Культура древнего Рима. Том 2

Кнабе Георгий Степанович

Развитие города как торгово-ремесленного центра, трансформация полисной структуры в эллинистическую и римскую эпохи, несомненно, углубили различия и в социально-экономическом положении, и в социально-психологическом облике крестьянина — жителя деревни и горожанина. Если в образе древнего римлянина, каким его рисуют сохранившиеся у древних авторов легенды о подвигах предков [447] , гражданин, житель Рима, и крестьянин совпадают, то в последующем развитии римского общества (как двумя веками раньше — афинского) о таком слиянии не может быть и речи.

447

См. гл. 1 в первом томе этого издания.

Памятники римской литературы, риторики и историографии запечатлели колоритные фигуры горожан из самых разных социальных слоев — ремесленников, воинов, врачей, учителей, риторов, торговцев и ростовщиков, параситов, представителей знати, магистратов, владельцев крупных вилл и небольших пригородных усадеб, где хозяйство ведут их доверенные рабы, и пр. Не менее колоритны и фигуры рабов, причем городские рабы постоянно противопоставляются сельским. Этот материал обработала в своих книгах . Е. Сергеенко, дополнив его данными эпиграфики [448] . Однако в галерее воссозданных ею типов нет свободного мелкого земледельца, и это не случайно.

448

Сергеенко .

Е. Простые люди древней Италии. М.; Л., 1964; Она же. Ремесленники древнего Рима. Л., 1968.

Хотя земледелец (agricola, agrestis, colonus) встречается достаточна часто в произведениях различных жанров римской литературы, образ era менее красочен и реален, можно даже говорить о его некоторой идеализации или типологизации [449] . Например, в изображении поэтов конца Республики — начала Империи земледельцы трудолюбивы, честны, почитают богов, чужды пороков, свойственных горожанам, живут в завидном согласии с природой и т. д. (см., например: Ног. Epod., 2). Но наряду с такого рода идиллическими топами встречаются и реалистические зарисовки жизни крестьян, их труда, быта, нравов, верований. Так, в «Георгиках» Вергилия детально описываются хозяйственные работы и заботы земледельца-землевладельца, а в приписываемой Вергилию маленькой поэме «Moretum» — его завтрак; в элегиях Тибулла отображены деревенские праздники и бытовые сценки (см., например: II, 1), в эпиграммах Марциала выразительно противопоставляются владельцы мелких и богатых усадеб (III, 58; VII, 31; XI, 18) и т. д. Но как бы реалистично ни изображались крестьяне у древних авторов, они все же показаны, так сказать, со стороны, через призму представлений — этических и художественных — того или иного автора.

449

В. И. Кузищин отмечает, что начиная с Катона Старшего в римской публицистике и литературе «крестьянин выступал в качестве наиболее прочной опоры армии и римского общества, как стойкий солдат и достойный гражданин» {Кузищин В. И. Указ. соч., с. 15).

Более непосредственно отражают внутренний мир крестьянина эпиграфические и папирологические памятники. Значение эпиграфического материала — текстов надписей и сопровождающих их изображений — для изучения идеологии и культуры сельского населения раскрыто во многих исследованиях, и в особенности в работах Е. М. Штаерман и Е. С. Голубцовой. На основании анализа данных эпиграфики и сопоставления их с сообщениями древних авторов . М. Штаерман выявила круг религиозных представлений и моральных ценностей, которыми руководствовалось сельское население Италии и западных провинций [450] . Ее выводы о характере сельских культов и моральных норм, регулировавших жизнь низших слоев деревни в западном регионе Римской империи, об их специфике, связанной с сохранением элементов общинной организации, во многом нашли подтверждение в эпиграфическом материале из Малой Азии, проанализированном Е. С. Голубцовой [451] .

450

Штаерман . М. Мораль и религия угнетенных классов Римской империи. М… 1961.

451

Голубцова Е. С. Идеология и культура сельского населения Малой Азии I–III вв. М., 1977.

Важная и интересная информация, почерпнутая из эпиграфического материала, используется исследователями преимущественно для характеристики идеологических представлений и образа жизни какой-либо общности — семьи, поселения, региона или провинции и даже римского крестьянства в целом. Но эпиграфика дает информацию и об отдельных личностях, правда, весьма лапидарную. Исключением является приведенная . М. Штаерман [452] стихотворная надпись из Нумидии (Мактарис, III в.), рисующая жизненный путь бедною земледельца, который благодаря неустанному труду стал владельцем виллы и декурионом [453] . Вот ее текст:

452

Избранные латинские надписи по социально-экономической истории Ранней Римской империи/Подбор., пер. и комм. . М. Штаерман, под ред. Ф. А. Петровского. — ВДИ, 1955, № 2–4; 1956, № 1–4; 1957, № 1.

