Кто сказал: "Война"?
Шрифт:
— Усилит власть, говоришь? Попытайся, посмотрим.
Был ли отец серьезен, смеялся ли над его привязанностью к избраннику, или на самом деле ждал каких-то достижений — Гайяри разбираться не стал. Только закончил:
— Теперь позволь и мне удалиться, я тоже уже сыт.
И, не дожидаясь разрешения, поднялся и вышел. Но направился не в комнаты, а сразу на конюшню и потом — к славнейшему Айсинару.
Единственное, о чем он жалел, что не поговорил с сестрой. Еще вчера Салема не собиралась никуда ехать и меньше всего хотела поддерживать казнь публично. Конечно, она, как и он, считала, что изменнику оправдания нет, но что такое гордость народа, стратегические выгоды и торговые
А сегодня вдруг такие перемены… с чего бы? Не натворила бы сестренка глупостей...
Соловей еще порхал на небосклоне, а жара в городе стояла самая настоящая, летняя.
Казни проводились неподалеку от Зверинца на Площади Воздаяния, которую в народе прозвали Плешью Висельника, а это от патриарших особняков чуть ли не другой конец города. Среди садов Стрелы Диатрена и на широких зеленых улицах старого города жара была еще терпимой, но когда начались купеческие и ремесленные кварталы, с их узкими, лишенными растительности переулками, раскаленными от солнца мостовыми и толпами снующих туда-сюда прохожих, стало совсем невыносимо. Было бы здорово поскорее добраться на место и отыскать хоть какую-то тень, но паланкин сквозь эти шумные лабиринты тащился по-черепашьи, и лошадям охраны хочешь-нет приходилось приноравливаться к шагу носильщиков.
Гайяри смахнул пот с лица и заправил за уши выбившиеся из косы взмокшие пряди. Кольчужная рубаха нагрелась так, что припекала даже сквозь шерстяную тунику. Хорошо, ткань была рыхлой, мягкой и впитывала пот, иначе не осужденный, а он сам сварился бы заживо еще до казни… хотя, покосившись на паланкин, Гайяри подумал, что ему еще грех жаловаться. Каково в такую жару за тяжелыми занавесями? Отогнутые углы при полном безветрии вряд ли спасали.
Тем не менее славнейший Айсинар не сел верхом, а предпочел вместе с супругой отправиться в паланкине. Что ж, это было правильно: сегодня жена нужна ему не меньше, чем Гайяри, а славная Райяна хоть и терпела рядом с мужем любовника, и даже приветливо улыбалась, но только при условии, что тот никогда не встанет между ней и Айсинаром на людях.
И еще больше, чем поддержка, славнейшему избраннику нужна была безопасность. Казенная охрана — это хорошо, но Гайяри предпочитал доверять своим глазам и ушам. И надежными считал только те клинки, что сам держал в руках. Конечно, в Орбине не каждый день покушаются на патриархов, но ведь казнят патриархов еще реже. А у Орса осталась немалая поддержка, особенно в нижнем городе.
И еще Нарайн, семинарист-однокурсник, несостоявшийся друг и родственник… вольно Салеме считать его невинным ягненком, страдающим в подворотне, Гайяри в эти жалостливые картины не верил, хотя бы потому, что отлично знал, как бы поступил сам, окажись на месте Нарайна. А сынок вещателя хоть и был наивным домашним мальчиком, не уступал ему ни умом, ни смелостью. Именно поэтому Гайяри предпочел бы, чтобы сестра сидела дома, а не искала встречи с бывшим возлюбленным — то, что после вынесения приговора Озавиру никакой любви между родами Орс и Вейз быть не может, для него было ясно, как проклятый сегодняшний день… поскорее бы он закончился.
