно, в голосе ее звучали разом гордость и пессимизм. – Разве такое может не оказать влияния на жизнь человека?
Он посмотрел на нее тем же долгим взглядом, который всегда задевал ее до глубины души.
– Я должен попросить тебя доверять мне чуть больше, особенно в таких важных обстоятельствах, – произнес он, а потом, поколебавшись, добавил: – Он состоит в каком-нибудь клубе?
Она решительно покачала головой.
– Он посещал когда-то многие.
– Но потом его изгнали оттуда?
– Его изгнали. В этом я уверена. Я должна еще кое-что сказать тебе. Когда я приходила к нему, – торопливо заговорила девушка, – я предложила ему остаться с ним, стать его настоящей семьей, насколько это возможно. Но он и слушать меня не стал.
Деншер был явно удивлен.
– Ты предложила ему – «невозможному» человеку, как ты сама его назвала, – поселиться с ним и разделить все его невзгоды? – Молодой человек не мог сдержать восхищения столь красивым жестом. – Ты так благородна!
– Тебя так поразила отвага быть с ним рядом? – Она совсем не чувствовала себя такой. – Но это не была храбрость. Я сделала это ради собственного спасения – я хотела сбежать.
Он изумленно смотрел на нее новыми глазами, обнаруживая в ней неизведанные глубины чувств.
– Бежать от чего?
– От всего.
– От меня тоже?
– Нет, я ему сказала о тебе – кое-что сказала, что я хотела бы привести тебя с собой, если он позволит.
– Но он не позволил, – сказал Деншер.
– Он ничего не хотел слышать. Он не станет помогать мне, спасать меня, он пальцем не пошевелит ради меня, – продолжала Кейт. – Он просто вывернулся в своей неподражаемой манере и выставил меня вон.
– Выставил вон, к счастью для меня, – заключил Деншер.
Но она не могла остановиться, ее захватило воспоминание о той сцене.
– Мне жаль, потому что он бы тебе понравился. Он чудесный – такой очаровательный.
Ее собеседник рассмеялся – его смех, особенный, обычно побуждавший других женщин прерывать разговор, превращавший слова в нечто незначительное и заурядное, никак на нее не подействовал, она продолжала:
– Он сумел бы тебе понравиться.
– Даже при условии, что я не нравлюсь ему?
– Ну, он любит нравиться людям, – объяснила девушка. – Он бы оценил тебя и повел себя по-умному. Кто ему не нравится, так это я, а еще ему не нравится мое увлечение тобой.
– Хвала небесам, – воскликнул Деншер, – что я нравлюсь тебе, несмотря на все возражения!
Она ответила весьма непоследовательно:
– И вовсе нет. Я предложила ему отказаться от тебя, если
Деншер был удивлен:
– Но разве ты хотела сбежать от меня?
– Я хотела сбежать от тети Мод. Но он настаивал, что только с ее помощью я смогу помочь ему; и Марианна твердила, что только с помощью тети я могла бы помочь ей. Я же говорю: они все выставили меня вон.
Молодой человек на мгновение задумался.
– Сестра тоже выставила тебя вон?
– О, практически вытолкала за дверь!
– А ты просила ее принять тебя в ее доме?
– Я едва не сделала это, но она не дала мне такого шанса. Такие вот у нас милые семейные отношения. Я питала некую жалкую и глупую надежду – не знаю даже, как точнее назвать ее, – Кейт отважно взглянула на него и продолжила: – Иногда, оставшись одна, я с трудом сдерживаю слезы, вспоминая бедную маму. Ей пришлось пройти через такие испытания… они сломали ее; теперь я лучше понимаю ее, тогда я ничего не понимала, была этаким поросенком; а ведь мое нынешнее положение по сравнению с ее ситуацией можно считать блестящим успехом. Марианна именно так оценивает мои обстоятельства, и папа тоже. Для них мое положение – настоящая находка, сокровище, – сказала она безжалостно. – Единственное сокровище, которым они обладают.
В этот день отношения молодой пары категорически изменились; при всех паузах, отступлениях, торопливом обмене случайными ремарками, словно разряд молнии все изменил бесповоротно. Деншер смотрел на подругу, как никогда не случалось прежде.
– Так вот что удерживает тебя!
– Ну конечно! Эти голоса непрестанно звучат у меня в ушах. Они заставляют меня сомневаться, имею ли я право на личное счастье, на что-либо, кроме богатства и процветания, успеха в обществе и блестящей партии, от меня все ждут только этого.
Деншер помолчал.
– Ну, при определенном раскладе все это не исключает личного счастья.
Она ничего не сказала в ответ, лишь нахмурилась. И только потом посмотрела ему в лицо и просто, тихо произнесла:
– Дорогой!
Он не сразу нашел слова, а потом заговорил тоже тихо и просто:
– Мы можем решить все сразу, поженившись завтра? Ничто ведь не мешает нам заключить официальный гражданский брак.
– Давай подождем немного, – спокойно ответила Кейт, – хотя бы до вашей встречи с тетей.
– И так-то ты меня обожаешь? – сказал Деншер.
Они говорили теперь с той причудливой смесью свободы и откровенности, которая редко кому доступна, и оба понимали, о чем она говорит, когда Кейт заметила наконец:
– Ты и сам ее боишься.
Он ответил неловкой улыбкой.
– Мы послужим предостережением для молодых людей, обладающих яркой индивидуальностью и сильных духом!
– Да, – легко кивнула она, – мы чудовищно умны. Но все это довольно забавно. Мы должны находить хоть что-то смешное везде, где это только возможно. Я думаю, – добавила она не без отваги, – наши отношения прекрасны. В них нет ничего вульгарного. Я так дорожу романтикой, скрывающейся в повседневности.