453

Там же, № 91.

«Бедного Лара я сын, рожденный отцом неимущим: Не было средств у него, не было дома у нас. Будучи сыном его, я жил земли обработкой И ни земле отдыхать не позволял, ни себе. Только лишь вырастит год созревшую на поле ниву, Первым тогда выходил злаки серпом я срезать. В пору, когда на поля направлялся отряд серпоносный, В Цирту к Номадам идя иль на Юпитеров клин, Опережал я жнецов, впереди всех по полю идя, И оставлял за спиной связки густые снопов. После двенадцати жатв, что я срезал под яростным солнцем, Руководитель я стал из рабочих-жнецов. Целых одиннадцать лет водил я жнецов за собою, И с нумидийских полей жатву снимал наш отряд. Труд мой и скромная жизнь оказали мне сильную помощь, И господином меня они сделали дома и виллы, И не нуждается дом этот ни в чем у меня. И наша жизнь принесла мне почестей плод изобильный: В списке средь прочих внесен декурионом и я. Избран советом, я стал заседать во храме совета, Из деревенщины став цензором также и сам. Я и детей народил, и внуков милых я видел. И по заслугам своим мы славные прожили годы, И не язвит никогда нас злоречивый язык. Смертные, знайте, как жизнь свою провести безупречно; Умер достойно тот, кто без обмана прожил. Посвящено богам Манам. Гай Мульцей Максим прожил 30 лет. Посвящено богам Манам. Аврелий Ф…. прожил 60 л е т».

Сквозь строки этой надписи проступают реальные черты деятельного, преуспевшего в жизни человека. Но такого рода надписи редки. Обычна на погребальных стелах указывается имя усопшего и его родителя (или родителей), возраст, имена поставивших памятник родственников, иногда статус или профессия [454] ; иногда можно извлечь какие-то сведения о семье, патронах, друзьях, о жизненном пути и взглядах погребенного [455] . Такую же, а иногда и более краткую информацию содержат вотивные стелы. Изображения на стелах часто дополняют лапидарный текст сведениями о занятиях или о религиозных и этических представлениях погребенного или посвятителя [456] .

454

Там же, № 60, 61, 105 и др.

455

См.: Голубцова Е. С. Идеология и культура…, с. 141–149.

456

См.: Голубцова Е. С. Сельская община Малой Азии III в. до н. э. — III в. н. э. М.г 1972, с. 87–95; Она же. Идеология и культура…, с. 56–57, 64, 67, 97–98, 111–116.

Надписи из сельских поселений Египта [457] еще более кратки. Вот одна из фаюмских эпитафий, содержащая прямое указание о профессии погребенного: «Аполлоний, сын Хайремона, катек, 56 лет. Беспечальный, пребывай в покое». Надпись сделана на прямоугольном небольшом известковом камне (33X44 см), по характеру письма датируется I в. н. э. Катеками в этот период назывались землевладельцы, обладавшие некоторыми льготами в уплате налогов. На основании заключительной формулы , позднее обычно сочетавшейся с христианскими символами, издатель считает это надгробие христианским. Вот и все, что можно извлечь из этой надписи относительно упомянутого в ней Аполлония, сына Хайремона.

457

Большинство египетских надписей римского времени, если даже они найдены на территории сельских поселений и некрополей, едва ли можно безоговорочно связывать с земледельцами: в одних случаях упоминаются должности и профессии неземледельческого характера, в других, кроме имени и возраста погребенного или посвятителя, нет никаких дополнительных данных.

Значительно более содержательны папирусные документы, особенно всякого рода контракты, прошения, жалобы и т. п. Папирологи все чаще обнаруживают целые серии документов, связанные с жизнью и деятельностью одной семьи или даже одного человека, большей частью какого-либо должностного лица. Эти так называемые «архивы» обычно в той или иной мере освещают жизнь сельского населения. Можно назвать архив семьи Сарапиона [458] , сына Евтихида, богатого землевладельца из Гермополя, многие документы которого, датируемые 90—133 гг., касаются его усадьбы в коме (деревне) Магдола Мире; архив Петауса [459] , комограмматевса (сельского секретаря) Керкесуха Орус (Фаюм) и других сельских поселений этого округа, содержащего документы, относящиеся к деятельности этого должностного лица в 184–186 гг.; архив фронтистов (попечителей, управляющих) Эйренея и Геронина [460] , управлявших крупными патримониальными усадьбами в Фаюме возле комы Теадельфия в 40—60-х годах III в.; архив Аврелия Исидора [461] , сына Птолемея, земледельца из комы Каранис в Фаюме, содержащий разнообразные документы официального и частного характера, датируемый начиная с 267 по 324 г.; архив Сакаона [462] , сына Сатабута, земледельца из комы Теадельфии в Фаюме, также содержащий документы официального и частного характера начиная с 290 по 343 г.; архив Флавия Абиния [463] , префекта алы (воинского подразделения), размещенной в коме Дионисия в Фаюме, датируемый 40—50-ми годами IV в.; часть документов последнего связана с жизнью соседних сельских поселений и дополняет документы из архива Сакаона.

