Кто-то, с кем можно бежать
Шрифт:
Герцль на удивление тихо сказал ему в ухо:
– Если сейчас же не заткнёшься – попрощаешься с рукой. – Асаф что-то прохрипел. – Не слышно, – сказал Герцль сжатыми губами.
– Мне, - безголосо прошептал Асаф, - нужна собака.
Тот приподнял руку Асафа ещё на сантиметр назад. Асафу казалось, что он слышит "Понг! Понг!", как когда связки и сухожилия и всё, что там есть, начинается рваться.
– Молчи, я сказал, - голос над ним вдруг перешёл в хриплый стон, - даю тебе последний шанс, - Герцль дышал ему в ухо, и Асаф в первый раз ощутил, что и ему это стоит усилий.
– Можешь меня убить, мне всё равно, - его голос казался ему низким и медленным, как на испорченной кассете, - но – мне – нужна – эта – собака. Я – не – могу – без – собаки...
Ответа не последовало. Вдруг стало очень легко. Асаф почти взлетел. Он чувствовал, что ничто сейчас не мешает ему подняться в воздух.
В установившейся тишине он услышал странный смех, будто кто-то сказал где-то там в космосе: "Не могу поверить".
Давление на руку исчезло. Асаф подумал, что всё, что он выломал ему руку, и через секунду боль достигнет мозга. Но парня уже не было на нём, и рука Асафа лежала у него за спиной. Он снова начал её чувствовать, она возвращалась к нему сквозь волну кусачих мурашек. Он слышал разговор. И что-то вроде криков спорящих. Он подумал, что кто-то, как в кино, пришёл и спас его в последнюю минуту, а он и не заметил. Боль из всех частей тела посылала потоки, волны, и все они сталкивались в основании его черепа. Он зажмурил глаза и покорно ждал. Ему казалось, что он всё время слышит, как кто-то рядом с ним продолжает тупо повторять, что ему нужна какая-то собака.
– Потому что я так сказал! – услышал он Герцля, рубящего слова где-то вдалеке. – Потому что мне так хочется, понял ты, дебил?
– Но что я теперь могу с ней сделать? – скулил другой голос, очевидно, Ави. – Если я отпущу, она укусит.
– Не укусит, - сказал Герцль очень тихо, констатируя факт, - она пойдёт к нему. – Асаф приподнялся на локтях. Динка была рядом, над ним, он увидел её язык, приближающийся к нему и с нежностью облизывающий ему лицо. Он снова лёг и не двигался, покоряясь её прикосновениям. Вдалеке, на склоне горы он видел трёх парней, удалявшихся, поднимаясь по пересохшему руслу. Они уже забыли о нём. Двое младших что-то делали, наверно, играли, поднимали большие камни, почти глыбы, клали их один на другой и с гоготом уворачивались. Старший, тот, кто его избил, шёл впереди, прямой, отдалившийся, задумчивый.
Асаф ухватился за Динку, оперся об неё и поднялся. Он склонился над бассейном и медленно умыл лицо. Видя своё отражение в воде, он очень надеялся, что, пока родители приедут, у него вырастет густая борода. Динка отразилась в воде рядом с ним, потёрлась об него и подала голос, такой взволнованный, какого он от неё до сих пор ещё не слыхал. Утешающий голос. Он с трудом сел на край бассейна, и она села рядом. Он попробовал не обращать внимания на ритмично пульсирующую боль. Не сумел. Но через несколько минут вместе с ударами боли к нему вернулось что-то, что сказал Герцль. Что-то, связанное с благодарностью. Герцль благодарил его за что-то. Что это было? Он опять сполоснул лицо водой, застонав от возобновившейся боли. Вдруг его рука, гулявшая по Динкиной спине, остановилась. Вот оно: Герцль сказал, попрощайся с её документом. Но Данох в муниципалитете сказал, что её нашли без всяких опознавательных знаков. Асаф начал возвращаться из тумана боли. Его мысли прокладывали путь, как в задымлённой комнате. Он пошарил в её шерсти, нащупал ошейник и прикоснулся к металлической пластинке. Со вчерашнего дня, с тех пор, как встретился с Динкой, он не раз касался этой пластинки, и как-то не подумал, что это может быть её документ, и если бы не этот Герцль...
Он высвободил пластинку из влажной шерсти и повернул её к свету. Динка терпеливо стояла, отвернув голову в сторону и давая ему прочитать. Он прищурил один глаз и попытался сфокусировать взгляд.
"Эгед. Камера хранения 12988".
Недоумённо посмотрел на Динку:
– И ты всё это время молчала?
