Кукольный дом
Шрифт:
– Да, и я слышал имя Левенторпа раньше. Богатый джентльмен, не так ли?
– Изготовитель вооружения, он сделал своё состояние на Великой войне. Сразу после Договора, дочь Левенторпа и родилась. Голова бедной птички, без сомнения, была срезана с её шеи, и это было в спальне, но тело перетащили в холл, и очевидно, что виновник трахнул её после того, как она была обезглавлена. Бедняжка просто лежала без головы, с распростёртыми ляжками и огромной струёй спермы, вытекающей из мехового бисквита. Потом мы нашли самого Левенторпа,
– И как таких людей земля носит...
– Оставь сентименты, мальчик. Лучший способ расследовать эту грязную работу - с холодным взглядом. Одному Богу известно, где сейчас Лимптон. Странно, однако, что он не взял свой автомобиль. Он же толстый, ещё и с тростью.
– Но, сержант, как мы можем точно знать, что это Лимптон, а не приезжий хулиган или проходящий мимо бродяга?
– О, это верно точно так же, как то, что на могилу Кромвеля писали миллион раз. Портье видел, как он выходил из дома около трёх часов утра, держа в одной руке кусок запеканки и в другой что-то блестящее.
– Нож?
– Нож, мальчик, разделочный нож из того же набора на кухне, эдинбургское серебро, не меньше. Не говоря уже о том, что жена сказала, что в последнее время он вёл себя странно, хотя я слышал, что этот парень всегда был особенным. Душный жирный чудак.
– Говоря о жене, где она?
– Внизу с инспектором из Скотленд-Ярда, но когда я вошёл, она вся рыдала и рассказывала леди-констеблю, что Лимптон с ней сделал.
Короткая пауза.
– Что... что он с ней сделал, сержант?
– Ну, между мной и тобой, жирный ублюдок добавил ей в молоко сонные капли, а потом, ну, как это говорится? Был на вечеринке «у задней двери».
– Я бы многое отдал, чтобы быть тем, кто его поймает!
Услышав всё это, Лимптон, естественно, был парализован. Два полицейских констебля явно подводили итоги «дела», подозреваемым в котором был сам Лимптон. Теперь он действительно мог видеть их, стоя в своей комнате для коллекций; он мог видеть их через открытое окно...
Но как такое могло быть?
Какое открытое окно?
Я уверен, что читатель сделал вывод - за меньшее время, чем сам Лимптон сделал тот же вывод, - что это окно было одним из окон в кукольном доме, и что, учитывая предыдущую экспозицию, это была некая хитрая уловка чёрной магии, оккультной науки, злого искусства, колдовства или как угодно называйте это. Этот обряд доказал полное объяснение его затруднительного положения, а «колдунами» были Браун и его распутная дочь Эмили. Шлюха явно украла его кровь, сперму и лобковые волосы, чтобы состряпать...
Ну, он пока не понимал всего до конца. Однако для того, чтобы разложить всё по полочкам, ему не требовалось никаких научных знаний: дом, в котором он сидел, действительно был точной копией старого особняка Брауна, за вычетом веков; он сидел в кресле, но не мог пошевелиться, два констебля, которых он видел через окно гостиной, были огромными, и это могло означать только то, что сам Лимптон уменьшился до кукольных размеров. И если его уменьшили до кукольного размера, то теперь он должен быть...
Он посмотрел на свою руку, лежащую на подлокотнике кресла. Рука была сделана из тщательно вырезанного дерева.
«Дух великого Адриана! Я кукла!»
– С этим мерзавцем всё ещё на свободе, - предположил сержант, - я подозреваю, что они отправят одного из нас сюда на ночь.
– О, отправьте меня на это задание!
– сказал другой.
– Вы видели какие дыни у жены толстяка?
– Заканчивай такие разговоры, мальчик, или я заставлю тебя патрулировать улицы до тех пор, пока ты и думать забудешь о своём «петушке», - далее пауза.
– Но здесь ты не ошибся. Я бы и сам не отказался, если бы она опустила свои бидоны с молоком мне на лицо!
Лимптон поморщился.
– Нам лучше спуститься вниз, - сказал эхом голос сержанта.
– Инспектор из Скотленд-Ярда может нуждаться в нас, и... ну, я хочу выпить чаю.
– Согласен, сержант.
Двое полицейских исчезли из поля зрения оконной рамы и с грохотом удалились из комнаты, совсем как величественные колоссы.
Я не знаю, какова вероятная реакция человека, оказавшегося в подобном затруднительном положении; я могу описать вам только реакцию Лимптона. Он кричал, плакал, умолял Бога, которого игнорировал всю свою жизнь, просил прощения за свои проступки и даже умолял Люцифера.
Люцифер, как и в случае с Богом, не слушал, но несчастный субъект этой истории действительно думал, что он слышал мрачнейшее хихиканье, исходящее из какого-то невидимого места в укромных уголках кукольного дома.
Теперь внутри кукольного дома послышались мельчайшие шаги. Он изо всех сил пытался подняться из кресла, но паралич остался... Нет! Внезапно пальцы его деревянной правой руки задёргались.
Но... что насчёт шагов?
Одна из деревянных служанок - на самом деле грудастая горничная - подошла неуклюже, остановилась перед ним и посмотрела на него двумя крошечными отверстиями для глаз, которые у неё были. На чёрном чепчике был маленький белый бант.
– Вам нечего бояться, сэр, - произнесла она своим судорожно подёргивающимся ртом.
– Скоро вы сможете ходить, как и все мы. Когда в комнате хозяев никого нет, мы все можем передвигаться по дому, как захотим.
По крайней мере, это была часть хороших новостей, если действительно можно было найти какое-то утешение после того, как кто-то был превращён в куклу-лилипута каким-то заклинанием Харона.
Деревянная рука горничной похлопала Лимптона по плечу в жесте сочувствия.
– Терпение, сэр. В своё время вы обретёте смысл. Видите ли, мы должны жить здесь вечно, и «наш долг служить Мастеру».