Кукушка
Шрифт:
Жуга взглянул на своего спутника:
— Чем ты раньше занимался, Рутгер?
— Я наёмник. Можно сказать, налётчик. Убиваю за деньги.
И многих ты убил?
— Порядочно…
— Жуга, казалось, задумался.
— Я тоже когда-то убивал, — сказал он. — Может, за дело, а может, нет. Теперь уже не выяснишь… Это каждый решает для себя сам — когда ему остановиться. А тебе это было зачем? Деньги были нужны? Или ты просто любишь убивать?
— Да сам не знаю, — нахохлился Рутгер. — И деньги не нужны, и убивать не так чтобы люблю… Это что-то вроде орлянки, чёт-нечет, я или меня. Знаешь… а ведь я вполне мог убить и тебя тоже.
— Правда?
— Правда. Меня нанял этот, толстый… Андерсон. Меня и Зерги. То есть он сперва нанял меня, я взял подельников, они не справились… Может быть, ты помнишь переулок Луны?
— Переулок Луны… переулок Луны… — пробормотал Жуга, глядя себе под ноги и пряча руки в рукавах. Шёл он теперь не таясь, отбросив на спину капюшон. — Ах да! Вспомнил, конечно. Так это был ты?
— Угу. Только потом я нанял арбалетчика, вернее — арбалетчицу.
— Глупые мальчишки.
Рутгер вдруг решился.
— Я вот всё хотел спросить… — злясь на себя за своё смущение, начал он. — Зачем ты Смитте с ума свёл? Убить — убивал бы, но зачем же так… не по-людски?
— Смитте? А, того, толстого… Что ты, я даже не пытался. Для чего? Наоборот, хотелось удержать его, как-то поймать, зацепить. Не вышло. Парень был на взводе, в драке он ну как бы выходил из себя… То, что с ним случилось, могло случиться в любую секунду. Он всегда ходил по грани. Понимаешь?
— Нет, — признался Рутгер. — А зачем сказал мне: «Приходи»?
— Я сказал?
— Ты. «Приходи» и «потом». Сказал, хоть меня и не видел, и сразу ушёл.
Жуга нахмурился. Потёр лоб.
— Не помню, — признался он. — Совершенно не помню… Я действительно это говорил?
— Да.
— Не помню.
Они вышли на улицу канатчиков за кожевенные склады и вскоре уже стояли перед небольшим двухэтажным домом, оказавшимся корчмой. Тронутая ржавчиной вывеска изображала лису, вставшую на задние лапки.
— Мы пришли, — сказал Жуга, отворяя дверь. Внутри было просторно и тихо. Посетителей — раз, два и обчёлся. Девушка из прислуги скучала в уголке, мечтательно уставившись в мутное окошко, парнишка за стойкой выцарапывал на дереве узоры с помощью ножа. Завидев Рутгера и Жугу, оба встрепенулись и выжидающе уставились на них.
Жуга без предисловий направился к стойке.
— Покличь хозяйку, — попросил он.
— А зачем вам? — отозвался парень. — Коль надо комнату, еды или чего ещё, так я могу подать.
— Позови хозяйку, парень, — повторил с нажимом травник. — Надо.
Парень помедлил и ушёл, а вскоре показалась пожилая дородная тётка в чистом платье и белом чепце.
— День добрый, святой отец, — поздоровалась она и сделала книксен. — Чем могу служить?
Жуга вгляделся ей в лицо.
— Мефрау Марта? — спросил он.
— Да?.. — немного растерялась она. — Простите?..
— Вы меня не помните?
Женщина вгляделась ему в лицо… и вдруг ахнула. Поднесла ладонь к губам. Рутгер в жизни не видал, чтоб за пару мгновений у человека на лице сменилось столько выражений — от недоверия и подозрения до радости и страха.
— Силы небесные! Ты!..
— Тс-с! — Жуга тоже поднёс палец к губам. — Не называйте имён.
— Что ты здесь делаешь?
— Мне нужна ваша помощь. Ничего особенного, просто надо присмотреть за одним… э-э… человечком. Я сейчас всё расскажу.
— Погоди, погоди… у меня голова идёт кругом. Пойдём-ка на кухню. Эй, а это кто? Твой приятель? (Жуга кивнул.) — Я скажу, чтоб ему дали вина и чего-нибудь поесть.
— Он не пьёт вина.
— Ох… ну тогда я не знаю… Есть бульон с яйцом, молочный суп, устрицы, жареное мясо в белом соусе со сливками. Что вам предложить, молодой человек?
— Молочный суп — это очень хорошо, — неожиданно скрипучим голосом сказал Рутгер. — И мясо тоже. Если можно — с кровью и без соуса.
Мефрау Марта, до того глядевшая ему в лицо, вздрогнула и отвела глаза, а он вдруг сызнова почуял зверский голод — ночные превращения давали себя знать. Травник и хозяйка удалились за занавеску, а Рутгеру принесли здоровенную миску солёной лапши в молоке и большой кусок полупрожаренного мяса, края которого свешивались с тарелки, — Рутгер с трудом подавил желание схватить его руками. Шумно сглотнув, он поставил корзину и взялся за ложку. Девочка и парень за стойкой с любопытством глядели, как он расправляется сперва с супом, потом с жарким.
В последнее время слух у Рутгера значительно обострился — даже в человеческом облике он слышал гораздо лучше, чем другие люди, и всё равно на кухне говорили слишком тихо, только изредка до наёмника доносилась пара слов вроде: «…совсем ещё девчонка…», «…надо присмотреть…» и «…как-нибудь пристроить…». Рутгер догадался, что речь шла о Сусанне. К тому времени когда Жуга показался из-за занавески, он уже покончил с обедом и теперь сидел в молчаливой задумчивости, крутил перед собою ложку и хмуро разглядывал ряды пивных и винных бочек вдоль стены.
— Всё. Теперь домой, — с облегчением объявил Жуга. — Кажется, она согласна.
— Откуда ты её знаешь?
— Мы давние знакомые, — уклончиво ответил травник. — Пошли.
Перевалило за полдень. С моря подул ветерок, стало немного прохладнее. Назад шли торопливо, срезая дорогу через переулки. Оба рынка обошли стороной.
— Я ничего не понимаю, — наконец признался Рутгер. — Кто ты всё-таки такой, а? Одни тебя страшатся как огня, другие преследуют, третьи на тебя чуть ли не молятся, а гильдия воров тебя боится даже трогать. Кто ты? Чернокнижник?
— Я травник. Знахарь.
— Ха! Думаешь, я поверю? Да тебя тут каждая собака знает, но молчит! Никакой ты не травник — это всё из книжек, это всё ерунда. В чём твоя сила?
— Долго объяснять, — ответил Жуга, — да и не нужно. Скажем так: когда-то, в прошлом, я многим наступил на больную мозоль…
Он умолк.
— Ну? А потом? — подначил его Рутгер. — Договаривай!
— А потом я срезал им эту самую мозоль. Так что у людей есть повод помнить и плохое и хорошее. Достаточно?
Рутгер растерялся.