От скотства, от бойни, от хлевас сумою и смутой – внутрипока доберешься до «Хлеба»,останутся лишь сухари.И ты, замирая от счастья,сухарь обменяешь на чеки снова вернешься в ненастье,в свой город, в свой голод, в свой век.В свой ад поплетешься обратно,плутая, как в соснах, в домах,сбиваясь в пути многократно:в грехах, как в шелках, как в стихах.Но светом каким-то ведома,ведома незримой звездой,окажешься вдруг возле домаи дом тот окажется твой.…Свет
лампы и чай с сухарями —и так слишком много дано! —и ночь – прочь уходит дворами,а поутру смотришь в окно:как за ночь снега подросли-то,сугроб – точно сахара кус,и в воздухе зимнем разлитовеселое имя – Исус.
«Любовь бессюжетна, как Феллини…»
Любовь бессюжетна, как Феллини,и детальна, как «Евгений Онегин».Любить – это не значит что-то делать,любить – это само ДЕЛО.«Что ты делаешь?» – «Люблю», —и так в каждую секунду жизни.При этом ты можешь стирать белье в ванной,а он – играть Гамлета на сцене —вы оба будете делать одно дело:любить.Любовь не слепа —у нее просто другие глаза.В шестнадцать лет я страшно боялась,что вот меня полюбят,а я вдруг заболею какой-нибудьнекрасивой болезнью,под этим подразумевалось:ячмень,флюс,чирей, —я боялась: как же ОН увидит меня ТАКУЮ.Теперь не боюсь: ОН увидит другое.Как если бы сквозь несколько матрешекможно было увидеть самую маленькую:матрешку-крошку,девочку,Психею.У Психей не бывает чирьев.«Леону Верту —кода он был маленьким».По утрам он особенно похож на мальчика.Мальчика-с-бородой.Мальчик играл вечером в Робин Гуда,приклеил себе бороду,бегал по лесам,стрелял из лука,распевал песни,устал,не почистил зубы,не вымыл ноги,залез в кровать,свернулся эмбрионом —и уснул.А утром проснулся – с бородой!и ты его не ругаешь:Робин Гудов не ругают.Любовь глуповата,она детский лепет,телячьи нежности.Двое едут в метро.Она держит кулек с клубникой,берет ягодку,откусывает половинуи дает Ему.Берет – откусывает – и дает.И так всю дорогу.Ну что за дурь!Неужели нельзя: одну ягодку – себе,другую – ему?Ведь так тоже – пополам!..Они смеются.Они «то, что говорится, счастливы», —это о супругах Маниловых.«Каждый приносил другомуили кусочек яблочка,или конфетку,или орешек,и говорил трогательно-нежным голосом, —выражавшим совершенную любовь:«Разинь, душенька, свой ротик,я тебе положу этот кусочек».Ну и что, что у Маниловакнига вечно открыта на 14 странице?И что он никогда не выстроитподземного хода, каменного моста,дома «с таким высоким бельведером,что можно оттуда видеть Москву»?Ну и что?Чего они стоят,все эти «бельведеры»,в сравнении с «кусочком»!Да одним этим «кусочком»спасены и сам Манилов,и Алкид с Фемистоклюсом,и «душенька» – Психея.Любовь не любит собственные имена —любит нарицательные:кисонька,заинька,рыбонька,детонька,солнышко,золотко,тюля – муля,лапуля,ичик – мичик – карабичик,инусик – подусик,кук – хрюк,Чук и Гек,Мур: «имя собственного ребенка».Любовь – это ночь и тишина,и ты сидишь у окна,ты что-то читаешь, а может быть, пишешь,при этом ты вслушиваешься и слышишь:это его шаги:«Господи, помоги!..» —сердце стучит в ушах,это за шагом шаг,вот он подходит к двери —дальше нельзя стихами,дальше стихи стихают —сердце одно стучит…Ключ, поворачиваемый в ночи, —это вершина любви.Пик коммунизма,как сказали бы большевики.Они всю дорогу«учились, учились и учились»,они прорывали подземные ходыпо всей планете,они строили дома с бельведерами,откуда можно увидеть светлое будущее.Они умели все, кроме одного:быть маленькими.И потому вымерли.Как мамонты.А Манилов остался.
«В природе нету безобразия…»
В природе нету безобразия,как и в большой литературе.А все ж: мы кто? Неужто Азия?Ну не Европа же в натуре!Ишь, разухабилась громадина:от Сахалина и до Веста.Сколь метража для жизни дадено,а не сыскать живого места!И хоть народу понапичкано,как в плюшкинской четвертке, – кучнои куча книжек понаписана,все – по большому счету – скучно.И как-то так у нас устроено:проходит лепший друг сквозь сито,любовь и та неладно скроенаи на живую нитку сшита.
«И всяк беспомощен и сир…»
И всяк беспомощен и сир:дамоклов рок на каждой вые.Я посетила этот мирв его минуты роковые.Когда он весь, одним куском, —без Украин, Армений, Грузий —у Бога, словно в горле ком.Блажен живущий без иллюзий,но с верою в такие дни.Неодиноко – нерожоным,а все немертвые – одни:беда мужам и горе женам.Сей мир я посетила в век,чья атмосфера – безнадега,и черен ход, и выход – вверх,где нету Бога, кроме Бога.И потому, что нет как нетлитературы не с натуры,блажен безжалостный поэт,кто книгу выдубил из шкурысвоей и пишет все, что зрит:безлюдье, мерзость запустенья,чуму… И в нем огонь горит,а вкруг – народ, зверье, растенья.
«И кажется: все впереди…»
И кажется: все впереди,а встанешь утром – Петр и Павелпод птичий щебет час убавил,и встык придвинулись дожди.И побелела бузина,жизнь раздалась, как молодуха:как много тел, как мало духа,куда ни глянь – бузит страна.Психует местное дитя,как будто что-то в нем отбито,и, обезумевши от быта,старуха тащится кряхтя.…Уже безгрешное зернопогибло и – заколосилось,еще листва не износилась,и сарафан не выцвел, нопредтеча осени арбузрасшибся в кровь при всем народе.Нет безобразия в природе,