Кулл беглец из Атлантиды
Шрифт:
Кулл молча уставился на нее.
“Теперь, клянусь Валкой”, сказал он, “я знал, что цивилизация не сможет создать существо, подобное этой женщине. Вот, женщина, проводи Брула к воротам, где ждут лошади – Брул, иди с ней туда и жди моего прихода – возможно, Фелгар может ускользнуть от меня здесь –”
“Но, Кулл, ” запротестовал Брул, “ ты не пойдешь в тот темный дом один – подумай, что все это может быть засадой!”
“Эта женщина не посмеет предать меня!” и старая карга содрогнулась от мрачного ответа. “Поторопись!”
Когда две фигуры растворились в темноте, Кулл вошел в дом. Нащупывая руками, пока его одаренные кошачьими способностями глаза не привыкли к полной темноте, он нашел лестницу и поднялся по ней с кинжалом в руке, ступая крадучись и высматривая скрипучие ступени. Несмотря на весь свой рост, король двигался легко и бесшумно, как леопард, и если бы наблюдатель наверху лестницы не спал, вряд ли он услышал бы его приближение.
Как бы то ни было, он проснулся, когда рука Кулла зажала ему рот, только для того, чтобы снова временно потерять сознание, когда кулак Кулла нашел его челюсть.
Король на мгновение склонился над своей жертвой, напрягая все свои способности в поисках любого звука, который мог бы свидетельствовать о том, что его услышали. Воцарилась полная тишина. Он прокрался к двери. Ах, его обостренные чувства уловили низкое смущенное бормотание, словно люди перешептывались – осторожное движение – одним прыжком Кулл распахнул дверь и ворвался в комнату. Он остановился не для того, чтобы взвесить шансы – возможно, его поджидала целая комната убийц, что бы он ни думал об этом.
Затем все произошло в одно мгновение. Кулл увидел пустую комнату, освещенную лунным светом, который струился в окно, он мельком увидел две фигуры, карабкающиеся через это окно, одна, по-видимому, несла другую, мимолетный взгляд пары темных, дерзких глаз на лице пикантной красоты, еще одно смеющееся, безрассудное красивое лицо – все это он видел в замешательстве, когда тигриным прыжком пересекал всю комнату, рев чистой звериной свирепости срывался с его губ при виде убегающего врага. Окно было пусто, даже когда он перемахнул через подоконник, и, охваченный яростью, он увидел еще один проблеск, две фигуры, метнувшиеся в тени ближайшего лабиринта зданий – серебристый насмешливый смех донесся до него, другой, более сильный, более издевательский. Кулл перекинул ногу через подоконник и спустился с высоты тридцати футов на землю, пренебрегая веревочной лестницей, которая все еще свисала с окна. Он не мог надеяться следовать за ними по этому лабиринту улиц, который они, несомненно, знали намного лучше, чем он.
Уверенный в их цели, однако, он помчался к воротам в восточной стене, которые, судя по описанию старухи, были недалеко. Однако прошло некоторое время, прежде чем он прибыл, и когда он прибыл, это было только для того, чтобы найти там Брула и ведьму.
“Нет, - сказал Брул, - лошади здесь, но никто за ними не пришел”.
Кулл яростно выругался. Фелгар все-таки обманул его, и женщину тоже. Подозревая предательство, лошади у тех ворот служили только прикрытием. Тогда Фелгар, несомненно, сбежал через какие-то другие врата.
“Быстро!” - крикнул Кулл. “Поспеши в лагерь и прикажи людям сесть на лошадей! Я иду по следу Фелгара”.
И, вскочив на одну из лошадей, он исчез. Брул вскочил на другую и поскакал к лагерю. Старуха смотрела им вслед, дрожа от нечестивого веселья. Через некоторое время она услышала стук множества копыт, проезжающих мимо города.
“Хо-хо-хо! Они скачут навстречу восходу солнца – а кто скачет обратно из-за восхода солнца?”
Всю ночь Кулл скакал, стремясь сократить отрыв, которого добились фарсунианин и девушка. Он знал, что они не осмелились остаться в Зарфхаане, и поскольку море лежало на севере, а Турания, древний враг Фарсуна, на юге, то для них оставался только один путь – дорога в Грондар.
Звезды бледнели, когда крепостные стены восточных холмов резко высились на фоне неба перед королем, и рассвет крался над лугами, когда усталый конь Кулла с трудом преодолел перевал и на мгновение остановился на вершине. Здесь, должно быть, прошли беглецы, поскольку эти утесы тянулись по всей длине границы с Зарфхаанааном, а следующий ближайший перевал находился во многих милях к северу. Зарфхаана'ан в маленькой башне, которая возвышалась на перевале, приветствовал короля, но Кулл ответил жестом и поехал дальше.
На гребне перевала он остановился. Там, за перевалом, лежал Грондар. Утесы на восточной стороне поднимались так же резко, как и на западной, и у их подножий бесконечно простирались поросшие травой земли. Его глазам предстали мили за бесчисленными милями высокой колышущейся саванны, казалось бы, населенной только стадами буйволов и оленей, которые бродили по этим диким просторам. Восток быстро багровел, и когда Кулл сел на своего коня, солнце вспыхнуло над саваннами подобно дикому пламени пожара, отчего королю показалось, что все заросшие травой земли охвачены пламенем, выделяя неподвижного всадника на фоне его пламени, так что этот человек и лошадь казались единой темной статуей на фоне красного утра для всадников, которые только въезжали в первые ущелья перевала далеко позади. Затем он исчез из виду, когда поскакал вперед.
“Он скачет навстречу восходу солнца”, - пробормотали воины.
“Кто возвращается с восхода солнца?”
Солнце стояло высоко в небе, когда отряд нагнал Кулла, король остановился, чтобы посоветоваться со своими спутниками.
“Рассредоточь своих пиктов”, - сказал Кулл. “Фелгар и графиня попытаются повернуть на юг в любое время, потому что ни один человек не осмеливается заходить в Грондар дальше, чем это необходимо. Они могут даже попытаться пройти мимо нас и вернуться в Зарфхаану.”
Итак, они ехали в открытом строю, пикты Брула двигались, как поджарые волки, далеко на севере и юге.
Но след беглецов вел прямо вперед, наметанные глаза Кулла легко отслеживали путь в высокой траве, отмечая места, где трава была вытоптана и примята лошадиными копытами. Очевидно, графиня и ее любовник ехали одни.
И они поскакали дальше, в дикую страну Грондар, преследователи и преследуемый.
Как Фелгару удавалось удерживать это лидерство, Кулл не мог понять, но солдаты были вынуждены щадить своих лошадей, в то время как у Фелгара были лишние кони, и он мог пересаживаться с одного на другого, таким образом сохраняя каждого сравнительно свежим.