Куликово поле
Шрифт:
– Насколько я могу судить, в борьбе за Владимирский престол эти аргументы является основными…
– Ты прав. Но это уже детали. Каждое княжество на Руси – и у нас, и в Литве, и в Польше – так же разделено на множество мелких независимых княжеств, которые управляются удельными князьями. Их владения подтверждаются докончальными грамотами – это наш основной юридический документ. Здесь подробно описаны границы и установлено взаимоотношение между князьями. Границы чётко определены и утверждены Великим ханом или его представителем. Здесь же указывается старшинство одного князя перед другим. Удельные князья связанны с великим князем крестным целованием, признавая его старшинство, и действуют так, как будто они являются его сыновьями или «младшими братьями». При этом власть «старшего брата» оговаривается подробно, до мельчайших деталей. Но, при этом, как правило, ограничивается лишь внешнеполитическими интересами, и «младший брат» обязан им подчиняться. По большому счёту это означает, что во время войны «младшему брату» надо выступить во главе дружины, собрать ополчение, содержать своё войско и отдать его под командование «старшего брата». Если «младший брат» вдруг сам лично не может возглавить свою рать, то должен назначить ей командира, и оплатить его услуги. И всё. Во внутренние дела «младшего брата» «старший брат» не имеет право совать свой нос, давать какие-либо указания, и уж тем более приказывать что-либо. Великие князья могут быть связаны крёстным целованием с великим князем Владимирским. Но это, к сожалению, не обязательно. Большинство великих князей предпочитают быть независимыми. Также все русские князья, включая тех, чьи земли входят в состав Литвы и Польши, связаны крёстным целованием с Великим ханом – главой Орды, и должны платить ему дань. Если князь идёт против князя, с которым он связан крёстным целованием, то это считается изменой, осуждается всеми и жестоко наказывается победителем. Но если князь снимает с себя крёстное целование, то он на законных основаниях может воевать со своим бывшим господином. И это не осуждается.
– Это наш закон. Он стар и потому мудр. Он был принят ещё до татар. Он действует на территории всей Руси и Литвы, он действует в Орде. Так всегда было. Возьмём Олега Рязанского. Посмотри, какую политику он проводит на своей земле. Он не подминает под себя окружающие земли. Не желает объединения Руси вокруг Рязани, подобно тебе и Литве. Скажу даже больше. Он ярый противник подобного объединения, называя его откровенным порабощением. Ты посмотри, что он делает! Да, он расширяет территорию своего княжества, но как! Он действует теми же приёмами, которые использовали его деды – одни становятся его союзниками через родственные связи, другие – через подписание взаимовыгодных соглашений и договоров. Такое объединение является честным, по правде! Конечно, мечом он тоже пользуется. И когда ему не удаётся добиться мира, он, не колеблясь, начинает войну. И добивается своих целей проверенными временем способом, заставив противника склонив голову и признать его власть. А если этого не происходит, тогда, физически устранив его, сажает на опустевший престол нужного, союзного ему князя. Но, заметь, он не садится на него сам! Принципиальная разница между вами заключается в том, что ты покоряешь чужие земли, присоединяя их к своим землям, а он увеличивает мощь своего государства за счет увеличения числа своих союзников. Он не захватывает и не присоединяет к себе побеждённые города, не сажает туда своих слуг-наместников, как это делаешь ты!
Дмитрий послушно кивал. Горькая улыбка исказила его черты. Он не желал спорить со старцем. Но он видел слабость системы. А слабость системы ведёт к слабости государства. Не может быть сильным государство при слабой системе! Эту-то мысль в него в своё время и вбил митрополит Алексей. Эту-то мысль и хотел донести он сейчас, горячась и распаляясь, до Сергия.
– Да, так всегда было. Ты прав – этот закон стар. Но далее мы с тобой во мнении расходимся. Ты утверждаешь, что он мудр, а я утверждаю, что он ветх. Он устарел! Здесь та же самая ситуация, что с Евангелием и Библией! После того, как Иисус, дал нам Новый завет, старый завет стал Ветхим!
Дмитрий позволил себе на мгновение улыбнуться, проведя удачную, с его точки зрения, аналогию. Но только на мгновение. И вот уже не улыбка, а сталь блестит в глазах Великого князя.
– Князья, снимая с себя крёстное целование в подходящий для них момент, наносили удар в спину своему бывшему «старшему брату» на законных основаниях! И очень часто этот удар достигал своей цели. Система беспроигрышная! Ударил, и если получилось, ты получаешь своё, а если нет, то имеешь возможность замириться! И даже ничего при этом не потерять, а иногда даже и приобрести! Таким образом, вся Русь представляет собой лишь формальное объединение реально независимых княжеств. А единства постоянного нет! Наша страна стоит на распутье.
Обеими руками Дмитрий сделал такое движение, будто собирает невидимый снежный ком, и в самый последний момент, сжав кулаки, посмотрел с вызовом в глаза Сергию.
