Кубанский шлях

Рогочая Людмила Васильевна

– Видите, как бабы плачуть: опасаются за детей, за скот, за пашеницу, - проговорил дед Трифон, и словно в подтверждение его слов, снова раздался бабий рёв и крики детей.

Потом, однако, внимание присутствующих переключилось на колокол, который Агафон велел доставить во двор к атаману и охранять его малолеткам до прибытия в станицу остальных казаков. Часть толпы отделилась и отправилась вслед за колоколом.

Подошедшему Рильке дьякон поручил проводить мастеров к ним домой, чтобы отдохнули: в хате достаточно места. Но мастера отказались.

–

Рассчитывайте на нас, - твёрдо проговорил Максим, - мы ко всему привыкшие. Если надо, рядом с вами станем против врага, оружие есть, сноровка тоже имеется.

Оставив мастеров на майдане с дедом Трифоном и другими стариками, прибывшие из Копыла казаки, не спешиваясь, тоже отправились на поиски мальчишки.

Фрол заскочил во двор к Мишке. На Айшетку было страшно смотреть: опухшее от слёз лицо, безумный взгляд, волосы растрёпаны и звериный вой, разрывающий сердце.... Мишка сам без лица. Прижал к себе жену, потом оттолкнул, вскочил на коня и поскакал, Фрол - за ним. Копейкин, будто их ждал, сразу распахнул ворота.

Неизвестно, какая мысль руководила Мишкой, но он помчался в открытую степь. До самого края она была пустынна, и только вдали у самой кромки темнели движущиеся точки. Они устремились к ним. Через некоторое время стали различимы силуэты, а затем и люди: атаман Чернецов со станичниками.

А Степан караулил хищников у переправы. И действительно, вскоре услышал неторопливый топот копыт. Он замер в ожидании, распластавшись за кустами прибрежного боярышника.

И тут прямо на него ехали два всадника-черкеса, они весело и беспечно переговаривались и смеялись. На холке коня одного из них лежал связанный по рукам и ногам мальчик. Сердце Степана часто забилось. Присмотрелся, точно, Мишкин хлопчик, Сергунька. Он его узнал по красной рубашонке и зелёным штанам, сшитыми матерью. Больше ни у кого из детей в станице таких ярких одёжек не было.

– Дитя невинное! Господи, за что его-то? Скрутили как ворога! Ну, держитесь!
– сердце Степана стало наполняться не жалостью, не злостью, - гневом. И как только всадник с пленником оказался в сажени от куста, он, став на колено, выстрелил, сразив вора наповал. Затем мгновенно вскочил, метнул аркан, захлестнувший второго, но, потянув аркан на себя, почувствовал, что противник, одной рукой вцепившийся в луку седла, обладает недюжинной силой. Однако и он, поднатужившись, свалил черкеса с седла и тут же произвёл свой знаменитый удар кулаком в лоб. Тот дёрнулся и замер.

Степан сам от себя не ожидал такого средоточия и чёткости действий. Как это всё вышло быстро и правильно!

Он бросился к мальчику. Ребёнок в беспамятстве лежал у самых копыт коня. Степан осторожно ощупал его и, убедившись, что кости целы, взяв его на руки, понёс к Кубани и прыснул на него водой. Мальчик открыл глаза и не удивился при виде соседа:

– Дядько Стэпану! А маты дэ?

Степан улыбнулся и успокоил мальчонку:

– И мать, и отец ждут тебя дома, выглядывают за ворота.

Казачий

разъезд, во главе с Бычковым, заслышав выстрел, через несколько минут примчался к месту события. Здесь казаки увидели двух убитых черкесов, около них осёдланных лошадей, а у самой воды Степана, стоящего на коленях и растиравшего лежащего перед ним Сергуньку Держихвоста. Казаки бросились к ним. Обнимая и тиская товарища, они радостно восклицали:

– Ну, брат Стенька! Ну, ты казак! Настоящий казак! Спас-таки дитёнка!

Под засаленным рваньём черкесок на убитых оказались дорогие кольчуги. Казаков поразила и роскошная отделка золотом и серебром шашек, кинжалов, ружей. Снаряжение дорогих арабских скакунов также было богато украшено.

– Крупная добыча!
– удовлетворённо воскликнул Бычков, - одни кони стоять огромадных денжишш, а ишшо оружие золотое. Если продать, хорошо разжиться можно.

– Понятно, что знатные люди, скорее всего, черкесские дворяне или дажеть князья, - заключил Фока.

– Уорки, - со знанием дела подтвердил Степан.

Что заставило их отправиться на кражу мальчика, осталось загадкой. Хотя Бычков предположил, что это обыкновенная забава дворян, на спор. Он слышал о таких случаях.

По распоряжению атамана, черкесов закопали тут же у переправы. Фока срубил деревце и начал вязать крест.

– Всё ж хрисьянские души, - вздохнул он.

– Враги они. Придумал тоже, крест ставить, - накинулись на него казаки.

Атаман, однако, Фоку поддержал:

– Их непременно кинутся искать, не простые люди. А зачем нам сие?! А так подумають, что наши похоронены. Ставь, братец, крест, ставь. Вреда не будеть.

Казаки согласились с доводами Чернецова.

Из добычи Степану достались конь, седло и кинжал. Всё это богатство слепило глаза и казалось ему, привыкшему к честному крестьянскому труду, не настоящим.

Дед Фёдор Кобыла, притащившийся на происшествие на своём старом жеребце, ласково поглядывая на героя, проговорил:

– Бэры, Стэпану! Баче Бог з нэба, що кому трэба.

– Остальное приберегу для подарков нужным людям, - заключил атаман, забирая трофеи.

15. На кургане

Станичники встретили Степана как героя. Он смущённо разводил руками, мол, так получилось. Увидев Фрола, подошёл к нему:

– Как съездили?

– Расскажу, всё расскажу! Ой, Стёпка, столько всего было!
– возбуждённо воскликнул Фрол, схватив приятеля за рукав.

Они ещё не отошли от последних событий и чувства переполняли молодые сердца.

– Пошли ко мне во двор, там поговорим, - потянул товарища за собой Фрол.

Подслеповатое оконце его дома смотрело прямо на майдан. Конь стоял у коновязи, поклажа с воза тут же. "Кто-то побеспокоился, надо же", - с теплом подумал Фрол.

Верный при виде друзей радостно завилял хвостом.

– Ты кормил?

– А кто же ещё, - Степан уселся на бревно под деревом, приготовившись внимать, - давай, рассказывай.