Кто есть кто
Шрифт:
– Да, – ответила Вера так решительно, что все трое засмеялись.
– Вот такой подход мне нравится, – обращаясь к молодому человеку, сказал Шовкошитный. – Не ноет, не торгуется, не то что…
Он оборвал сам себя, не желая показаться бестактным. Вера поняла, что речь шла о Кисине.
– Пока будешь получать за тексты как внештатный редактор. Если до июня я увижу, что ты справляешься, и если у нас получится расширить штат, потому что пока у нас нет такой возможности, – предупредил он, не спуская с Веры того же испытующего взгляда, – то мы возьмем тебя на постоянную работу. Устраивает тебя такой вариант?
– Да. А сколько я буду получать сейчас? – изнывая от неловкости, тихо спросила она.
Шовкошитный назвал расценки за работу внештатных авторов и незамедлительно добавил:
– Оплата в течение десяти банковских дней по сдаче. Через неделю во вторник приходи за деньгами за этот сценарий. Теперь можете с Сергеем побеседовать в другой комнате, обсудить план совместной работы, и – с Богом, как говорится!
Шовкошитный неожиданно широко и по-доброму улыбнулся Вере, и она тоже улыбнулась застенчиво, больше всего на свете боясь выдать свою радость: сумма, названная Петром, показалась ей невероятно огромной, к тому же Вера моментально увеличила ее в уме, представив, что такие же деньги она станет получать каждые десять дней в течение четырех месяцев…
С уверенностью можно было сказать, что в ту минуту ни Вера, ни Аннета, провожающая ее до двери кабинета доброжелательными подбадривающими кивками, ни новоиспеченный коллега Сергей – никто не мог себе даже вообразить, что этот день станет началом Вериной карьеры. Разве что сам Петр Шовкошитный, умевший, что ни говори, разглядеть в человеке – человека, заметил в этой скромно одетой, затертой жизнью девчушке огромный скрытый потенциал. Но и он никак не мог знать, что на протяжении следующих восьми лет Вера Кисина превратится в его самого лучшего, самого надежного и исполнительного работника, на которого можно положиться в наиболее трудных делах, зная, что все окажется выполненным точно и в срок…
Первого июля Вера подписала с Шовкошитным трудовой договор на три года. Кисин воспринял это как предательство со стороны жены, но, поскольку к тому времени кормить семью начала Вера, крупных возражений с его стороны не последовало. Он просто заговорил с ней новым тоном, обращаясь к ней с эдаким издевательским низкопоклонством: «сударыня», «ваше ученое мнение», «спросите у нашей звезды»… Юлия Моисеевна тоже присмирела и наконец прописала Веру в своей квартире.
С работой все складывалось не так просто, как казалось на первый взгляд. Начать с того, что полностью обещанной Шовкошитным суммы за сочинение текстов к программе Вера не увидела. Оказалось, деньги делятся пополам между ней и Сергеем как соавтором… И так далее, по всем пунктам. Спустя годы Вера могла с уверенностью сказать, что за каждую полученную ею в жизни копейку она отработала двойную, тройную норму. Но это ее не расстраивало, не подрывало охоты работать. Она воспринимала это как должную изнанку жизни: а что легко дается? Кисин саркастично комментировал руководящий тон друга Петрика, утверждал, что он Веру эксплуатирует, надувает по деньгам, считает за идиотку, готовую перерабатывать за бесплатно из подхалимских соображений… Вера где пропускала мимо ушей его эскапады, а где и мотала на ус, прекрасно понимая, что Шовкошитный никакого меценатства по отношению к ней не проявляет и если платит большие деньги, то потому, что сам получает от Вериной работы в сто раз больше.
А потом Вера ушла от Кисина. Между ними давно уже не было никаких близких отношений, оба жили своей жизнью, объединенные лишь общей жилплощадью. После переезда офиса радиостанции «Метрополис» в здание радиоцентра в Останкино им пришлось снять двухкомнатную хрущевку возле кинотеатра «Космос», чтобы Вера после ночного эфира могла пешком добираться домой из студии. Третья часть ее немаленькой зарплаты уходила квартирной хозяйке. Кисин время от времени приносил какие-то деньги, готовил себе еду в отдельной кастрюльке и страшно гордился тем, что «сам себя обеспечивает».