– Я хочу, чтобы центром объединения русских земель стала не Литва, а Москва. А объединение Руси возможно лишь вокруг жёсткой авторитарной власти, такой, как власть московского князя. Конечно, это в свою очередь лишает власти, имущества, жизни очень многих. Русь может объединиться только одним путём – путём расширения власти одного доминанта – Москвы, уничтожая свободу городов, князей, бояр, народа! Народное вече – сборище баранов! Идёт туда, где больше орут! А орут больше там, где больше заплатили! А отсюда вывод – хочешь чего-то достигнуть – заплати побольше. А слабость здесь в том, что у тебя денег может и не быть, да и твои противники могут заплатить и раньше, и больше. И чернь пойдёт за ними! Чернь слепа! И глупа! А всё управлять лезет! Да ещё и удивляется, а почему, несмотря ни на что, она остаётся всё такой же голодранной! И почему её презирают! И почему её бьют все, кому не лень! И невдомёк ей, что каждый политический шаг имеет вполне конкретные политические последствия. И нельзя жить, подчиняясь сиюминутным требованиям. Надо и о будущем думать! А чтобы хорошо жить дальше, иногда надо чем-то жертвовать в настоящем!
Дмитрий что есть силы ударил о стол кулаком. Кружка, подпрыгнув, гулко стукнулась о доски стола. Да, изрядно попортил кровь Великому князю последний московский тысяцкий с командой единомышленников!
– Ты понимаешь это, Сергий? Государство – это такой же организм, как и мы с тобой! А вот скажи, что будет, если, к примеру, у человека начнёт гнить рука? Вот попала в рану какая-то зараза, и что тогда? Молиться? Нет, Сергий! Ну, тебе, может быть это и поможет, а вот остальным – нет! Её резать надо! Отрубать, пока зараза на всё тело не перекинулась! Потому что тогда уже поздно будет! А ведь резать надо по живому телу, по здоровому, да ещё с запасом, чтобы наверняка! А это больно! И всегда найдутся те, кто будет доказывать, что достаточно просто молитвы. Будут приводить к примеру случаи исцеления, где реальные, людей вроде тебя, например, а где и выдуманные. Будут и те, кто заявит, что, мол, нет, не надо резать, это бесчеловечно! Это больно! Это пытка! Издевательство над человеком! А будут и те, кто поставит вопрос о том, как же жить человеку без руки! Что с ними будет? Как без руки полноценно работать?
И Дмитрий опять что есть силы ударил по столу. Но уже обоими кулаками. И зло прошипел:
– Сдохнут! Все сдохнут! И лишь те, кто осмелится резать, выживут! Понимаешь это, Сергий? Выживут те, кто, несмотря на боль, несмотря на увечье, несмотря на последствия в дальнейшем, добровольно лишат себя руки!
Старец кивнул. Пример, приведённый Дмитрием, был предельно понятен, а сопровождающая слова жестикуляция так очевидна, что Великого князя понял бы даже ребёнок.
– Вот так и государство. Это такой же организм. И когда он начинает гнить, то гниль надо вырубать! С корнем вырубать! Чтоб никакая зараза не распространялась! А гниль в государстве – это люди. Всегда люди! И их надо либо казнить, либо сажать, в монастырь или в поруб, неважно куда, но их в любом случае надо изолировать от общества! А иначе нельзя. Иначе запустишь болезнь, и начнётся смута. А тогда… Тогда уж как много крови прольётся! Сколько людей погибнет! Да что там люди, государство погибнуть может!
Сергий опять кивнул, молча соглашаясь с Великим князем. Он уже догадывался, что услышит далее, и был полностью согласен с этим.
– И потому правитель должен идти на жесткие меры! Но чтобы ты не делал во благо государства – ты всегда в глазах черни будешь выглядеть плохо! Да ладно бы черни, бояре и те будут осуждать тебя, а осуждая – роптать! «Это слишком»! Слишком жестоко, слишком сильно, слишком слабо! Что бы ты ни делал – всё плохо, всё не так!
Сергий был полностью согласен с Великим князем. В отличии от большинства, он считал власть бременем, тяжелым бременем, не каждому по силе. И потому сам не желал её. А Дмитрий всё продолжал говорить.
– Все хотят жить хорошо! И сейчас, и потом. И не хотят идти на жертвы. Готовы рисковать будущем, лишь бы не в ущерб настоящему! Но это глупо! Вспомни, как Булгарский эмир упрашивал своих беков, требовал повысить налог, чтобы оплатить содержание гарнизонов во вновь отвоёванных у нас городах! Чуть ли не на коленях молил их! Но согласились ли они? Нет! Как же! Ведь их доходы уменьшатся! Им на очередную любовницу денег не хватит! Коня лишнего не купят! Ещё одну саблю, украшенную драгоценными камнями, в свою копилку не положат! И чего они добились? Баба стала стара, конь сдох, а оружие отдано в залог за сохранение своей жизни тому или иному русскому князю!
Дмитрий, хитро прищурившись, посмотрел на старца.
– А согласись они тогда, что было бы? Эти города сейчас были бы частью Булгара, налог с них шел бы к ханам в казну, народ с них шел бы к ним в войско. А с этим войском они бы и красавиц новых захватили, и коней, и мечей, да и новых земель!
Дмитрий замолчал. Оглянувшись по сторонам – не подслушивает ли кто, он наклонился поближе к Сергию. Положив локоть правой руки на стол, поднял руку вертикально вверх так, что его раскрытая ладонь оказалась на уровне их глаз, Дмитрий несколько мгновений смотрел на неё, а затем, сквозь сильно растопыренные пальцы – прямо в глаза Сергию. Взгляд Великого князя стал твёрдым и холодным как сталь. Продолжая смотреть в глаза старцу, он медленно сжал пальцы в кулак.