Крымский Джокер
Шрифт:
— Глеб? Что нового?
— По Карытину пока ничего. В Севастополе он точно не появлялся. А у вас как, Лидия Петровна?
— Ищем. Да пойди найди хлыща этого! Небось, уже в своих Флоридах очко греет!
«Ох, лукавишь ты, старуха… ну ничего — а так если…»
— Я вот что думаю, Лидия Петровна. Может, люди Гриба его прямо на симферопольском вокзале упаковали, как только он приехал?
Афанасьева раздражённо ответила:
— Ерунду не городи, Глеб Васильевич! Они у себя под носом его спеленать не удосужились. А тут надо было резво сработать. Да и как бы они узнали… Разве что сестрёнка твоя поделилась с дедушкой? Как она, кстати? — и ехидно добавила: — в Америку случаем не собирается?
Глеб про себя выругался. Разговор принимал совершенно невыгодный для него оборот.
Он поспешил сменить тему:
— А что Борис говорит по этому поводу?
Лида замолчала. В трубку было слышно, как участилось её дыхание. С минуту было тихо.
Потом она грубо отозвалась:
— Заладили все — Борис, Борис! Сами ничего не можете, вот и переводите стрелки невесть на кого! — Афанасьева вдруг резко сорвалась: — Нет больше Бориса! Скрысился наш Боренька! С червями теперь философствует! И всё, Коран, давай не будем этот вопрос жевать. Я тебе лично вот что скажу — нам с тобой ещё здесь жить и работать. Не делай глупостей — сдай мне этого парня, если схватишь… И поверь — все будут в плюсах. Даже сестричка твоя хитропопая. На тебя я зла не держу — не за что пока… Так что звони по результатам, а не порожняком! Всё — некогда мне…
И она бросила трубку.
Глеб присел обратно в рабочее кресло. Он долго изумлённо смотрел в одну точку. Мысли его неслись с бешеной скоростью.
«Вот так расклад! Бориса убрали! И, судя по всему, не Лида! Кто же, и за что? Она же без этого пацана как без половины головы. Как бы выяснить всё поподробнее? Позвонить Грибу? И что? Открыто не спросишь — а сам ушлый вор никогда свои карты не высветит.
Да и не очень он ко мне последнее время… Хоть и завязаны мы с ним плотно на моём банке. Ну и дела!».
Он встал и взволнованно заходил по кабинету. Через минут десять, так ничего не решив, Глеб вызвал своего юриста.
Высокий пожилой мужчина с папкой в руках постучавшись, тихо зашёл, и дождавшись приглашения сел в самое дальнее кресло. Кораблёв, ещё не совсем придя в себя от услышанного, немного растерянно спросил:
— Ну что там у вас? Получается что-нибудь?
Мужчина осторожно раскрыл папку, и стал монотонным голосом докладывать:
— В принципе, если брачный контракт будет заключён до отлёта нашего клиента, то будучи гражданином Украины во время, так сказать, бракосочетания, гражданин Карытин В.П., даже при получении впоследствии американского гражданства, будет обязан придерживаться условий контракта. Это любой суд подтвердит без особой волокиты.
— Контракт готов? Ну-ка…
Глеб бегло прочитал первый и последний лист документа.
— Хорошо — приготовьте копии завтра на утро. К семи за вами заедут. С собой захватите принтер, на всякий случай, и несколько листов этой вашей… гербовой бумаги. И позвоните своему нотариусу. Чем больше будет свидетелей-юристов при заключении контракта, тем, я думаю, лучше. И, пожалуйста, не забудьте чего — времени у нас будет мало. Всё — до завтра.
Когда дверь за мужчиной закрылась, Кораблёв вдруг почувствовал, что устал. Глеб немного удивился этому своему ощущению: он привык помногу работать, но физически уставал очень редко. А теперь, видно, сказалось психологическое напряжение последних дней. Глеб помассировал пальцами виски, поднял трубку и коротко бросил:
— Едем в сауну, Андрей. Я выхожу…
…Витька, позвонив Марине, на такси выехал из Ялты по севастопольской трассе.
— С-сколько до Фороса, дружище? — ещё немного спотыкаясь в словах, спросил он водителя.
— Доедем, брат — не переживай. За минут сорок, не торопясь, доедем, — успокоил его молодой дядька, сидящий за рулём канареечного цвета «волги». — Праздновал что, или как?
Виктор меньше всего был расположен к болтовне. Он надумал вздремнуть, чтобы к Маринке доехать посвежее.
— Извини, мужик — я вздремну — сил нет… Ты только с трассы не сворачивай в сам посёлок. Наверху где-нибудь притормози. Там меня…ик… ждать должны.
Витька снял пальто, и убаюкиваемый тихим покачиванием автомобиля на сухой ровной трассе, закрыл глаза.
«Не спится мне — не спиться б мне…» — снова всплыла, засевшая в голове, дурацкая фраза.
Он хмыкнул и, вспоминая события сегодняшнего весёлого денька, быстро уснул.
…Сколько он проспал, сам не понял. Но сновидений не было. Только когда шофёр стал толкать его в плечо, перед глазами мелькнуло, и тут же пропало лицо Саши Длинного в чёрных очках.
— Эй, приятель! Приехали! Подъем!
Витька сонно завертел головой. Она закружилась. Ему показалось, что после сна он стал ещё пьянее.
— Это тебя что ли ждут? — язвительно усмехнулся водила, кивнув ему на тёмно-зелёный огромный джип с зеркальной тонировкой на стёклах, возле которого стоял высокий крепкий мужчина в очках типа «матрица» и в таком же длинном чёрном плаще. — Ну-ну, парень… Надеюсь, у тебя всё будет хорошо.
Карытин молча взял с заднего сиденья сумку и пальто, расплатился, и вышел. «Волга», развернувшись, умчалось в обратном направлении.
Витька с тяжёлой, от выпитого коньяка, головой направился к джипу. Он ещё не совсем проснулся, и поэтому его нисколько не смутил такой странный экипаж, посланный за ним Маринкой. Она предупредила его по телефону, что сама встретить не сможет, а пришлёт человека на танке. Высокий и широкий джип фирмы «Шевролет», на котором в Америке ездят инкассаторы, вполне мог сойти за танк.
— Хау ду ю ду, Нео! — задиристо поздоровался Карытин с высоким парнем, который спокойно смотрел на ещё не отошедшего от выпивона мужика в длинном пальто и с взъерошенной причёской.
— Здоровеньки булы, — вежливо отозвался охранник. — Вы — Виктор?
Витька утвердительно кивнул:
— С утра точно был Виктор… я сяду? — и, не дожидаясь разрешения, неловко вскарабкался на высокую ступеньку автомобиля.
— Помочь? — иронично, но всё так же вежливо, осведомился парень в модных очках.
— Ничего — справлюсь, — Виктор в изнеможении упал на переднее сиденье. — Ну что — поехали?
Через минут пять джип въехал в голубые ворота маринкиной гасиенды. Девушка, в простеньком весеннем платьице, сразу выбежала из дома, и сама открыла переднюю дверцу.