Кубанский шлях
Шрифт:
Подчинённые находились тут же в ожидании приказа "...товьсь к бою!".
Офицеры удивлённо глядели на Суворова, самые нетерпеливые перешёптывались:
– Почему он не начинает?
– Может, кого-то ждёт?
– Вот, они уже рядом....
– Сейчас начнут наступление.
– Чего он медлит? Сейчас бы артиллерию!
Но генерал не торопился: под его началом был всего четырёхтысячный отряд кинбурнского гарнизона. Тут нужна военная смекалка. И Суворов решил не мешать высадке турков, давая им время удостовериться в правильности их действий. И только тогда, когда
Генерал понимал, как опасно положение наших войск: турки шли на штурм, уверенные в успехе, беспрестанно с флота они получали новые подкрепления. Понятно - пытались достичь победы количеством. Сражение стало общим, и так как обе стороны слились и началась рукопашная схватка на берегу и в море, то артиллерия вынуждена была остановить своё действие.
Количество турок и сила духа русских долгое время уравновешивались, но противник продолжал высадку на берег свежих солдат, и наступил момент, когда, казалось, храбрость российских воинов пошатнулась под натиском численного превосходства противника.
Командующий корпусом увидел, что на правом фланге началось, было, отступление. Он ждал помощи от фельдмаршала графа Румянцева, обещавшего прислать уланский полк. Только он мог спасти нынешнее положение.
Генерал не отрывал взгляда от поля боя, корректируя приказами очаги сражения.
"Уфф, кажется, выровнялись. Нет, опять отступают... Вот сейчас бы нам улан...".
Ординарцы доносили:
– Генерал Рек тяжело ранен в ногу!
– Погибло ещё четыре офицера!
– Три наших ложемента турки отбили!
Видя сложность момента, Суворов не выдержал и сам, со шпагой в руках, вступил в бой. Он в первых рядах своей армии подавал пример, что вызвало новый подъём храбрости и отваги у воинов. И, несмотря на лёгкое ранение, продолжал оставаться в строю до прибытия подкрепления.
Уланы явились только вечером, около трёхсот человек. Всего-то около трёхсот кавалеристов! Но именно они решили исход сражения.
Турки отступили, и десять часов вечера победа была одержана. Большая часть врагов убита, а ещё более их утонуло, и лишь малое число спаслось на судах . Из шести тысяч высаженных на косу турок едва спаслось семьсот человек.
Казачий старшина Кутейкин заметил, что рукав мундира Суворова промок от крови. Когда ещё в сумерки Суворов был ранен в левое плечо, рядом не было лекаря перевязать рану. Да и отвлечься от боя он никак не мог!
– Непорядок это, а ну-ка, пойдёмте к воде, Александр Васильевич.
Он послушно последовал за казаком. Рана ныла и кружилась голова, видимо, от потери крови. Кутейкин привёл его к морю. Прибой с рёвом выплёвывал на берег трупы, и, белозубо щерясь, зловеще отступал. Старшина промыл рану морской водой и, сняв свой платок с шеи, перевязал им плечо, приговаривая:
– Солёная водичка, что криничка: бодрит и лечит.
– Помилуй Бог! - сказал Суворов, - благодарю! Помогло, тотчас помогло!
Садясь на коня, он приказал Кутейкину:
– Помалкивай!
– Я-то помолчу, но Вы,
Неприятель был разбит, и так как турецкие суда были отведены далеко от берега, чтобы принудить войско сражаться отчаянно и не надеяться на спасение, то почти весь десант утонул.
Эта первая победа тем была важнее, что не сбылось намерение турок с налёта взять Кинбурн, напасть с выгодной позиции на Херсон и Крым и истребить русскую флотилию. Георгиевские кресты, золотые и серебряные медали получили все кинбурнские воины. А в Константинополе султан в гневе приказал отрубить головы одиннадцати военачальникам.
Светлейший князь Потёмкин, опасаясь вторичного нападения на его не собравшуюся ещё армию, просил императрицу, чтобы на всякий случай он мог бы использовать один корпус Украинской армии. Государыня приказала фельдмаршалу графу Румянцеву, чтобы, "по способности, один корпус его армии до открытия кампании состоял под командой светлейшего князя". Но, к счастью корпус не понадобился.
Победа при Кинбурне стала первой крупной победой русских войск в русско-турецкой войне 1787-1791 годов. Она фактически завершила эту кампанию, поскольку турки в 1787 году больше не предпринимали активных действий.
Других военных действий не велось, так как для наступательных операций войска ещё не были готовы. Турецкая армия тоже была неподготовленной. Вторая попытка турецких войск овладеть Кинбурном, предпринятая зимой 1787-1788 годов, оказалась опять безуспешной.
5.Кубанский корпус
На следующий день, тринадцатого октября, в другом месте, двенадцать тысяч русского войска под водительством генерал-аншефа Петра Абрамовича Текелли перешли Кубань и в несколько дней подчинили всё население, гнездившееся между рекой Лабой и Снеговыми горами. Среди лёгких конников находился и разжалованный из ротмистров в рядовые Александр Петрович Залесский, который был направлен в Кубанский корпус ещё до начала этой войны.
Так низко Залесский ещё никогда не опускался. Рядом с ним служили на равных вчерашние мужики, рекруты.... Те, которых ещё недавно он порол за провинности и сам забривал лбы. И они ему тыкали.... Это сильно ущемляло его барское самолюбие. Он поклялся себе, что приложит все усилия, чтобы получить офицерское звание, восстать, как птица Феникс из пепла.
Залесский не был трусом, но "только храбростью звание получить непросто, - думал он, - надо использовать и другие средства". Благо, в светских интригах он-то разбирался, а здесь и подавно сумеет выиграть "очко".
И пришлось ему завоёвывать симпатию презренных унтеров, благодаря докладам которых, он вскоре и сам получил это звание, которого страшно стеснялся. Ну, а что же дальше? А дальше всё остановилось. Полковник и штабные офицеры знали его историю с той дурацкой дуэлью и были отнюдь не на его стороне, и, разумеется, не содействовали его продвижению по службе.
Но однажды произошла удивительная история, которая спасла Залесского от позорного унтерского звания. Он чуть было не попал в плен к горцам, однако, чудесным образом спасся и тем самым избавил от этой участи штабного офицера и своих товарищей.