Кто-то в моей могиле

Миллар Маргарет

Хуанита почувствовала это и возмутилась. Она побаивалась свою старую мать, которая могла натравить на нее святых и чертей, и страх ее усиливался еще и оттого, что она слишком много рассказала о себе Филдингу.

— Я ни словечка ему не сказала. Вот ей-Богу!

— Он спрашивал тебя про дядю Карлоса?

— Нет.

— Про Поля?

— Нет.

— Хуанита, послушай меня, на этот раз мне нужна только правда.

— Клянусь Святой Марией!

— В чем ты клянешься Святой Марией?

Лицо Хуаниты было совершенно бесстрастно:

— В чем хочешь.

— Хуанита, ты меня боишься? Ты боишься сказать правду? Я чувствую, ты пила вино. Может, ты выпила и забыла, что именно ты ему рассказала?

— Я не сказала ему ни словечка.

— Ни о Поле, ни о Карлосе?

— Клянусь Святой Марией!

Губы миссис Розарио бесшумно шевелились, когда она смиренно склонила голову и перекрестилась. Знакомый жест разбудил в Хуаните неприятные воспоминания, они обрушились на нее как горный камнепад, сметая на своем пути все страхи.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я вру, старая ведьма! — закричала она.

— Тсс. Не надо говорить так громко. Кто-нибудь может…

— А мне плевать! Мне нечего скрывать! Есть кое-что, о чем ты не хочешь рассказывать!

— Прошу тебя. Нам надо спокойно поговорить, мы…

— Несмотря на все твои стоны и плачи, на все обращения к Всемогущему Господу, ты ведь ничем не лучше, чем мы, простые смертные. Верно?

— Верно, верно. Я ничем не лучше вас.

Комната наполнилась резким смехом молодой женщины:

— Ну, впервые за всю нашу чертову жизнь ты наконец с этим согласилась!

— Успокойся, пожалуйста, хоть на секунду, — попросила миссис Розарио. — Сядь рядом.

— Я могу слушать стоя.

— Полчаса назад здесь был мистер Харкер.

Хуанита смутно помнила, что это имя называл ей Филдинг. Оно тогда ничего для нее не значило и сейчас не имело смысла.

— Какое это имеет ко мне отношение?

— Мистер Харкер — отец Поля.

— Ты что, совсем спятила? Я в жизни своей не слыхала о парне по фамилии Харкер.

— Теперь услышала. Он отец Поля.

— Бог ты мой! Чего ты добиваешься, хочешь доказать, что я совсем спятила и даже не могу вспомнить имя отца собственного ребенка? Ты хочешь упрятать меня под замок, чтобы самой получать деньги из того самого фонда?

— Никакого фонда никогда не существовало, — спокойно сказала ей мать. — Карлос был бедным человеком.

— Зачем же ты врала?

— По необходимости. Если б ты кому-нибудь рассказала о мистере Харкере, нам перестали бы посылать деньги.

— Но как я могла кому-то рассказать про мистера Харкера, если я его даже не знаю. — Хуанита со всего размаха ударила кулаком по столу, солонка подскочила и упала набок, из дырочек тонкими струйками посыпалась соль, словно в ней появились пробоины от выстрела.

Миссис Розарио торопливо схватила щепотку соли и бросила под язык, чтобы уберечь дом от несчастья.

— Прошу тебя, не надо скандалить.

— Тогда отвечай.

— Мистер Харкер помогал Полю, потому что он отец мальчика.

— Никакой он не отец!

— Ты должна говорить именно так, вне зависимости от того, помнишь ты про это или нет.

— Не буду. Это неправда.

Миссис Розарио почти визжала, силясь перекричать Хуаниту:

— Ты должна делать так, как я говорю, и не спорь!

— Ты что, полагаешь, я не в состоянии вспомнить отца Поля? Он был летчик, его отправили в Корею. Я ему писала. Мы собирались пожениться, когда он вернется оттуда.

— Нет, нет! Ты должна меня выслушать. Мистер Харкер…

— Я никогда не слышала о парне по фамилии Харкер. Никогда в жизни! Поняла ты или нет?

— Тсс. — Лицо миссис Розарио стало серым, глаза потемнели от страха, она смотрела на заднюю дверь. — Кто-то стоит на крыльце, — прошептала она в тревоге. — Скорее запри дверь, закрой окна.

— Мне нечего скрывать. Чего ради?

— Господи! Неужели ты так и не послушаешься собственной матери! Неужели ты не поймешь, я стараюсь ради тебя, потому что люблю тебя!

Она протянула руку, пытаясь дотронуться до Хуаниты, но та отступила назад, удивленно и неодобрительно при этом хмыкнув, и подошла к двери.

Она открыла. На пороге стоял мужчина, чуть поодаль, на нижней ступеньке крыльца, остановилась женщина, различить ее лицо в сумраке было невозможно.

Мужчина, Хуанита видела его впервые, вежливо произнес виноватым тоном:

— Я стучал во входную дверь, но никто не открыл, и я подошел к задней.

— Ну и что?

— Меня зовут Стив Пината. Если вы не возражаете, я хотел бы…

— Я вас не знаю.

— Меня знает ваша мать.

— Он детектив, — угрюмо произнесла миссис Розарио. — Не говори ему ничего.

— Я привел с собой миссис Харкер, миссис Розарио. Она хочет поговорить с вами о деле, имеющем для нее принципиальное значение. Можно нам войти?

— Уходите. Я не могу ни с кем разговаривать. Я больна.

По цвету лица и прерывистому дыханию Пината сразу понял, что женщина говорит правду.

— Будет лучше, если вы позволите мне вызвать врача, миссис Розарио.

— Не надо. Просто оставьте меня в покое. Моя дочь и я, мы немного поспорили. Это вас не касается.

— Судя по тому, что я слышал, это непосредственно касается миссис Харкер.