Крысиный волк
Шрифт:
На слове «мама» девочка заплакала, слезы страха скатывались у нее по щекам. Амти чувствовала ее страх, он был ей почти приятен. И в то же время — как надо запугать ребенка, чтобы он боялся слова «мама».
Мама? Что-то мелькнуло в голове, но искра мысли погасла не успев разгореться, потому что девочка затряслась у Амти в руках еще сильнее. Амти прижала ее ближе к себе одной рукой, а другой принялась шарить в тумбочке, достала блокнот и карандаш, зашептала:
— Хочешь покажу
Девочка вцепилась в Амти, и Амти, освободив руки, начала ее рисовать. Быстрый, кривой набросок, но девочка впервые смотрела на что-то осмысленно, ей нравилось, как появляются на бумаге линии.
Интересно, думала Амти рассеянно, а у нее будет сын или дочь? Это ведь уже решено.
Наконец, Амти закончила рисунок, показала девочке блокнот, где изображена была она сама — ее кудряшки, большие, как вишенки, карие глаза, вздернутый носик.
— Это ты, — сказала Амти. — Нравится? Правда, ты красивая?
Девочка задумчиво кивнула. Она утерла слезы.
Где же Адрамаут, думала Амти, он-то умеет обращаться с детьми. Все умеют это лучше нее. Кроме, может быть, Мелькарта. Тут девочка выдернула у Амти из рук карандаш и блокнот. Рядом со своим портретом она принялась что-то рисовать. Линии были по-детски жирными, дети еще не умеют рассчитывать силу, когда рисуют. Из-под ее руки выходил неловкий до жути, нарушающий простейшие геометрические законы, темный и нервный рисунок маяка с жуткими, черными птицами, витающими над ним, как падальщики в ожидании пищи.
Девочка нарисовала стрелочку от собственного портрета, нарисованного Амти, к маяку. Она погрызла карандаш, потом отложила его и, совершенно внезапно, исчезла. Амти подхватила рисунок и бросилась вниз, чтобы найти Адрамаута.
Какой ей собственный ребенок, если Амти не была способна просидеть с девятилеткой десять минут так, чтобы она не исчезла неизвестным образом в неизвестном направлении.
Амти забежала на кухню, едва не снеся дверь.
— Адрамаут! Она пропала! Маленькая….
— … девочка! — закончил за нее Адрамаут. — Она тут!
Амти посмотрела, и действительно, девочка сидела за столом, перед ней был поднос, который Адрамаут собирался нести к ней в комнату. Девочка сосредоточенно наматывала макароны с сыром на вилку, не обращая ни на кого внимания.
— Видимо, у нее уже есть магия, — сказал Мелькарт. — Какой талантливый ребенок.
— Почему даже когда ты правда говоришь что-то хорошее, звучит как сарказм? — с искренним любопытством спросил Шайху.
— Потому что заткнись.
— Именно так, полагаю, — сказал Неселим. — Она и сбежала. Может быть, ей удалось
Амти смотрела на рисунок маяка, потом на девочку.
— Ребята? — осторожно сказала Амти.
Но в этот момент госпожа Тамия позвала Адрамаута к телефону. Это было странно, поэтому Амти замолчала и все замолчали, слушая его голос из коридора.
— Да, мама, — сказал Адрамаут устало. — Вы хотите спросить что-нибудь о том, как поживает ваша дочь?
А потом он надолго замолчал, и Амти не видела его, не слышала его, но чувствовала волну всепоглощающего страха, страха, который почти заставил ее саму забиться в угол, дрожа.
Довольно долго стояла тишина. Остальные, не обладая ее чутьем к страху, тоже чувствовали, что дело неладно. А потом Адрамаут зашел к ним, выражение лица у него было совершенно жуткое — как у человека, который вот-вот свихнется.
— Маарни, — сказал он. И Амти все поняла, но вместе с этим пониманием, прямо в один момент, пришло и другое.
Платье, маяк, все это она видела — во сне. Был только один человек, кроме Амти и Шацара, который видел и помнил все то же самое. Этот человек обладал и искусством говорить с Матерью Тьмой.
Женщина-зверь. Шацар велел передать ее лично ему, потому что женщина-зверь — его сестра.
11 глава
— Я ее отодрал.
Глаза у Мелама округлились, он посмотрел в сторону зала, где сидела Митанни. Они с Меламом курили в саду, и по тому, как Мелам часто и глубоко затягивался, Шацар видел, как сильно он волнуется.
— Что?!
Да, Мелам определенно тоже не понимал, почему Митанни выбрала его, а не Шацара.
— Да не ее. Подружку невесты. Можешь не волноваться.
На лице Мелама читалось явное облегчение, даже болезненная бледность в секунду сошла с него.
— А почему я должен волноваться, что ты… переспал с подружкой невесты?
— Не переспал. Не то слово. Я трахнул ее под лестницей.
— Шацар!
— Ради тебя.
— Что?!
— Это традиция. Шафер должен потрахаться с подружкой невесты. Я посмотрел четырнадцать свадебных фильмов, и все они включали этот сюжет. Я хочу, чтобы твоя свадьба была идеальной.
Мелам вздохнул, потом улыбнулся Шацару с неожиданной и искренней теплотой.
— Спасибо тебе, Шацар. Это самая социопатическая вещь, которую я слышал на своей свадьбе, но мне приятно, что ты стараешься для нас.