Культ Порока. Адепт
Шрифт:
— Дай свободную руку.
— Можно, я сам? — осторожно спросил Тэйнар, с сомнением глядя на желтые крепкие зубы шаманки. Та пожала плечами.
— Только сам. Зубы или ногти, но не железо и не камень. Свое, живое.
Несколько капель крови упало в чашу. Седовласая гадалка медленно повела раскрытой ладонью над зельем, медленно булькающая густая жидкость под ее рукой начала вращаться по солнцу. Шаманка закатила глаза, что-то непрестанно нашептывая, ее движения все ускорялись…
— Бросай кости в чашу! — коротко и напряженно проговорила женщина, не обрывая закручивающейся наверх спирали. Плетущий тут же выполнил распоряжение, с интересом наблюдая за шаманским ритуалом.
— Духи горы, духи снега!
Я взываю к вам из сердца мира!
Я, не повелительница, но друг вам!
Именем горы — Харграсс,
Именем снега — Латтаро,
Именем своим, и именем его,
Взываю к вам и прошу вас!
Откройте жилы, отоприте потоки,
Разверзните небеса и землю,
Заберите глаза мои, и даруйте зрение!
Я есть дух горы, дух горы есть я!
Волей своей, желанием и просьбой!
Заклинаю, умоляю, повелеваю вам -
Откройте жилы, отоприте потоки,
Разверзните небеса и землю,
Заберите глаза мои, и даруйте зрение!
Тэйнар мало что понял из неразборчивых, почти лишенных смысла повторяющихся фраз. Зато он видел, как они работают.
Глаза Шами-ни засветились, с каждым мгновением разгораясь все ярче. Вот уже полностью исчезли глазные яблоки, вместо них в глазницах пульсировали комки голубовато-белого света. В пещере сильно похолодало. Тело шаманки конвульсивно содрогалось, свет становился ярче, слишком ярким — плетущий едва сдерживался, чтобы не отвести взгляд, глаза резало яростью света.
Зелье начало подниматься из чаши в воздух, сворачиваясь утончающейся с каждой секундой спиралью. Шами-ни продолжала выкрикивать свои заклинания, ее голос срывался, зелье вращалось с бешеной скоростью.
— Ударь по чаше, — вдруг прохрипела она. — Сильно ударь, быстрее!
Тэйнар, не медля, рубанул ладонью по деревянному ободку. Чаша разлетелась мельчайшими осколками дерева, кости рассыпались вокруг шаманки и плетущего. Зеленая спираль, вспыхнув, исчезла.
На несколько минут пещера погрузилась в тишину, нарушаемую только тяжелым дыханием Шами-ни. Глаза женщины вернулись к нормальному виду, но сильно покраснели и слезились.
Через несколько сотен ударов сердца она медленно поднялась на ноги, отступила на несколько шагов, окидывая взглядом нарисованную разбросанными по полу гадальными костями картину. Что-то едва слышно забормотала, пристально вглядываясь в некоторые кости и безразлично игнорируя другие. И вдруг в ужасе вскрикнула, подхватывая с пола плоскую косточку в форме неравностороннего пятиугольника. Положила его отдельно, отобрала еще несколько костей, бросила прямо на пятиугольник, и вгляделась в новый расклад.
— Великая Мать, этого не может быть, — прошептала она, поднимая полный ужаса взгляд на Тэйнара.
21
— Добрый вечер! — прозвучал над ухом звонкий голос. Анжей вздрогнул, резко поднимая голову.
Рядом с ним, смущенно улыбаясь, стояла Илона ла Церрет.
В голове мгновенно пронеслись картины вчерашней ночи — кружевная рубашка, распахнутая на груди, распухшие от поцелуев губы, алые следы с венчиками зубов на алебастровой коже, бесстыдно разведенные ноги, пальцы, разминающие шею и плечи…
Анжей солгал спутникам, сказав, что ничего не помнит. Кое-что он все же помнил — обрывками, смутными и нечеткими, но помнил. Вот только говорить об этих воспоминаниях с кем бы то ни было, он совершенно не хотел.
— Добрый… вечер, — пробормотал полуэльф в ответ, отводя взгляд.
— Анжей, прости, но… можно тебя на минуту? — прямо спросила Илона, слегка коснувшись кончиками пальцев его плеча. Безо всякого намека — просто коснулась, но юношу бросило в жар. Еще часа не прошло с того момента, как вернувшаяся от пациента Лэрта вылечила его сотрясение и сняла отек на затылке, и он все еще не очень уверенно ориентировался в пространстве.
— Эм… Да-да, конечно, — он неловко поднялся на ноги, опираясь на трость. Полуэльф не помнил, где оставил ее вчера, но когда он сегодня проснулся, трость спокойно стояла рядом с кроватью.
Илона позвала юношу за дальний стол, где сидел Вейн. При виде вчерашнего знакомца, ла Церрет широко улыбнулся.
— Здравствуй, рад тебя снова видеть, — в его улыбке светилась такая искренность, что Анжей невольно улыбнулся в ответ. — Разговор короткий, но ты все равно садись. Вина хочешь? — тот испуганно помотал головой. — Ну, не хочешь, как хочешь. А я выпью — для храбрости. В общем, я хотел насчет того, что было вчера поговорить. Понимаешь… Ох, даже не знаю, с чего начать.
— Тогда начни с начала, — посоветовал неожиданно успокоившийся юноша.
Вейн нервно хохотнул.
— Ага, вначале был хаос… Ладно, если серьезно — то начну действительно с начала. Понимаешь, наш отец — человек достаточно богатый. И когда у меня обнаружился дар к магии, он решил сразу же найти мне наставника, который сможет помочь мне обуздать мой дар, и более-менее обучить им пользоваться. И он не придумал ничего умнее, кроме как взять мне учителя из серых эльфов, а ты же знаешь их, гм, свободу нравов… Отец подолгу отсутствовал в замке, а мы с сестрой очень быстро подружились с Дельсианом. Мне с Илоной близнецы, нам обоим в тот момент было по тринадцать лет. Помню, я очень удивился, когда застал их вдвоем в постели — Илону и Дельсиана. Сперва удивился, потом разозлился, даже хотел пафосно вызвать наставника на дуэль… а вместо этого оказался в той же постели. Повторю, отец бывал в замке редко, нашим воспитанием занимался эльф. Ну, ты понимаешь, какое воспитание он нам дал. С тех пор мы оба крайне спокойно относимся к подобным вещам, и… мы любим друг друга в том самом смысле, хотя мы и брат с сестрой.
— Но ведь… от близкородственного кровосмешения… — залепетал Анжей, чувствуя, как его лицо заливается краской.
— Мы знаем, — грустно кивнул Вейн. — К счастью, есть специальные эликсиры для мужчин, которые надежно предотвращают оплодотворение. Но мы все равно хотим ребенка. Я-то готов воспитывать и любить, как родного, даже совсем чужое мне по крови дитя, но Илона хочет родить сама.
— То есть, вы вчера затащили меня к себе для того, чтобы… — полуэльф ощутил, как в душе поднимается волна гнева. — Простите, виконт ла Церрет, но вы подобрали себе не самого лучшего производителя!