Кулак Аллаха
Шрифт:
Эти пакеты назывались MRE, что расшифровывалось как «Meals Ready to Eat», то есть «готовые к употреблению блюда». Американские солдаты находили, что эти блюда не только не готовы, но и вообще непригодны к употреблению, и расшифровывали MRE как «Meals Rejected by Ethiopians», «блюда, которые не станут есть и эфиопы». Британцам в этом отношении повезло: они питались намного лучше. Верные принципам капиталистической экономики, солдаты коалиции быстро научились обменивать американские раскладушки на британские пайки.
Американцев озадачила и другая новость, долетевшая до них с позиций британских войск. Оказалось, что лондонское министерство
Эта загадка была разрешена за день до начала наземных боевых действий. Американцы все сто дней без конца чистили огнестрельное оружие от вездесущих песка и пыли, которые моментально снова осаждались на смазанную поверхность стволов. Британцы перед наступлением просто сорвали с оружия презервативы, под которыми оказались сверкающие чистотой и свежей смазкой стволы.
Другим важным событием, происшедшим как раз перед Рождеством, явился допуск французских генералов к участию в разработке стратегии союзников.
В первые недели подготовки операции сущим несчастьем для объединенного командования сил коалиции оказался министр обороны Франции Жан-Пьер Шевенман, который, как выяснилось, питал искренние симпатии к Ираку и приказал командующему французским контингентом в районе Персидского залива сообщать в Париж обо всех решениях штаба союзников.
Когда об этом стало известно генералу Шварцкопфу и сэру Питеру де ла Бильеру, они чуть не расхохотались. Дело в том, что мосье Шевенман был также председателем французско-иракского общества дружбы. Хотя французским контингентом командовал отличный профессиональный солдат, генерал Мишель Рокежоффр, французских офицеров пришлось исключить из всех советов по военному планированию.
Ближе к концу года министром обороны Франции был назначен Пьер Жокс, который тотчас отменил приказ своего предшественника. С этого дня американцы и британцы могли снова полностью доверять генералу Рокежоффру.
За два дня до Рождества Майк Мартин получил от Иерихона ответ на один из вопросов, поставленных неделей раньше. Иерихон подтвердил то, о чем говорил и прежде. Оказалось, что в последние дни состоялось важное совещание, в котором приняли участие только члены Совета революционного командования и высшие военачальники.
На совещании был поднят вопрос о возможности вывода иракских войск из Кувейта. Разумеется, никто не выдвигал такого предложения – для этого нужно было быть круглым дураком. Все слишком хорошо помнили, как во время ирано-иракской войны на одном из совещаний обсуждалось предложение иранской стороны о мире в обмен на отвод иракских войск с захваченной иранской территории. Саддам попросил присутствующих высказаться.
Министр здравоохранения сказал, что подобный шаг, если, конечно, рассматривать его как тактический ход, как временное отступление, мог бы принести свои плоды. Саддам пригласил министра в отдельный кабинет, где, вытащив пистолет, разрядил его в неудачливого оратора, а потом как ни в чем не бывало вернулся и продолжил совещание.
На этот раз обсуждение проблемы Кувейта началось с единодушного осуждения всех попыток ООН хотя бы заикнуться о
Естественно, в отсутствие руководящих указаний раиса обсуждение быстро сошло на нет. Только тогда заговорил Саддам. Он говорил очень тихо и в такие моменты был наиболее опасен.
Если, сказал Саддам, кто-то допустит, чтобы в его голове хотя бы на мгновение мелькнула мысль о подобном катастрофическом унижении Ирака перед лицом американцев, то такой человек, очевидно, всю свою оставшуюся жизнь будет играть роль американского наемника. Для такого человека нет места за этим столом.
Теперь все стало ясно. Присутствующие из кожи вон лезли, стараясь доказать, что подобная мысль никогда, ни при каких обстоятельствах не придет в голову никому из них.
Тогда иракский диктатор сказал еще одну фразу. Только если Ирак сможет выиграть войну и все увидят, что он способен победить, только в этом случае можно будет говорить о выводе войск из девятнадцатой провинции Ирака.
Все сидевшие за столом глубокомысленно закивали, хотя никто не понял, что хотел сказать раис.
Той же ночью Майк Мартин передал подробный отчет о совещании в Эр-Рияд.
Чип Барбер и Саймон Паксман долгие часы ломали головы над сообщением Мартина. В конце концов они решили ненадолго отдохнуть от Саудовской Аравии и на несколько дней улететь домой, поручив работу с Майком Мартином и Иерихоном Джулиану Грею с британской стороны и шефу местного бюро ЦРУ – с американской. До установленного ООН последнего срока вывода иракских войск и начала воздушной войны армией Чака Хорнера оставалось двадцать четыре дня. Барбер и Паксман хотели хотя бы пару дней побыть дома; ценное последнее сообщение Иерихона давало им такой шанс, потому что его можно было взять с собой для более детального изучения.
– Как вы думаете, что Саддам имел в виду, когда говорил «если Ирак сможет выиграть войну и все увидят, что он способен победить»? – спросил Барбер.
– Понятия не имею, – ответил Паксман. – Нам придется обратиться к специалистам. Они разбираются лучше нас, вот пусть и ломают головы.
– Нам придется сделать то же самое. Полагаю, несколько дней здесь не будет никого, кроме постоянного персонала. Я передам сообщение Иерихона Биллу Стюарту; надо думать, у него найдется пара эрудитов, которые попытаются растолковать его. Потом можно будет передать его директору и в Государственный департамент.
– Есть у меня на примете еще один эрудит; я бы хотел, чтобы он тоже бросил взгляд на сообщение, – сказал Паксман.
Закончив на этой ноте, Барбер и Паксман отправились в аэропорт, чтобы успеть на ближайшие рейсы домой.
В канун Рождества доктору Терри Мартину показали сообщение Иерихона и попросили попытаться разгадать, что именно имел в виду Саддам Хуссейн, говоря о победе над Америкой в обмен на его уход из Кувейта, или это просто бессмыслица.
– Между прочим, – сказал Мартин Паксману, – я знаю, что это не в ваших правилах, но если возможно, успокойте меня. Я работаю на вас – окажите мне в ответ одну небольшую услугу. Как дела у моего брата Майка? Он все еще в Кувейте? Он жив?