Крымский Джокер
Шрифт:
Толстый улыбнулся, представив как он не спеша выведет новую машину из гаража. Потом всю её вымоет и натрёт полиролью. Потом подумал о том, как летом, приезжающие в гости каждый год его кореша будут в полном шоке. Пойдут расспросы что да как…. А он так небрежно:
— Да вот…. Подрубил бабасов — и взял в салоне… Полный фарш…
Во входных дверях провернулся ключ. Володя поставил бутылку пива на столик и пошёл посмотреть, кого это там несёт. На Лосиный Остров занесло Витька. Он отряхивался от налипшего снега и тихо напевал: «Когда нет денег — нет любви!» Разувшись, он сунул в руки Толстого два пакета:
— Принимай харчи!
— А Лось где?
Карытин надев тапочки, пританцовывая, прошёл в зал. Там он с облегчением плюхнулся на диван и довольно потёр ладони. По его немого хитрому, лучащемуся добродушием лицу было видно, что дела, похоже, в полном порядке. Что всё у Виктора полный атас и ништяк.
Витька несколько раз подул на замёрзшие руки и подмигнул Толстому:
— Лось поехал «мерина» в стойло ставить. Будет через полчаса, — Карытин с притворным осуждением посмотрел на недопитую бутылку. — Пивко потягиваем, граждане отдыхающие? Нехорошо… — и одним большим глотком допил остатки пива.
Толстый обрадовался хорошему настроению друга. За компанию потерев руки, он подошёл к сетереосистеме, покопался в стопке дисков, выбрал концерт Дженис Джоплин.
Витька же достал из кармана свои свеженькие фотографии и с отвращением вглядывался в цветные снимки.
— Нет — всё-таки без бороды фэйс какой-то вовсе паскудный, — сокрушённо пробурчал он и сунул под нос Володе свой цветной снимок.
Толстый кивнул:
— Н-да… Уголовное рыло…
Витёк отобрал фото и недовольно проворчал:
— Ладно — фиг с ним. Главное — бабки в банке выдали! — он похлопал себя по карманам. Хорош копаться, Толстевич — пошли разбираться с едой. А то Лось припрётся, и если ничего не найдёт пожевать — сожрет нас!
На кухне Лося тоже был неплохой музыкальный центр. И диски с Дженис Джоплин, Моррисоном, Гребнем и прочими ветеранами рока быстренько перекочевали из зала на холодильник.
Витёк покачивая головой, смотрел как ловко Толстый шинкует сыр, колбасу и ветчину.
Себе он оставил почётную роль хлебореза. Справившись с этим делом, он быстренько смылся в зал, бросив Володю на хозяйстве:
— Ты человек семейный, в хозяйственных вопросах натасканный. Действуй без меня…А я пока анкеты для получения визы заполню.
Володя действительно любил готовить. И не просто готовить — а формировать закуску в предвкушении выпивки. Это был приятный ритуал. Дома он всегда оттягивал момент вливания в себя первой рюмки. Этой оттяжкой была тщательная сервировка стола. А если был хоть малейший повод, то в этот процесс входило приготовление серьёзного горячего блюда в духовке. Неплохо у него получались различные жульены и салаты, которые он от нечего делать выдумывал сам. Но вершиной кулинарных опытов Толстого была запечённая в духовке индоутка, фаршированная яблоками и грибами.
Через десять минут, когда стол на кухне был накрыт, друзья принялись потягивать пиво с рыбой различной величины и сортов. Витёк расстарался по — взрослому. Он, подошёл к вопросу весьма серьёзно — прикупил внушительный рыбный ассортимент, а именно: сочную янтарную осетрину, нарезанную тонкими ломтиками; золотисто-красноватую барабульку, которая удивлённо таращилась своими красноватыми глазами на лакомившихся приятелей; а так же черноморскую ставридку, копчённых морских окуней, маленькую душистую салаку и связку сушёной воблы. На столе имелся даже копчёный угорь. И всё это нужно было попробовать.
После нескольких глубоких глотков пива, Толстый, раздирая надвое воблу, спросил:
— Слышь, брателло, а чем вообще Лось занимается?
Витек жестом попросил подождать, пока он прожуёт. Потом отхлебнул пива и, потянувшись за ломтиком осетрины, ответил:
— Я ж тебе, по-моему, говорил. Тачки из Германии на заказ гоняет. У него с одним типом здесь, в Киеве, маленькая комиссионная площадка есть для подержанных авто, — тут Виктор хлопнул себя по лбу: — Слушай! Так пусть он твою тачку и купит!
Володя, покончив с воблой, аккуратно чистил маленькую золотистую ставридку:
— Вообще-то, я не против. Расскажи мне про него, если не ломает. Ну, там, типа, как вы с ним учились… Он всегда такой огромный был?
Карытин улыбнулся:
— Да уж… Лосяра — колоритный типаж! Витька вытер салфеткой руки, открыл новую бутылку пива и закурил:
— Да уж, и здоровый был всю дорогу этот Лось! Очень большой. Припёрся из армии к нам на второй курс. А в армейке он въябовал на пекарне, где и сгубил себе желудок, пожирая от жадности горячий свежевыпеченный хлеб. И плечистым стал, плотным таким…
Видать, мешки с мукой кидать — это тебе не хером груши околачивать. Хотя какой он был до армии, я не видел. Может, тоже был большой. Но не в этом суть…
Когда Лосяра первый раз нарисовался в конце коридора, я пребывал в самых горестных раздумиях. Грустил я вот по какому поводу: как-то так вышло, что после первого курса некоторых моих корешей выгнали за неуспеваемость. Других в армейку позабривали. И остался я один-одинёшенек. Не с кем было даже винца хлебнуть. И в общаге я теперь жил нелегально. Просто после первокурсных подвигов студсовет меня не поселил. Абидно, слюшай…
Приютила меня комната сочувствующих. До реальных крутых чуваков они, конечно, не дотягивали. Но тоже иногда выпивали. С оглядкой. Осторожненько так.
Ну и на том спасибо. И жил в этой комнате один прижимистый хохол Иван Кирков. Он всю дорогу ходил с палочкой. Где-то по-пьяни в своих Карпатах навернулся с лыж — и с ногами у него были проблемы. По ходу Ваня дико спекулировал среди студентов какимито ремнями, часами и прочей контрабандой, поставляемой ему с Западной Украины.
Так вот, Лось глянулся мне после одного нехитрого трюка. Взяв на реализацию у Вани пяток модных брючных ремней, стал тянуть с отдачей наличмана за последний ремешок.