Крымский Джокер
Шрифт:
— Пожалуй, надо с ним забухать, — шепнул мне Бородатый, — говорят в Ялте дурь термоядерную продают…
Я не возражал. Тем более что всегда уважал в людях лаконичность и умный вид. И степень опьянения неожиданного гостя впечатляла.
В это время девушки втроём перетащили Сашу на кровать, где он мирно захрапел, послав всю нашу компанию по старому адресу ещё разок. Видимо, для верности.
В момент последнего посылания, на небе ещё разок провернулись
Полный восторг аудитории!
Хмурым пасмурным днём…. Восьмого сентября. года Симферопольский госуниверситет выезжал на поля родины, чтобы подтвердить на деле связь науки с практикой.
Никого не смущало, что к сельскому хозяйству ни один человек из доброй полутысячи отбывающих, не имеет никакого отношения.
На лицах преподавателей отражалось предвкушение каких-то неведомых грозных событий, которые ничего им хорошего не предвещали.
Студенты же (в особенности первокурсники), разбившись на стайки, томились в ожидании не менее странных, но многообещающих приключений, которые скрывались за одним ёмким словом «колхоз».
Саша с Бородатым курили уже по пятой с утра «беломорине» и недовольно подсчитывали наличность, выцарапанную у родственников на благие цели. Наличности было мало.
Мои чахлые рубли, предъявленные к осмотру, тоже не очень подняли настроение.
Тут подъехали автобусы, внешним видом напоминавшие грязных доисторических животных, и студенты ринулись занимать места.
В одном из разболтанных жизнью «пазиков» наша троица заняла заднее сидение. Я немедленно достал из рюкзачка бутылку самогона, прихваченную в деревне у знакомых.
Мои друзья переглянулись и весьма оживились. Рванув зубами пластмассовую крышку, я вежливо предложил продегустировать напиток.
Странный запах имел этот первач. Мне сперва показалось, что он пахнет жжённой резиной. Шурик, понюхав мутную жидкость, сделал заявление, что так вонять могут только носки дровосеков, и то не у всех. Бородатому вообще эта тема была по барабану. Но для приличия он тоже глубоко втянул в себя миазм предлагаемого напитка.
— Круто… — задумчиво произнёс он, — так пахнут якуты.
Более точного определения запаха мы предложить не смогли. И разлили по первой. Девушки, сидящие впереди, заткнули носы, и подняли дружный вой:
— Ребята! Ну что за наглость! Брызгать в автобусе жидкостью от комаров! Здесь же люди едут!
Автобус, испортив воздух сизой гарью, к всеобщему восторгу тронулся в путь.
Первая прошла без закуски.
Мы помолчали минут пять. Говорить было тяжело — влитая внутрь жидкость не располагала к немедленному общению.
— Интересно, — первым нарушил я молчание, — из чего гонят эту амброзию?
— Наверное, из навоза умерших свиней, — развил тему Саша.
— А мне понравилось, — хрюкнул Бородатый, — главное впирает по-серьёзному. Давайте повторим!
— Не-ет… Надо хоть яблочком разжиться а то сблевну, — поморщился я и пополз через рюкзаки и сумки вперёд к знакомым девицам.
Когда я вернулся с плавленым сырком и двумя червивыми яблоками, ребята уже успели повторить.
— Тебя за смертью посылать, — тщетно пытаясь отдышаться, в агонии прохрипел Шура.
Я с интересом подметил, что глаза его зажглись тем недобрым бесовским огоньком, который так поразил меня при первой встрече. И тоже выпил, закусив яблочком. Самогон действительно был на редкость омерзителен. Но своей крепостью он компенсировал недостаток вкуса.
Мимо проносились новостройки окраин. Мы выезжали из города. Накрапывал мелкий дождь. Впереди два преподавателя вступили в ненужную дискуссию с умником в толстых очках. Спорили, как всегда, о математике. Какие-то левые базары о замкнутости и ограниченности пространства. Короче, вели себя крайне неприлично. Стоило немного разрядить обстановку в салоне, и я потянулся за гитарой.
Первые же аккорды полузапрещённой блатной песни заставили приутихнуть передних мозгоёбов. Бородатый, не имея ни слуха ни голоса от природы, смело подхватил мой рёв.
Все в автобусе заулыбались и оживились.
«Бабы любят чубчик кучерявый!..Всюду бабы падки до кудрей!»
Припев орали все, кто хоть раз слышал песню. Преподаватели, будучи в душе диссидентами, сделали вид, что всё ништяк. Наступил тот долгожданный миг эйфории, отделяющий трезвость от полного опьянения. И такой он был краткий, мать его!
— Не…Действительно… Почему так быстро нажирается человек? — громко спросил я, закончив петь.
— Закуски мало, — высказался какой-то остряк, сидящий спереди.
— У тебя мозгов мало, Вася! — откликнулся Игорь. — От закуси горячей ещё больше впирает.
— Всё дело в трансцендентальном подходе, — задумчиво почесал нос Шурик. — Мыслишь иррационально — вот и пьянеешь с пол-оборота.
Он посмотрел вокруг совершенно дикими пьяными глазами, сверкавшими из-под очков, и хотел продолжить свою интересную мысль, но передумал. Разговор, который начал было превращаться в философский диспут, был прерван ловкими руками Бороды. С виртуозным мастерством он поровну разлил остатки самогона по стаканам.