За одним из столбов на центральной автостанции стоял, спрятавшись, Асаф и наблюдал за очередью. Трое молодых парней суетились за широким прилавком, перекрикиваясь и шутя друг с другом и со стоящими в очереди, и проворно выдавали свёртки каждому, кто приходил с таким же, как у него, жетоном. Один из них в фуражке контролёра беспокоил его: он был самым серьёзным и аккуратным из троих и всякий раз прежде, чем вернуть кому-то сданный на хранение свёрток, просил показать удостоверение личности. То есть – он брал удостоверение и тщательно сличал его с именем, которое было записано в блокноте, покрытом засохшими брызгами томатного сока. Двое других были менее педантичны: они брали жетон, подходили к громадным полкам в конце комнаты, вытаскивали оттуда требуемый свёрток и отдавали его хозяину жетона, ничего не спрашивая.
Асаф встал в очередь. Перед ним было семь человек. Очередь двигалась быстро, и он знал, что с его счастьем он так или иначе попадёт прямо в руки обладателя фуражки, и не представлял, что будет делать, когда тот попросит его показать удостоверение и обнаружит, что оно не совпадает с записанным в блокноте именем. Он стоял, стараясь не думать о том, что произошло с ним у бассейна. Он знал, что если только позволит себе об этом думать - о полученных побоях, об украденных деньгах, о мечтах о телеобъективе, которые откладываются на долгие месяцы – то просто сойдёт с ума от отчаяния и злости. Он напряг все свои скорбящие мышцы. Сделался твёрдым. Решительно отверг ближайшее прошлое и ближайшее будущее. Сейчас он при исполнении. У него есть задание. А тем временем трое работников за прилавком громко разговаривали о предстоящем в субботу дерби. Парень в фуражке болел за "Апоэль", и двое других, болевшие за "Бейтар", громко над ним смеялись, говоря, что и в эту субботу, как и в течение всего милениума, у "Апоэля" нет шансов.
– Почему нет шансов?! – отвечал он им снова и снова, с нарастающим возмущением. – Всё зависит только от того, поправится ли Данино до субботы, кто следующий? Кто следующий?
– И ещё зависит от того, сможет ли Данино сдержать Абукасиса, - смеялся второй парень, - и ещё, если Данино не получит красную карточку, - подключился третий к торжественному выражению презрения, которое они ему устроили. – Короче: забудь об этом!
В очереди перед Асафом оставались ещё двое. Он вышел из очереди и подошёл к газетному киоску. У него оставались в кармане несколько монет, жалкие остатки того, что там было. Он купил "Едиот", первые страницы выбросил в урну, стал в стороне и прочитал в разделе спорта заметку о предстоящей игре. С его распухшей физиономией ему было удобно на несколько минут спрятаться за газетой. Он прочитал до конца один раз, потом второй. Пожалел, что сотрудники камеры хранения не болеют за баскетбольный "Апоэль", потому что как раз в этом он разбирался лучше. Зашёл в общественный туалет, долго отмачивал лицо в холодной воде и слегка вернул ему знакомый облик.
Когда вернулся в очередь, перед ним стояли шесть человек. Он потёр на счастье жетон так, что он разогрелся. Был уверен, что все видят, как он нервничает. В его любимом "Огне дракона" было четыре основных персонажа. Маг, Воин, Рыцарь, Вор. Воином он уже был сегодня утром. Теперь станет вором. Когда подошла его очередь, человек в фуражке протянул ему руку:
– Давай, не задерживай!
– Ясно, - обрадовался Асаф, - в два тренировка!
Рука остановилась над его жетоном, с подозрением изучая его побитое лицо:
– А ты за кого?
– За красных. А ты?
– Братан. – Он приблизился к Асафу и подмигнул. – Но что будет, если мы получим в субботу, как на прошлом дерби? Что мы с этими сделаем? Куда сбежим? – и кивнул головой на двух других. – А если Данино не будет играть?
– В среду у него окончательное обследование, - сообщил Асаф со знанием дела, - а вдруг есть шанс? Что скажешь? Нет, ты скажи, - постарался он сделать своё самое увлечённое лицо.
– Трудно сказать, - тот почесал лоб, как будто Данино лежит перед ним на столе и ожидает приговора, - если это разрыв связки, наши дела плохи. – Он взял жетон и пошёл к полкам. Пять, десять, пятнадцать шагов. Асаф барабанил пальцами по прилавку. Парень всё искал, отодвигал сумки и чемоданы и не находил. Асаф лихорадочно скрёб голову Динки. Маг, Воин, Рыцарь, Вор. Вор надеется на свою скорость и увёртливость и на разумность своих действий. Выберите Вора, если хотите защитить своего героя от беды хитростью и сообразительностью.
– Когда ты это сдавал? – крикнул он с другого конца зала.
– Э... это моя сестра оставляла. Некоторое время назад.
Это был плохой ответ. Но лучшего у него не было.
– Нашёлся, - он вытащил большой, тяжёлый рюкзак серого цвета, с трудом протащив его между двумя чемоданами. – Он тут уже с месяц лежит, вы о нём забыли, что ли? Покажи удостоверение.
Асаф сладко улыбнулся ему и скосил глаза, высматривая, куда бежать. Рюкзак лежал на прилавке в десяти сантиметрах от него. Тамар в пределах досягаемости. Он выдернул свою последнюю карту: