Крымский Джокер
Шрифт:
Витька кивнул.
— Они же, в принципе, не шурупят нифига по жизни — просто дать по башке хотят и выбить из тебя бабки? — Лось торжествующе посмотрел на Виктора. — А значит, мыслят они тупо. Что они могут ждать? Ну, выйдешь из консульства, дойдёшь примерно вот досюда — он показал карандашом на место пересечения двух улиц, и будешь ловить тачку. Или, допустим: ты что — то почуял и присел на измену. Тогда ты скорее всего проплатишь тачку, чтобы она тебя сначала довезла до консульства. А потом ждала тебя часа два, или сколько там, у самых ворот до твоего выхода, чтобы тебе и обратно на ней сквозануть. Так?
Витька удивлённо посмотрел на Лося:
— Я, вообще-то, так и думал вначале. Проплатить тачку на целый день — а там как карта ляжет. Только там у самых ворот машинам стоять запрещено.
Лось расслабленно откинулся на спинку дивана:
— А ты так и сделаешь. Только я завтра очень рано, с утреца, в том глухом дворе, что примыкает прямо к консульству своего «мерина» оставлю. Сечёшь?
Витька пожал плечами:
— Не очень…
Толстый тоже пока ни во что не мог въехать. Тогда Лось встал, лихо расправил плечи и с довольным видом изложил свой план.
— Слушать сюда, тундра! Ты завтра ловишь на улице тачку и нанимаешь её до вечера. Потом она тебя подвозит к консульству и ты чешешь за визой. Я в это время иду к своему «мерсу», который загодя, с утра пораньше, во дворике припаркую, и сижу там себе тихонько, читаю газетку. Когда ты с визой выходишь из ворот, то делаешь мне звоночек на мобилу, и я тебя забираю. А корпала, а вместе с ним и все бандюки, которые наверняка, пока ты будешь там америкосов на визу разводить, поинтересуются у водилы кого привёз и почему не уезжает, пущай поджидают тебя хоть до Нового Года! «Мерс» у меня тонированный. И темно уже наверное, будет — сейчас в четыре уже сумерки. А для верности мы ещё такой фокусик забацаем… Фух, заебался…
Лось перевёл дух и открыл новую бутылку пива. Сделав солидный глоток, он хитро посмотрел в удивлённые лица друзей. Карытин и Костров заворожено следили за его движениями.
Утерев бородку, Игорь продолжил:
— «Мерина»-то этого зелёного я только с неделю как из Германии пригнал. На него у меня есть транзитные немецкие номера. Красивые такие.… Так что завтра я, когда его с площадки забирать буду, эти номера, с немецкими буквочками, обратно поставлю. И представьте реакцию этих лохов с одной извилиной, которые Витька пасут: от консульства отъезжает шестисотый с немецкими номерами. И который туда не въезжал. Что подумают страшные, но глуповатые бандюки? — он посмотрел на Карытина, который стал понемногу понимать замысел друга, и ухмыльнулся: — Правильно: какая-то посольская машина из дружественной фашисткой Германии навещала консульство своих американских корешей. Им и в голову не придёт тебя в ней вычислять! Теперь и я закончил.
Лось обвёл взглядом притихших корешей:
— Ну как вам мой план «Барбаросса»?
Толстый молча качал головой, с восхищением глядя на возвышающегося над ним Лося.
Витька встал с дивана и, поперхнувшись, как-то глуховато произнёс:
— Если всё это выгорит — я тебе, старая жопа, десять тонн зелени отстегну. Ты их только что честно заработал. Ну, бля, Лось — ты череп! — Он встал, облапил Лося и сделал приглашающий жест. — А теперь, мужчины, давайте забухаем по-серьёзному!
От щедрого обещания Витька Лось растерялся. Он снял очки, и протерев их, впучился на Карытина.
— Ты что, Корытище, трахнул-таки Мадонну в этом блядском Голливуде? Или, может, с Биллом Гейтсом согрешил? Откуда у тебя такие цифры?!
