Кубанский шлях
Шрифт:
Дом был продолговатый, с несколькими отдельными входами. На главном дворе находились хозяйственные постройки, расположенные вдоль всего забора, по кругу: кухня, курятник, амбары для зерна, навесы и сараи. Через плетень друзья увидели скотный двор, по которому разгуливали козы, овцы и старый осёл. Навстречу хозяину выскочил безусый парнишка и, перехватив коня за узду, повёл его на этот двор.
В унэ хозяин гостей не пригласил, а проводил к отдельному маленькому домику со скамьёй вдоль наружной стены - кунацкой, и оставил одних.
Волнение, которое возникло от встречи с черкесским аулом, не покидало приятелей. Такой
Внутри кунацкой стояли низкие нары, табуретки, скамейки и несколько резных диванов, покрытых узорчатыми циновками с подушками. Посреди комнаты - деревянные низенькие столики о трех ножках. На стенах развешано оружие: лук, расшитый колчан со стрелами, шашка, кинжал, короткоствольное ружьё. Пристенный очаг, над которым был сооружён плетёный, обмазанный глиной дымарь, не топился, и в комнате было прохладно.
Друзья сели на табуретки и с интересом огляделись вокруг.
– И чего наши с ними воюют? - недоумённо пожал плечами Степан, - люди как люди.
– Это потому люди, что ты жизнь старику спас. А встретились бы вы на бранном поле, снесли башку б тебе, не задумываясь, - откликнулся Фрол.
Вскоре дверь отворилась, и в кунацкую вошёл тот же парнишка. Он жестами показал на медный таз и кумган - глиняный кувшин с узким горлышком и откидным носиком. Друзья помыли руки, а мальчик, внесши хворост и сушёные кизяки , очень ловко развёл огонь в очаге. В горнице потеплело, и вскоре показался другой парень, годами старше первого, худой и бледный, с анэ , на котором дымилось блюдо с бараниной. Он выходил и входил несколько раз с новым анэ. Мясо, сыр, каша, яйца, зелень всякая.... Принёс и напитки - мёд и бузу. Следом появился довольный хозяин, переодетый в праздничную одежду, с ним несколько человек гостей. Он с гордостью представил их друзьям:
– Джембулат, аксакал, мудрый человек.
Аквонуко, сосед, по-вашему хорошо знает.
Джегуако , песню будет петь.
Унеж и Алим, играть будут.
Инал, сын мой, последний, - указал он на юношу, который накрывал столики.
– Пожалуста, кушат!
– пригласил он всех к угощенью.
Все сели, кроме Инала, который уносил и приносил столики с едой. Похоже, он здесь, чтобы прислуживать гостям. Хозяин вежливо предложил друзьям пересесть с табуреток на диван. Толмач Аквонуко пояснил, что на диванах сидят гости, а на скамейках и табуретках все остальные, которые пришли их почтить.
Пир начали с молитвы. Черкесы молились по-своему, приятели - по-своему. Все вознесли хвалу Господу и перекрестились. Друзья удивлённо посмотрели на присутствующих.
– Так вы христиане!?
– воскликнули в один голос.
– Кристане, кристане, - дружно закивали черкесы.
– Муса при крещении получил имя Михаил, а я Абрам, - пояснил толмач. Но меня родители звали по-нашему, Аквонуко. Так и пошло. А Муса был на войне. Уорк наш принял от турок ислам, и всех воинов переименовал по-арабски. Но мы христиане, с вами одной веры. Чтим Великого Бога и его мать - святую Марием.
Степан и Фрол заулыбались, и все приступили к трапезе. Они выпивали во славу Божью, во здравие родителей, в честь погибших друзей - каждый раз с большой торжественностью и почтением, словно совершая священнодействие. За новых кунаков тоже выпили, за Степана и за Фрола в отдельности. Те говорили
Когда сменили десять анэ, музыканты вытащили из чехлов свои инструменты. У Алима, сивобородого и румяного, с лоснящимися от баранины губами, в руках оказалось что-то в виде балалайки, только длиннее и с двумя струнами - он назвал свой инструмент "шичепшин". Унеж, широкобровый мужчина средних лет, поднёс к губам флейту - "камыль", - и Джегуако запел хвалебную песнь Богородице, в которой он её славил и просил о прощении грехов. Все перекрестились, а потом зазвучала весёлая музыка. Черкесы хлопали в ладоши и готовы были пуститься в пляс. Степану и Фролу, несмотря на необычность мелодии, игра музыкантов понравилась, и они присоединились к хозяевам. Затем Джегуако начал новую песнь. Сосед переводил: - Поёт, какие вы храбрые и добрые. Называет вас кунаками хозяина. Приглашает пожить в этом унэ. И каждый день будут приходить гости, чтобы беседовать с вами, трапезничать и веселиться.
Вдруг дверь кунацкой отворилась, и на пороге возник красивый молодой человек лет двадцати пяти, с гордой посадкой головы, вьющимися чёрными волосами и сверкающими глазами, следом за ним в дверь проскользнул юркий горбун в бешмете с чужого плеча и косящим левым глазом.
Хозяин представил их русским:
– Бек, уважаемый человек, уорк , у него много скота и рабов. Шаид, его сопровождает.
Уорк, снисходительно кивнув головой, поздоровался и, отломив кусочек сыра, нехотя его проглотил.
Шаид бочком присев за крайний столик с жадностью накинулся на пастэ. Ел он неряшливо, то и дело, облизывая пальцы с обкусанными ногтями.
Бек, выполнив требования приличия, нетерпеливо поглядывал на хозяина, и, улучив момент, попросил его
выйти для разговора. Муса с достоинством ответил:
– Всему своё время. Ты видишь, у меня гости? Закончим беседу, и я тебя внимательно выслушаю.
Но дальнейшая беседа не сложилась. И Мусу, и остальных гостей смущало присутствие горделивого Бека. Выказав Степану и Фролу положенные знаки внимания, хозяин пожелал им спокойной ночи и вместе с гостями покинул кунацкую.
Наутро, изрядно выспавшись и позавтракав, друзья решили прогуляться по аулу. Но пришёл хозяин с толмачом и объяснил им, что пока гости находятся в кунацкой, им нечего бояться. А выходить за пределы его усадьбы опасно. Тем более, Бек грозился их убить.
– Гость гости, а ушёл - прости, - грустно ухмыльнулся Фрол.
– Но почему? Мы же ничего ему плохого не сделали, - возмутился Степан.
– Бек - состоятельный человек. У него кош баранов и много лошадей. Ночью на его табунщиков напали казаки и угнали два гурта лошадей, - пояснил Аквонуко, - переправились через реку и погнали на север. Много казаков. Он злится. Мстить хочет.
Муса повторил ещё раз:
– Отдыхайте! И никуда, слышите, никуда не ходите!
– Это Шаид прознал, что у тебя в кунацкой гостят русские, - шепнул Аквануко Мусе, - и натравил Бека на них.
– Бек не может нарушить обычай и тронуть гостей в моём доме, но ему захотелось посмотреть на них. Мне, простому человеку, ссорится с уорком не хочется!
Когда Муса и Аквонуко ушли, друзья дали волю своему гневу.
– Убить, ты представляешь?! Не в честном бою, а как собак!
– кипятился Фрол.