Площадь Воздаяния, небольшая по размеру, была полностью оцеплена вооруженными людьми в черно-белой форме блюстителей — славнейший Даграи Тир постарался. На пустыре у самой площади носильщики опустили паланкин, сопровождающие славнейшего избранника спешились. Айсинар вылез из носилок, остановился, чтобы отдышаться на свежем воздухе. Сколько же здесь скопилось лошадей и паланкинов! Посмотреть на казнь, видно, явился чуть не весь Высокий Форум. Странное любопытство…
Он подал руку Райяне и вместе с ней направился в сторону оцепления. Собственная охрана избранника тут же обступила с четырех сторон, Гайяри остался сзади. Казнь Озавира Орса была делом необходимым, но от этого не менее грязным и тяжелым, и Айсинар не хотел тащить за собой еще и этого мальчика. Но то, что Гайи все-таки поступил по-своему и теперь прикрывал его спину, внушало уверенность.
Внутри оцепления в самом деле было полно народу. Публичные казни — не такая уж редкость в Орбине, и посмотреть на то, как какой-нибудь разбойник извивается под плетью или дергается в петле, мог любой желающий. Желающих, правда, находилось немного, и площадь, как правило, пустовала. Неизменными наблюдателями оставались только те, кто был обязан по долгу службы: судья, вынесший приговор, представитель обвиняющей стороны и кто-нибудь из высших чинов службы блюстителей, надзирающий за соблюдением закона.
Но сегодня все было иначе: Немалую часть площади занимали свежеструганные ярусные скамьи, которые больше, чем наполовину, были уже заняты патриархами форума, прочими видными гражданами Орбина и их близкими. Народ попроще толпился на другой стороне. И те, и другие, возились, галдели, оживленно размахивали руками. Что привело сюда всех этих людей? Боль и скорбь? Или жажда скандальных новостей, праздное любопытство? Невольно представились стервятники, кружащие над еще живой добычей и поджидающие, когда же она издохнет. От этой мысли Айсинара передернуло, захотелось чего-то живого, светлого.
Он повернулся к жене: стройная шея в золотых завитках, нежный овал лица, раскрасневшиеся на жаре щеки, пухлые губы — каждая черта родная, любимая… а в больших серо-синих глазах растерянность. Айсинар ободряюще кивнул, взял ее под руку, провел и усадил на скамью. Сам сел рядом с судьей. В этот раз осужденный был слишком значимой фигурой для любого из блюстителей, поэтому именно ему, отцу-избраннику форума, предстояло наблюдать за четкостью и законностью процедуры. Охранники заняли места вокруг, но Гайи не сел — так и остался стоять у правого плеча, а на вопросительный взгляд ответил уверенной улыбкой:
— Так лучше видно. Мало ли что случиться, славнейший. — и принялся внимательно разглядывать толпу.
Айсинару еще не приходилось видеть Гайи таким озабоченным: похоже, наследник шестого рода Орбина всерьез взялся за его охрану, и делал это куда добросовестнее казенных карателей. Неужели этот юноша и правда так предан ему? В том, что молодой Вейз с ним по собственному выбору, а не по приказу отца, Айсинар до сих пор сомневался. Но сегодня славнейший Геленн тоже здесь, представляет сторону обвинения, с ним жена и дочь. Сын мог бы тоже быть с семьей, поддержать отца, но выбрал его, как будто понял, насколько ему будет непросто… да и не важно, понял или нет. Он оставался рядом — одно это дорогого стоило.
Размышления Айсинара прервал глава службы блюстителей. Нагнулся с соседнего ряда почти к самому уху и гаркнул:
— Славнейший, все официальные лица собрались, разреши начинать?
Айсинар едва удержался, чтобы не скривиться.
Славнейший Тир раскраснелся и обливался потом. Только ли из-за жары? Наверняка блюститель торопился покончить с Орсом как можно скорее и боялся, вдруг что-то снова пойдет не так…
Не так уже случилось с его женой и детьми.
На следующий день после посещения Озавира в чертогах Айсинар и правда проверил, где и как содержится Арима с малышами. Даграи Тир уверял, что позаботился о них самым наилучшим образом и выполнил все… ну, почти все, что велел славнейший избранник. Разве что водопровода в их камере не было.