Кубанский шлях
Шрифт:
Напротив, действительно, остановилась коза и с любопытством глядела на людей.
– Я попробую подоить вот эту. Ты только помоги мне!
Фрол в сомнении пожал плечами.
– Да ты что, никогда не пил козьего молока? Не хуже коровьего. И жирнее. Давай, заходи с той стороны, а я с этой.
– Да, пил, пил - ещё дитятей был. Ну, то домашняя коза, а это дикий зверь. И молоко, небось, дикое, горькое.
Коза, задумчиво глядя на приятелей, не двигалась с места. Она даже не подозревала, бедная, что собираются с ней сделать.
– Да, хватай же её, я не удержу, - закричал Степан, изо всех сил вцепившись в рога руками. На крик прибежал и залаял пёс.
– Нишкни!
– приказал Степан. Верный умолк, но продолжал держать стойку.
– Вишь, лягается, - пожаловался на козу Фрол.
– Она ещё и бодается. Если я выпущу её, то берегись.
– Не хочется мне молока.
– Хватай, я говорю!
Фрол подошёл сбоку, опасливо поглядывая на задние ноги животного, и с силой обхватил его туловище.
– За ноги, за ноги держи!
Коза, истошно мекая, дёргалась. В её глазах был страх.
Фрол с трудом перехватил ноги, получив при этом ещё пару раз копытом.
– Не робей, воробей, кто ж её доить будет? Среди нас третьего нету.
– Сейчас, сейчас, - соображал Степан.
– Придумал!
– заорал Фрол, - Я придумал!
– Ну, что, что ты придумал?
– Надо зажать чем-нибудь её передние ноги и морду. Один будет задние ноги ей держать, другой доить!
– А что, дельно, - согласился Степан, - вон смотри, терн растёт. Потащили её туда.
Всё также Степан, держа козу за рога, а Фрол за задние ноги, поволокли несчастную напуганную тварь к зарослям. Зажав голову и передние ноги животного между сросшимися стволами сливы-терновки, Степан велел Фролу держать задние ноги, а сам пошёл за посудой. Коза отчаянно брыкалась.
Трудно приходилось и Степану: струйка молока лилась мимо чугунка, вовсе не предназначенного для дойки диких коз, и приходилось его переставлять, поскольку коза не успокаивалась. Наконец, выжав из вымени всё до последней капли, он ослабил хватку стволов, Фрол отпустил задние ноги, - и коза с бешеной скоростью рванула прочь. Верный помчался следом.
– Не догонит, - ухмыльнулся Фрол, - вишь, бешеная какая.
Отведав молока, он вытер губы и, почёсывая шишку на лбу, сказал:
– Хорошее молочко. Только знаешь, Степан, в следующий раз лови козу сам, я тебе не помощник.
Вёрст шесть шли молча. Неожиданно Фрол остановился.
– Степан, ты ничего не видишь?
– Нет.
– А присмотрись. Глянь вон туда, - Фрол рукой указал налево.
– Кони!
– Они самые! Табун! Пасутся. И вроде, хозяев нет. Наконец-то, повезло. А что если мы себе по конику возьмём?
– Нет, Фрол, нет!
– Но почему?
– Это чужие кони!
– Ну и что?
Степан вздохнул:
– Нужны. Опасно, Фролка. Не может такого быть, чтоб не было охраны.
– Давай! Не робей, воробей!
Верный навострил уши. Степан погладил собаку и ласково прошептал:
– Тише, Верный, нишкни.
Друзья подобрались к табуну ближе. Раздались лай собак, свист... Фрол, взнуздав крайнего каурого коня, вскочил на него. Верный уже отбивался от собак.
– Давай быстро, Стёпа! Прыгай сзади! Уйдём!
И приятели помчались прочь. Вскоре они попали в какое-то болото. Нет, не болото, просто заболоченный берег реки, довольно широкой и быстрой. Фрол направил коня на глубину, в чистую воду. Вскоре раздались выстрелы. Одна пуля чуть его не задела.
– Слезай, Фрол. Спрячемся за крупом лошади, а то подстрелят, - воскликнул Степан, соскальзывая с коня и перехватывая у товарища узду.
Фрол вцепился в шею животного и осторожно тоже опустился в воду. И взвыл от холода, который охватил тело. У Степана тоже зубы выбивали дробь. Течение реки оказалось настолько быстрым, что их неумолимо сносило вниз. Табунщики стреляли часто, но не прицельно. Пули плюхались в реку и слева и справа. Вот одна, наконец, настигла коня...
– Всё было напрасно!
– разочарованно воскликнул Фрол.
– Теперь у нас нет каурки, и мешки промокнут, да ещё и плавать не умею.
Он, отпустив коня, теперь крепко вцепился в Степана.
– Эй, полегче! Больно же! Просто держись одной рукой за шею, а другой помогай мне.
Пули ещё бились о поверхность реки, но расстояние увеличивалось, и они уже не долетали до людей.
Противоположный берег был крутым и каменистым. Глубина держалась стойко. Степан менял несколько раз направление, наконец, сказал:
– Становись на ноги. Тут мелко. А какая вода холодная, прямо ледяная. И течение быстрое.
– Слышь, Стенька, это Кубань, - проговорил Фрол, ужасаясь своей догадке, - земля черкесов. А табунщики, наверное, были наши...русские....
– А может быть, и ногаи. Мы ж не видели их. Не ведаю, что лучше.... Вот Верного мы потеряли, жаль, хорошая была собака, надёжная.
– Почему была! Смотри!
К берегу подгребал пёс. Изрядно потрёпанный, но не побеждённый. Выйдя на сушу, он потёрся об ногу Степана и радостно взвизгнул.
Однако небо затягивалось тучами, подул резкий ветер. Дрожа от холода, Фрол предложил разжечь костёр, чтобы согреться и просушить одежду.
– Нет, будем шалаш строить, а то не успеем до дождя,- возразил Степан.
– Да и рыбки бы поймать на ужин, - соглашаясь, добавил Фрол.
Когда начался мелкий секущий дождь, у приятелей было готово укрытие, дымился костёр, пахло запечённой в золе рыбой, которая сама выпрыгивала из воды в руки друзей. От одежды шёл спасительный пар. Рядом, в ожидании пищи, лежал Верный.