Кубанский шлях
Шрифт:
На базарной площади было шумно, многоголосо...
Да, но всё же видно, что это военная крепость! Вот промелькнул гусарский эскадрон, промаршировала рота солдат, в открытом экипаже проехали казачий полковник и есаул....
Ставка главнокомандующего располагалась в закрытом от людского взора строении. Это тоже был караван-сарай. Но какой! Мощное укрепление с толстыми стенами и узкими окошками-бойницами. У входа стояли несколько казаков. Агафон подошёл к ним и показал бумагу. Один из них вызвался проводить дьякона в штаб. Велев товарищами ожидать его, Агафон последовал
В зале с высокими потолками и в обе стороны коридорами за столом сидел довольно молодой офицер, которому он вкратце изложил своё дело.
– Пройдите, налево по коридору вторая дверь, секунд-майор Антон Иванович Логунов.
Скребанув по двери, Агафон вошёл в кабинет, строгий, с крепкой основательной мебелью. Напротив входа стоял шкаф с богословской литературой. Он узнал эти книги в кожаных переплётах с толстыми корешками! Такие же стояли в шкафу игумена из первой его обители, откуда он был за бесчинства переведён в исправительный монастырь. За столом сидел офицер средних лет с бородой клинышком и в круглых тяжёлых очках, которые он при виде посетителя снял. Прищурившись, поздоровался, попросил сесть и изложить своё дело.
Агафона словно заклинило. Куда девалась его смелость и отчаянность! Он, молча, протянул офицеру прошение атамана. Секунд-майор внимательно прочитал и оживился.
– Итак, вам нужен настоятель для храма, иерей?
Агафон кивнул.
– Это очень хорошо, что вы возводите храм. На Кубани уже сорок станиц и хуторов, и лишь в единицах построены церкви, люди лишены Божьего слова, - вздохнул он.
– В каком состоянии строительство?
– Подготовлена площадка, привезены камень, лес, - пробасил дьякон.
– Это замечательно, что храм будете возводить из камня!
– Логунов довольно потёр руки ...., - а то месяц назад недалеко от Копыла была стычка с татарами, сгорела новая деревянная церковь, даже ещё не освящённая, да и почти весь хутор выгорел. Солдаты только и спасли несколько икон византийского письма да стихирь с подпалинами. А камень - это очень хорошо. На века! Так что стройте! Во имя Иоанна Крестителя, - торжественно прочитал он.
– Хорошо. Я думаю, решение будет положительное. И священник приедет. Сейчас составлю требование в епархию и с оказией отправлю.
Агафон на слова Логунова только счастливо махал головой. Неожиданно секунд-майор предложил:
– Кстати одну из спасённых икон я могу передать в ваш храм, как построите. Даже не обгорела. Господь охранил.
– Благодарю Вас Ваше высокоблагородие.
– Не стоит, это моя обязанность. Я вижу - Вы человек не светский. В каком чине?
– Низшем. Был иеродьяконом. Много грешил на своём веку. За то справедливо наказан: десницу Господь отъял. И всё же надеюсь на Его прощение.
– Господь простит: благое дело вершите. А как у вас со средствами?
– Доброхотство. На народные деньги возводим.
– Мастера есть?
– Работать есть кому, но опытного мастера надеюсь здесь найти, а станичники ему помогут.
– На базаре не ищите. Я вам записку дам. Спросите лавочника Остапа Приходько. Он вас отведёт
– Благодарствую, храни Вас Господь, - Агафон в пояс поклонился секунд-майору.
– Удачи вам. Добрым путём Бог правит. Господи, благослови святое дело, - перекрестил Логунов дьякона.
Обрадовав своих товарищей успешным завершением этой части миссии, Агафон отправился с ними на поиски купца Сыромятникова.
Купец переживал, что его труд по доставке колокола зряшный, и обрадовался покупателям. Он провёл их во внутренний двор лавки, где находился двухсаженный, с церковнославянской вязью по нижнему кругу колокол. Агафон и казаки подошли к нему. Дьякон прикоснулся рукой к слегка шершавой поверхности и услышал в душе праздничный звон. Как хотелось воздать Господу благодарение и перекреститься. Но он только шептал:
– Господи, помилуй мя, прости греси мои тяжкие....
Вечером того же дня телега с колоколом, обвязанным верёвками, в сопровождении закурганцев, въехала во двор Гаврилы.
Остальные казаки тоже были довольны первым днём. Они продали перекупщикам свой товар, Фрол с Ерошкой обежали все лавки и кое-чего добыли из справы. Так что сон у казаков был крепкий и спокойный.
Проснулись к заутрене. Церковь в крепости была, правда, скроенная и построенная на быструю руку. Но закурганцы давно не посещали Божий храм и выходили со службы с просветлёнными лицами. А после завтрака, распределив оставшиеся дела, все двинули на майдан к базару.
Сидор занялся сбытом коней. Он пошушукался со сватом и обмолвился, что, может быть, продаст весь табунец одному хозяину. Агафон взял на себя найм строителей и покупку церковной утвари. У Фрола и Ерофея была своя забота - казачья справа.
Городок гудел разноязыкими голосами. Чем ближе к площади, тем громче. У прилавков уже шёл торг. Ярче всего выглядели лавки восточных торговцев тканями. Здесь господствовали персидские купцы в чалмах и нарядных халатах. Они зазывали покупателей, хватали их за руки, назойливо лаская масляными взглядами. Так же выделялись купцы из Греции. Много было турок и армян. Торговали и русские своим простым, но необходимым товаром.
Фрол искал белую папаху, которая очень бы подошла к его белому коню. Но все так называемые "белые папахи" из овчины были грязновато-жёлтого цвета. И уже обойдя весь базар, он, наконец, увидел в лавке торгового казака именно то, что хотел: белоснежную мохнатую папаху. Ерофей даже подпрыгнул от зависти и попросил такую же для себя. Но купец только развёл руками. Тогда Брыль предложил большую сумму за эту, Фрол перебил. В итоге папаха досталась ему.
Скупившись, парни отвезли обновки в дом к Гавриле, оставили там коней и теперь гуляли по базару, разглядывая публику.