Купид: Бесконечная ночь
Шрифт:
Я ожидаю, что эта дама сейчас объяснит нам, что 24-й этаж закрыт для посещений, но ничего подобного.
— Здание вам знакомо, или мне объяснить построение маршрута?
— Объясните, пожалуйста, — Скиннер улыбается.
— Внизу представлены экспонаты. Медицинские инструменты из домегополесного времени. На третьем этаже находится зал Холо. Там вы сможете посмотреть, как люди работали раньше. По всей башне размещены сенсационные залы, такие как старая библиотека или комната для буйных. А что касается размещённых здесь 24 пациентов: на нижних этажах находятся менее тяжёлые случаи. Чем выше вы поднимаетесь,
— Спасибо, — Скиннер кладёт на стол карту с AMOC Конроя. — Два билета, пожалуйста.
Рейна Лаветти отворачивается с картой, а я пользуюсь моментом, чтобы ещё раз осмотреться. Поток туристов с улицы как раз загоняют в золотой скоростной лифт. В вестибюле стоят редкие маленькие группки и ждут, когда мы освободим кассу. Некоторые из них набросились на закуски из автоматов, другие разглядывают витрины с анимационным содержимым. Там видны движущиеся голограммы: скальпели, впивающиеся в кожу, лазерные лучи, направленные на глаза. Хирургия 2000 PM написано над первой витриной, лазик 2015 PM над второй.
Я отворачиваюсь от жестоких методов пыток. Тем временем Скиннер уже вернул назад карточку Конроя, а вместе с ней заполучил красный пластиковый ключ.
— С его помощью вы сможете открыть некоторые запертые комнаты. Важно, чтобы вы никогда не оставляли открытыми защитные двери. Если у вас есть какие-либо вопросы, наши шуты в вашем распоряжении, — Рейна улыбается, но улыбка не достигает её глаз. Затем уже хочет обратиться к следующим посетителям.
— 24-й этаж. Как нам добраться туда прямым путём?
— До 24-го? — Рейна Лаветти выглядит так, будто пытается выгнуть брови, но маска, которая одета на ней, кажется, затрудняет ей задачу. На лбу лишь появляются морщинки, а брови так и не сдвинулись с места ни на миллиметр. — Вы хотите сразу начать с тяжёлых случаев? Что ж, у нас есть здесь несколько скоростных лифтов, — она оглядывается по сторонам, затем выходит из-за стойки и направляется к одному из лифтов. Из-под халата выпирает круглый, здоровый живот.
Скиннер берёт меня за руку, и мы следуем за ней, оставляя вестибюль и гомон позади.
— Я не могу пойти с вами наверх, — говорит она, демонстративно кладя руку себе на живот. — Слишком опасно.
Перед одним из лифтов она останавливается. Он серебристого цвета, но цвет особенный, под поверхностью переливается белизной, таким образом заставляя серебро сиять изнутри.
— Лифт на самом деле предназначен только для владельцев эксклюзивных карточек, но если вы только быстро хотите подняться наверх, то можете использовать его. Вниз спуститься нужно будет на красном и…
— Понятно, — Скиннер слегка ухмыляется. Очевидно, ему очень нравится каждый раз прерывать Рейну на середине предложения.
Она выглядит обиженной, когда вставляет свою собственную платиновую карточку-ключ.
— С лифтом вы доберётесь до 22-ого этажа. Выйдя из лифта, выберете третий коридор справа, затем сверните налево и войдите во вторую дверь. По деревянной лестнице поднимитесь дальше. Всё здание находится под наблюдением. Если почувствуете себя плохо и почуете опасность, зовите шутов.
Лифт останавливается, и мы ждём, пока откроются двери.
— Повеселитесь, — говорит Рейна. — И не забывайте: придерживайтесь красной дорожки и запирайте за собой отпертые двери.
Скиннер кивает, затем тащит меня за собой в лифт. Двери бесшумно закрываются. Я оглядываюсь по сторонам. Внутренняя часть кабины тоже имеет этот светлый серебристый оттенок. Повсюду вмонтированы световые панели, которые ещё усиливают яркость цвета.
— Скорее всего, она здесь не работает, а сама сумасшедшая, — вытаскивает меня Скиннер из моего восхищения. — Любой, кому приходится изо дня в день иметь дело с туристами, неизбежно теряет рассудок.
Я смеюсь, ощущая скорость под ногами, как она толкает нас вверх, и закрываю глаза. Я чувствую себя почти невесомой и на одно мгновение могу забыть, почему мы здесь. Затем кабина останавливается, из-за чего я падаю на колени.
— Сохраняй самообладание, созерцатель, — смеётся Скиннер, помогая мне подняться. Он обхватывает меня рукой за талию и выводит из лифта. Я окидываю взглядом помещение. Комната, в которой мы оказались — огромная. Полки такие высокие, словно деревья, стоят вдоль и поперёк. Они до верха забиты книгами. Запах дерева заставляет меня проходить ряд за рядом. Красочные корешки книг в радостном ожидании смотрят на меня. Я без разбора вытаскиваю одно из произведений и рассматриваю шелковистую обложку, ощущая тонкую бумагу под пальцами.
— Их здесь миллионы, — удивляется Скиннер. Толстые ковры и множество бумаги заглушают его голос.
Я откидываю голову назад и смотрю наверх. Между рядами полок в воздухе танцуют пылинки. Я медленно иду дальше. Я ещё никогда в жизни не видела столько много книг в одном помещении. Столько реликтов с того времени, когда ещё не было панелей и голографических анимаций. Между электронных произведений в библиотеке школы созерцателей был кодекс созерцателей — толстый том в кожаной обложке. Мне всегда хотелось хоть раз к нему прикоснуться, но наши инструкторы всегда запирали его под стекло.
Я слышу справа шаги Скиннера и протискиваюсь между двух массивных полок, затем обнаруживаю брата Пейшенс, стоящего на высокой куче книг. Он пытается достать экземпляр, который на добрых четыре полки выше его головы.
— Кончай с этими глупостями. Вспомни шутов, — предостерегаю я, хотя хорошо его понимаю.
Выполнив смелый прыжок, Скиннер снова оказывается на твёрдой земле.
— Ты уже видела нечто подобное? — в его невредимом глазе вспыхивает юношеские озорство. Я ещё никогда прежде не замечала в нём такого детского воодушевления. — Лондонская хроника. Ей, должно быть, больше ста лет! — он поднимает вверх тоненькую книжечку, которая выгляди так, будто вот-вот распадётся на части. Я задаюсь вопросом, как хроника могла поместиться всего на несколько страниц, но потом понимаю, что промышленники, видимо, подвергли содержание цензуре. Сократили всё до неважной информации, страшных историй из домегаполиской эры и побед над Ничейной Землёй.