Ксенофобы и подкалыватели
Шрифт:
Ждать недолго – в 00 часов 00 минут Вольдемар вскроет секретный пакет и узнает то, чего не положено знать большинству простых смертных. Простому смертному большинству. Он прочитает имя Исполнителя и получит сведения о времени и месте «спуска шлюпки на воду». Не исключено даже, что этим Исполнителем окажется его закадычный друг Ольгерт Васильев.
Два задания назад (оборот, заимствованный Вольдемаром у ксенофобарей!) он доставил до места назначения именно Ольгерта. Весь последовавший за их сентиментальным расставанием кошмар тот спустя некоторое время изложил в параллельном отчёте «Самый большой подонок». Хорошо бы и на сей раз увидеть дорогого ему шалопая, по обычаю насвистывающего что-нибудь из
За две минуты до полуночи Хабловски извлёк из потайного кармашка ключик-трубочку с гамма-одноразовым дешифратором, вставил его в ключевину потайного ящичка за запиравшейся личным кодом дверцей секретного сейфа и нажал выступающую над торцем трубочки кнопку. Открыв ящичек, он обнаружил там продолговатый, весь в сургучных печатях, пакет и, когда стрелки хронометра слились в чёткую вертикаль, задержал дыхание и взломал печати.
Содержавшийся в пакете приказ поверг Вольдемара в шок. С нарастающей досадой и недоумением он вновь и вновь перечитывал сухие, невыразительные строки в тщетной надежде уловить в них хотя бы скромный и невинный подтекст, но улавливать было абсолютно нечего. В 00.30 Вольдемару предписывалось оставить фуру, отойти от неё минимум на километр, выждать тридцать минут и возвратиться к машине. После этого Хабловски предлагалось порожняком возвратиться в Москву и запарковать спецавтомобиль на внутреннем дворе Департамента Безопасности. В конце «послания к потомку» недвусмысленно приказывалось сразу после прочтения уничтожить пакет и его содержимое вкупе с гамма-одноразовым ключом-дешифратором, что вызвало у Хабловски приступ безумного смеха.
Ясно как Божий день: пока он будет шататься по ночному лесу, неизвестный Испольнитель покинет бокс и приступит к выполнению секретной миссии.
Вольдемар достал из кармана комбинезона галету и задвигал квадратными челюстями, не прерывая размышлений. Похоже, на сей раз никого шлёпать на прощание по попке не придётся: его лишили этой «дворянской» привилегии. Так и не представившийся хозяину гость уйдёт на задание без традиционного благословения. Что ж, если начальству потребовалось обеспечить повышенный уровень секретности, то задача Вольдемара Хабловски и даже его долг – тут Вольдемар блаженно улыбнулся – понизить этот уровень.
Ровно в 00.30 минут пополуночи Вольдемар спрыгнул из высоко расположенной кабины на мягкую, чуть влажную землю. Сориентировавшись по компасу, он не оглядываясь назад зашагал прочь от спецфуры, углубляясь в чащу такого же страшного, как и в эпоху правления Ивана Грозного, непроходимого вольнореченского леса.
В 01.35 пополуночи нагулявшийся по ночному лесу Хабловски вновь стоял у машины. Торцовые двери грузового отсека были настежь распахнуты, гидравлический пандус опущен. От опиравшейся на мшистую землю кромки пандуса вели две характерные колеи: неведомый Исполнитель «десантировался» на автомобиле.
Вольдемар забрался во вместительное чрево фургона. Обмануть хитроумную миниатюрную подслушивающе-подглядывающую технику трудно, но попытаться стоит. А что такой техникой спецфура буквально нашпигована, сомневаться не приходится. Как говаривает Ольгерт Васильев, об этом даже киска знает. А Вольдемар тоже котяра будь здоров.
Хабловски вдруг поймал себя на том, что придаёт приказу из пакета слишком большое значение. Почему он должен волноваться, столнувшись с маниакальной, но вполне объяснимой прихотью начальства в лице председателя ККК Полифемцева и отчасти Шефа? Здесь нет никакого намека на криминал. Но всё же, всё же, всё же…
Вольдемар поднялся в кабину, вооружился собранным с помощью маракующих в электронике друзей из Технического Отдела блочком-анализатором и, заэкранировав его заготовленным впрок экраном, вернулся в грузовой отсек. Выведя на дисплей необходимые схемы, он позволил себе прокомментировать увиденное несколькими язвительными смешками: приборчик с детской непосредственностью продемонстрировал наличие в машине всех этих пошлых «клопов», «жучков» и «чёрных ящиков».
Ах, вы так? Ну, тогда мы вот так! Одним «клопом» больше, одним меньше. Вы нам валетика подбрасываете, а мы его дамочкой, дамочкой. Ах, у вас тоже дамочка? Тогда на вашу дамочку мы невозмутимо выкладываем средней упитанности королика. Кладем на неё, что называется, с приборчиком…
Более получаса напряжённых усилий увенчались выдающимся успехом. Полку электронных «клопов» прибыло: Вольдемар установил ненавязчивый контроль над контролем. В 02.03 он снова обозрел электронные потроха на дисплее и с удовлетворением убедился, что установленный им в великих трудах его личный «чёрный ящик» надёжно защищён от всех видов внешнего дистанционного контроля.
* * *
Ольгерт Васильев медленно приходил в себя. Давно уже отзвенел сигнал побудки, но в голове всё ещё тягуче плыл доносившийся словно из-за горы тонкий колокольный перезвон. Аппарат электросна отключился, крышка «спальника» была откинута, и глаза Ольгерта тупо созерцали дырчатые панели низкого потолка. Спальное место Исполнителя в закутке специального бокса уступало размерами даже курятнику, где парень ощущал себя отнюдь не хорьком, а мокрой курицей.
Стараясь пока не совершать резких движений, Васильев заставил себя подняться. Выйдя из каморки, он приободрился: в боксе стояла его родная форсированная «жар-птица». Ольгерта и его личный автомобиль запихнули в бокс ещё в лаборатории и в соответствии с одним из пунктов Программы тайно перевезли на закрытые терминалы, с которых в соответствии с другим пунктом должна была стартовать транспортирующая бокс специальная фура. Васильев находился в чреве бокса, а тот, в свою очередь, – во вместительных недрах специальной фуры: и живой человек, и скопище неодушевлённых механизмов были одинаковыми простодушными куклами-матрёшками в понятной лишь сильным мира сего дорогостоящей игре на опережение жестокого и бескомпромиссного инопланетного противника.
Ольгерт бросил взгляд на хронометр О. Горожанина. Был конец второй декады сентября, двадцать пять минут пополуночи синхронизированного умницей Горожаниным времени, в котором сам синхронизатор, по уверениям смертельно обиженных на него релятивистов, ни бельмеса не понимал. До вскрытия секретного пакета оставалось около пяти минут.
Васильев облачился в привычный наряд, состоявший из «свиноколов», вытертых джинсов, клетчатой рубашки а ля Фред Васнецов и куртки-безрукавки а ля Ктырь. Задействовав гамма-одноразовый дешифратор, отомкнул запоры торцовых дверей, опустил гидравлический пандус и, сев за руль «жар-птицы», аккуратно «приземлил» её.
Тяжеленный спецавтомобиль повышенной проходимости стоял на лесной, с затравевшими колеями, видимо, давно не езженной дороге. Место было совершенно глухое – глуше некуда. Ольгерта неотступно преследовало ощущение, что в эту первобытную, времён царя Гороха, глушь его доставил не кто иной, как Вольдемар Хабловски. Подобная схема неоднократно использовалась прежде: Вольдемара даже прозвали личным извозчиком человека, одним из первых удостоившегося неофициального титула “диггер «кротовых нор»”. Имелись веские основания полагать, что Вольдемар и на сей раз с привычным успехом выступил в качестве персонального возницы Васильева. Вот только по попке не шлёпнул закадычного друга «на посошок», вообще не соизволил показаться воочию – причины такого необычного поведения объяснялись особой секретностью беспрецедентной боевой операции.