458

Bernard . Recueil des inscriptions grecques du Fayoum. Leiden, 1975, N 26, pi. 21.

459

Das Archiv des Petaus/Hrsg. U. und D. Hagedorn, L. C. und . С. Youtie. K"oln; Opladen, 1969.

460

Varcel L. Aus den Archiven von Theadelphia. — Papyri Wessely Pragenses. Listy, Filologicke, 1946, 70; 1947, 71; 1956. 80; 1958. VI, 2; 1959 VII. 1 = SB, 9406–9415.

461

The Archive of Aurelius Isidorus/Ed. A. E. R. Boak, H. Ch. Youtie. Ann. Arbor, 1960 (далее: Boak A. . R., Youtie . Ch.).

462

Parassoglou G. . The Archive of Aurelius Sakaon. Bonn, 1978.

463

The Abinnaeus Archive. Papers of a Roman Officer in the Reign of Constantius II/Ed. Y. Bell, V. Martin, E. G. Turner. L. van Berchem. Oxford, 1962.

Список частных архивов, в том или ином аспекте освещающих аграрные отношения в Египте римского и византийского времени, можно было бы умножить [464] , но для рассмотрения интересующего нас вопроса наибольший интерес представляет архив земледельца Аврелия Исидора, сына Птолемея, из комы Каранис, жившего на рубеже III и IV вв., в эпоху, важную и для истории Египта, и для истории Римской империи в целом.

Это был период первых шагов становления новой формы социально-политической организации Римской империи — домината. С приходом к власти Диоклетиана (284–305 гг.) начались важные политические и экономические реформы. Империя была разделена сначала на две (286 г.), а затем на четыре (293 г.) части, и учреждена тетрархия, т. е. совместное правление четырех императоров; началось формирование иерархического государственного аппарата, гонения против христиан. В экономической жизни этот период был ознаменован денежной реформой, эдиктом о ценах, общей переписью земли и населения, налоговыми реформами. Затем последовала напряженная борьба за власть между тетрархами и их преемниками, победа Константина I, легализация христианства, новые административные реформы. В Египте эти общеимперские процессы осложнились небывалым до этого ростом цен на хлеб и другие продукты питания и начавшимся в 296 г. восстанием в Александтши, вошедшим в историографию под названием восстания Ахиллеса. Однако в папирусах и на чеканенных в Александрии монетах указывается имя узурпировавшего власть императора — Луция Домиция Домициана, а Ахиллес в папирусах носит титул корректора (—p. Cair. Isid. 62> и, по-видимому, командует военными силами восставших. Восстание охватило не только Александрию: как свидетельствуют письма Паниска (р. Mich. 214–221), столкновения между сторонниками имперской власти и восставшими происходили в Фаюме, Гермопольском номе, в Фиваиде. Усмирение Египта взял на себя сам Диоклетиан: после восьмимесячной осады он подавил восстание в Александрии и совершил поход в Верхний Египет. Затем последовали налоговая, денежная и административная реформы, целью которых было полное подчинение Египта, разделенного на три провинции, общеимперским порядкам, уничтожение всякой специфики в его социальной структуре и управлении. В годы борьбы между тетрархами Египет служил важнейшей экономической опорой Максимину, а затем Лицинию в их борьбе с соперниками. На это указывает их внимание к налогово-административной структуре в Египте, ее реформы, смена управленческого аппарата. Существенное значение в социально-политической обстановке Египта в первые десятилетия IV в. имела религиозная борьба. Все эти события находили какое-то отражение и в жизни сельского поселения, как показывают папирусы из Фаюма и других регионов Египта.

464

См например, перечень изданий архивов в ст.: Фихман И. Ф. Египетский архив середины IV в. н. э. — ВВ, 1967, XXVII, примеч. 1.