Однажды, трезво подсчитав, какая гигантская сумма в год уходит у нее на оплату жилья, Вера поставила Юлию Моисеевну перед фактом: мы переезжаем жить к вам… Уже после развода, когда ее план открылся, многие знакомые Веру осуждали, обвиняли, сестры Кисина, бывшие ее приятельницами, тут же демонстративно прекратили с ней отношения…
Вера предполагала, что нечто подобное последует. Совесть ее не мучила, но горечь осталась на всю жизнь. Подумаешь, что за преступление она совершила? Утаивая от мужа (это Кисин-то – муж!) часть зарабатываемых денег (своих денег, между прочим!), она за два года смогла накопить сумму, достаточную, чтобы приобрести для себя на другом конце Москвы однокомнатную хрущевку на пятом этаже, без балкона и лифта… Втайне ото всех оформив документы на квартиру, Вера немедленно объявила Кисину, что подает на развод… После этого последовала нервотрепка, дележ имущества, скандалы и ругань по телефону. Юлия Моисеевна бегала по юристам, пытаясь отсудить у Веры половину стоимости купленной квартиры, рыдала и на всех углах рассказывала, что невестка их обобрала… Но это все было в прошлом. Вспоминая о тех временах, Вера не могла поверить в то, что выдержала все это, вынесла и вышла, в общем-то, с небольшими потерями. Не считая, конечно, моральных. Но эти раны быстро заросли. Способствовало этому и то, что больше Вера ничего не слышала ни о Кисине, ни о его матери.
Только освободившись окончательно от Кисина и его семейки, Вера смогла развернуться по-настоящему. Еще год почти она приходила в себя, вдруг обнаружив, что в мире существует огромное количество интересных людей и занятий… Так же внезапно она обнаружила, что она самая юная в коллективе «Метрополиса», что на нее обращают внимание мужчины… Она помнит, как однажды вышла из дому, имея при себе в сумочке достаточно денег, чтобы наконец одеться с ног до головы, а вернулась домой совершенно разбитая, неся в сумке два килограмма мяса, рис, помидоры, молоко и хлеб. И как проплакала тогда полночи, ужасаясь, что к двадцати одному году не умеет ни выбирать, ни покупать себе элегантную одежду и что, видимо, ей не суждено быть такой же красивой, как все эти девицы с «Метрополиса».
Но все пришло к ней постепенно: чувство уверенности в себе, чувство собственного достоинства, умение элегантно и к лицу одеться и причесаться, подобрать сумочку к обуви… Димка посещал «английский» детский сад, где в группе было семь человек, а милая молодая воспитательница читала им по-английски адаптированные сказки Оскара Уайльда. Именно она первой обратила внимание Веры на необычные шахматные способности Димы.
– Вы знаете, он у каждого взрослого, кто приходит к нам в группу, обычно спрашивает: «Вы играете в шахматы? Пожалуйста, сыграйте со мной». Вчера он трижды обыграл папу Кости Шевкуненко, и Валентин Петрович был потрясен. Он предложил показать Диму специалисту. Я сказала, что посоветуюсь с вами…
Вера с охотой схватилась за эту мысль. Она никогда не сомневалась в том, что ее Димка вырастет творческим, талантливым человеком, но шахматы стали для нее полной неожиданностью. Она сама никогда шахматами не интересовалась, играть умела, но по-любительски, и Димку научила от скуки, когда он болел и врач не разрешал ему вставать. Чтобы удержать четырехлетнего разбойника в кровати, она научила его играть в шахматы. Ее не пугала перспектива возить два раза в неделю малыша на уроки к мастеру и оплачивать сами уроки. Чтобы превратить эти уроки в маленький праздник, Вера установила традицию всякий раз после занятий водить Димку в «Пиццу хат» на Дорогомиловской, но сын и так с восторгом принял возможность играть в шахматы с взрослым дядей, который при этом еще и рассказывает массу всего интересного про игру…
Когда Димка пошел в школу, Вера уже занимала на «Метрополисе» должность главного редактора музыкальных программ, постоянно вела прямые эфиры, имея целый блок своих программ, и училась на платных курсах телевизионных дикторов при филфаке МГУ. Ее имя стало на слуху, она получала письма от поклонников. Ее внешность оставалась для всех загадкой, она превратилась в сирену, все узнавали ее голос, но сама она оставалась невидимой…
Она смогла поменять свою хрущевку на двухкомнатную недалеко от телецентра на Шаболовской, сделала ремонт, поменяла всю сантехнику и мебель, подумывала о покупке машины, но не было времени учиться еще и в автошколе, чтобы сдать на права. Жизнь летела с неимоверной скоростью. Ей было только двадцать пять…