Витька даже не улыбнулся:
— Завтра ты подзаработаешь, чувак…. И не надо лишних движений!
Друзья уже солидно выпили, когда Лось ушёл с кухни минут на пять и вернулся с дорогим красивым тёмно-синим двубортным костюмом.
— Вот, сыну на выпускной подарил, а он ни разу и не одел. Не модно, говорит. — Игорь оценивающе посмотрел на Карытина. — Примерно твой размерчик. Завтра его напялишь, чувак. А сверху напялишь свою дутую курточку дурацкую. И бейсболку яркую какую-нибудь тебе прикупим на рынке, чтоб внимание привлечь этих динозавров…
Витька подцепил вилкой грибок и спросил:
— Нафига такой маскарад? И обувки у меня под него нет.
— Разберёмся. Когда визу свою получишь — прямо в здании консульства куртку и кепку скинешь, и положишь в пакет. Выйдешь солидно — при костюме. Наверняка тебя где-то за воротами пасти будут. А так в сумерках, глядишь, и не врубятся…А педали я тебе свои какие-нибудь подкину. Ваты подложишь — и вперёд! — Лось довольно хмыкнул: — Ну, всё, бойцы, вы тут отдыхайте, а я спать… Мне завтра раньше всех вставать! — И налил себе последнюю.
Витька вскинул вверх большой палец:
— Варит у тебя кочан, лосиная твоя морда! Да, Толстопуз?
Костров, с любовью глядя на корифана, пьяно кивнул:
— Однозначно!
И, смутившись, икнул.
Вскоре после ухода Лося, на кухне, перекрикивая Роберта Планта, Карытин с Толстым исполняли свою версию знаменитой композиции «Лестница в небеса». Это давалось им нелегко. Тональность была высоковата…
…А двумя часами раньше Лидия Петровна уединилась с Ломакиным в большой, украшенной охотничьими трофеями комнате с жарко пылающим камином. В углу возле высокого дубового буфета с цветными рифлёными стёклами, громко тикали большие напольные часы с тусклым циферблатом. Три удобных, сделанных на заказ, кресла, стояли в центре, вокруг небольшого стола из морёного дуба. Рядом с окном примостился диван на гнутых ножках с мягкой велюровой обивкой. Чувствовалось, что над интерьером помещения поработали с душой и без всяких новомодных штучек.
Леди курила, пуская дым к потолку, и хрустела своими любимыми конфетами.
— Испортишь ты себе зубки этими цукерками, Лидушка, — неодобрительно покачал головой дед Гриб, сидя возле камина в кресле-качалке.
Афанасьева, постукивая папиросой по спичечному коробку, спокойно ответила:
— Ты, Иваныч, за мои зубы не беспокойся. Скажи вот, к примеру, почему в двух последних твоих отчётах цифры занижены? На двадцать одну тысячу?
Ломакин закряхтел, вылез из кресла и подошёл к горящему камину. Взяв в углу кочергу он начал что-то подправлять в очаге. Затем, обернувшись, весело посмотрел на Лидию Петровну из-под кустистых бровей.
— Расходы, Лидушка, расходы… Менты свою долю подняли. Братва, опять же, тоже борзеет потихоньку…
Афанасьева, не отвечая, стала смотреть на огонь. «Мутит, конечно, дедок… Крысятничает. Да бог с ним — мне сейчас он позарез нужен. Вот раскрутим эту тему с американским баблом — тогда и можно ему предъяву кинуть. Хотя если выгорит всё — брошу всю эту мышиную возню — и в штаты свалю! Навсегда… — она стряхнула пепел. — Где же Борис запропал?»
Ломакин отошёл от камина, забрался в кресло и с трудом придвинул к себе тяжёлый стол на котором стояла высокая хрустальная рюмка и початая бутылка коньяка. Выпив, он расслабленно прикрыл глаза. Потом, посмотрел с прищуром на Афанасьеву изучающим взглядом и спросил: