Кукловод
Шрифт:
Было совершенно понятно, откуда и в чей огород бросаются прессой эти камешки. Влияние монархической партии, и без того достаточно зыбкое, пытались свести на нет, а Гулькина превратить в паяца, которого дёргают за верёвочки умелые доброхоты. Собственно, ни для какой другой роли Игнатий Львович и не был приспособлен. Что же касается Сергея, то ему весь этот балаган в последнее время основательно наскучил, и он охотно бы сбросил с себя бремя государственных забот и ушёл бы в сторону, поваляться на диване до следующего карнавала.
Однако, как вскоре выяснилось к немалому удивлению Дальского, просто отвалить
– Ты в своём уме, Серёжа? – возмутился Брылин. – Мы по уши в долгах. Если нас попрут, то нам светит дальняя дорога в казённый дом и это ещё в лучшем случае, а в худшем – могильный холм.
Костя сидел в старом кресле Дальского, смотревшимся в новой квартире довольно нелепо, и вид у него был взъерошенный, чтобы не сказать трагический. Дальский по привычке возлежал на диване и разглядывал потолок, прикидывая в уме, доплюнет он до него или не доплюнет.
– Нам бы возле Гулькина ещё годик потереться, а там катись они все на четыре стороны. Казино заработает на полную катушку.
Если судить по угрюмому лицу Виталия Сократова, то он был согласен с Костей и трусости Дальского не одобрял. Взялся за гуж, так не говори, что не дюж. – А что вы предлагаете? – полюбопытствовал Дальский.
– Нужна идея, – сказал Брылин, – способная всколыхнуть массы. Взять власть – это ещё не победа, удержать её – вот наша задача. Страна ждёт от тебя подвигов, Дальский, встряхнись и собери волю в кулак.
Встряхиваться Сергею не хотелось, а хотелось просто лежать на диване, строя грандиозные планы покорения Вселенной. Кто сказал, что жизнь – это движение, жизнь – это дрёма, мечта, а всё остальное лишь некрасивое приложение к этой мечте. И почему именно Дальский должен ставить бесконечный спектакль, неужели нет других режиссёров, более честолюбивых и более талантливых? Зачем Сергею Дальскому деньги? Он и в старой своей квартире чувствовал себя вполне уютно, и никто не грозил ему ни тюрьмой, ни пулей. Угораздило же дурака вляпаться во власть. – Попрыщенко электорату лапшу на уши вешает, – Сократов сделал звук телевизора погромче.
На экране японского телевизора нашенская морда прораба смотрелась по особенному отвратно. Всё-таки зря ему Дальский зубы не выбил – ну совершенно же чудовищные зубы.
– Это же разврат, Степан Степанович, – мягко улыбнулся с экрана хорошо подстриженный ведущий. – Разврат – это когда под кустом, – возразил Попрыщенко стриженному. – А когда в общественном месте, то это государственный подход. Уберите общественные сортиры и тогда увидите, какую грязь по городу развезут.
– Так их ведь и так не хватает, – горячо запротестовал ведущий. – Подведёт нас прораб под монастырь, – завздыхал Брылин. – Дались ему эти бордели.
Дальский с Костей был согласен, хотя Попрыщенкова бордельная философия его начинала забавлять. Судя по всему, прораб свою идею долго вынашивал, прежде чем предложить народу, оттого и речь его текла гладко, и никакие заковыристые вопросы сбить его с мысли не могли.
– Мужику незачем будет по кустам лазить, пришёл, сделал своё дело под государственным и общественным контролем и трезвый, подчёркиваю это специально для замужних женщин, вернулся домой.
Ведущий давился смехом, судя по подрагивающему изображению на экране, с оператором тоже не всё было ладно, но Попрыщенко продолжал, как ни в чём не бывало:
– А главное – средства пойдут на общественные нужды. Средствов-то у нас не хватает, а мужиков вона сколько, так зачем же добру зазря пропадать. На пионерские лагеря не хватает, на детские сады не хватает, на старух в богадельнях не хватает, а тут, можно сказать, такой ресурс, самой природой возобновляемый.
– Не лишено, – заметил Виталий Сократов. – У прораба мозги варят.
Дальский неожиданно сел и даже потянулся, что по наблюдениям Кости Брылина предвещало большой выброс энергии, способной если не изменить мир коренным образом, то, во всяком случае, сильно подпортить ему физиономию. – Попрыщенко прав в одном, – сказал Сергей, – заработать деньги можно только на человеческих пороках, но уж никак не на добродетелях. – Это что же, бордели будем строить? – спросил Костя. – Бордели – это мелочь, солдафонская идея, а я дорогой Костя, художник. Княжество Монако мы будем строить.
Брылин с Сократовым переглянулись: рука Кости потянулась к виску с явным намёком на ненормальность хозяина квартиры, но передумала и лишь почесала заросший жёстким волосом затылок.
– Между прочим, – мягко предупредил Сократов, – никакое княжество конституцией Российской Федерации не предусмотрено в наших территориальных пределах. – Это мелочи, – махнул рукой Дальский. – Создал же один степной народ у нас своё ханство, а мы чем хуже – нам, может, тоже хочется разводить шахматных коней. А потом, конституцию пока менять необязательно – надо для начала подвести экономическую базу. Это вам не Попрыщенковы бордели, а целая система вытряхивания валюты из карманов доверчивых граждан в виде осколка империи, чудом возрожденного средь бескрайних российских равнин: со всем имперским антуражем и колокольным звоном, с будочниками на углу и голубыми жандармами, с гвардейцами и казаками, с купцами первой гильдии и светлейшими князьями. Грандиозный спектакль, в котором будет участвовать всё население области. Словом, Диснейленд по-русски.
Дальский перестал метаться по комнате и размахивать руками, глаза его насмешливо уставились на притихших приятелей.
– Денег на эту Монаку потребуется… – Брылин даже прищурился от несуразности предполагаемой суммы. – Где же нам такую прорву взять?
– Деньги у наших сограждан есть, – возразил Косте Дальский. – Просто вкладывать бояться. Демократия система зыбкая, многим у нас непонятная. Монархия – совсем другое дело. Тут, братцы, чистая психология – вид будочника на углу внушает уважение.
– Пожалуй, – нервно заёрзал на жёстком стуле Сократов. – Особенно если мы сумеем кое-какие законы протащить через областную Думу и заручиться поддержкой центральных властей.
– Дорогу осилит идущий, – твёрдо сказал Дальский. – Сказав монархическое «а», следует произносить уже и «б», в противном случае ваше «а» так и повиснет в воздухе, не отозвавшись в сердцах соотечественников бодрым зовущим к свершениям словом.
Первым идею Сергея поддержал Попрыщенко, тем более что получил гарантии по поводу борделей. И действительно, какая же может быть российская «Монака» без соответствующих учреждений. Князь Заслав-Залесский отнёсся к проекту Дальского настороженно, с большой долей недоверия.