Курляндский бес

Плещеева Дарья

– Сударыня, вы поедете с нами, – сказал он по-немецки.

– Вы поедете с нами, – подтвердил Ивашка.

И тут возник вопрос: как ехать-то? Открыто везти монахиню на крупе бахмата? Дорога от Гольдингена до Виндавы, что по левому берегу реки, довольно людная, проезжий народ обратит внимание, добром это не кончится. А по правому берегу дороги, в сущности, нет – придется пробираться, положась на милость Божью.

Ивашка стал расспрашивать Денизу, как она двигалась от Гольдингена, и оказалось, что монахиня, боясь, что на большой дороге

ее заметят, сперва поднялась выше по течению и наняла перевозчика, а потом пошла чуть ли не лесными тропами, но это ей мало помогло – видимо, перевозчик ее выдал. Она описала свои странствия и объяснила, что через лес ведет наезженная дорога, но, опасаясь неприятных встреч, она на эту дорогу не выходила.

Решили ехать правым берегом. И ехать скоро – может статься, те, кого герцогиня Курляндская послала в погоню за Денизой, тем же правым берегом вернутся обратно, и встречаться с ними незачем.

– Но мне нужно непременно встретиться с его высочеством, – сказала Дениза. – Дело очень важное.

– Важными делами у нас занимается сам господин Шумилов, – с большим достоинством отвечал Ивашка.

* * *

Они проехали более десяти верст, когда услышали шум. Ивашка, который вез Денизу, остался с ней в кустах, Петруха выехал на разведку. Вернулся он озадаченный.

Оказалось, что лесная дорога упирается в другую, довольно широкую, и народу там достаточно – она ведет к переправе через реку Виндаву и дальше – к той самой дороге от города Виндавы к Гольдингену. И все жители того лесного края, что к северу от Гольдингена, охотно ею пользуются, когда везут свой товар на продажу в города. Дениза подтвердила – она эту дорогу пересекала. Но, чтобы добраться до Гольдингена, придется опять ехать лесом, потом – вдоль берега, и, когда путь пересечет речушка, переправиться и опять уйти в лес – поскольку начинаются огороды, пашни и дома местных поселян.

– Врет, – в который уже раз сказал Петруха. – Не может баба так по лесу ходить! Слишком хорошо все запомнила!

– Это какая-то диковинная баба, – ответил Ивашка.

– Говорят умные люди – выслушай бабу и сделай по-своему…

Ивашка покивал – он и сам слышал эту мудрость.

Но мудрость оказалась какой-то неправильной. Когда, переправившись вброд через речушку – бахмату по колено, – они не ушли в лес, а поехали краем луга, потом краем большого льняного поля, и вдруг столкнулись с похоронной процессией.

Покойник, видать, был не последний человек в своей деревне – гроб везли на хорошей телеге, следом ехало с полсотни конных, мужчин и женщин, и все – прилично одетые, на сытых лошадях.

Ивашка с Петрухой стали рассуждать, в кулдигский ли храм везут усопшего, или на левом берегу есть где-то свой; из лагеря они вроде никакой колокольни не видели. Но вдруг Петруха заметил, что парни, замыкавшие процессию, показывают на них с Ивашкой пальцами.

– Бахматов, что ли, не видали? – спросил Петруха.

– Ну так пусть полюбуются, –

ответил Ивашка.

Но Дениза сообразила, в чем тут дело.

– Стражники, которые меня ищут, наверно, пообещали здешним жителям награду, если они меня поймают!

– Ну, давай бог ноги! – воскликнул Ивашка.

Погоня была стремительная и бестолковая. Видно, хорошие деньги пообещали за поимку Денизы, если парни бросили похоронную процессию и вскачь кинулись за Ивашкой, Петрухой и Денизой. Но они действительно не знали, что такое крепкие, коренастые и неутомимые бахматы. Даже хорошо кормленная деревенская лошадь им не соперница – а лошади земледельцев уже вовсю трудились на страде.

Виндава там, где стоял Гольдинген, была довольно широка – более сотни сажен, одолевать ее вплавь не рискнули, и чем дальше убегали вверх по течению – тем ближе был знаменитый водопад, самый широкий в Европе. Он был не слишком высок – примерно в человеческий рост, и рыба, лосось и рыбец, без труда одолевала его, поднимаясь в верховья реки на нерест. Рыбьи прыжки и навели герцога Якоба, тогда только приступившего к благоустройству своей страны, на занятную мысль – он велел расставить вдоль всего водопада, поперек реки, стояки с подвешенными корзинами. Корзины были так закреплены, что рыба исправно попадала в них, и в ту пору герцогский стол пополнялся свежепросольной икрой.

Этот водопад, к которому и Петруха, и Ивашка уже приходили пешком, и лазили на него, и скакали через промытые водой канавки на нем, был единственным средством попасть в лагерь московитов.

Средство было общеизвестное – вот и сейчас по водопаду тащилось несколько телег. Но лошади шли осторожно, шагом, чтобы копыта не застряли. А Ивашка с Петрухой не могли позволить себе такой роскоши, как шаг.

– Ну, Господи благослови! – воскликнул Ивашка.

– Молись Богу, православные! – как водится у моряков, добавил Петруха.

Бахматы, не приученные скакать по воде, сперва заартачились, потом пошли рысью.

Телеги, сперва казавшиеся опасным препятствием, неожиданно сослужили службу: Ивашка с Петрухой не побоялись проскакивать меж ними, а погоня растерялась. И то – мало радости не только грохнуться вместе с конем, но еще и слететь с водопада на глубину.

Выбравшись на сушу, бахматы опять поднялись в намет и, обогнув форбург по самому краешку берега, чуть ли не мгновенно доставили всадников в лагерь московитов.

Ивашка ворвался к Шумилову, невзирая на крик Ильича:

– Стой, ирод!

– Арсений Петрович! – завопил Ивашка. – Тут у нас такое стряслось!

– Что еще у вас стряслось? – кислым голосом осведомился Шумилов.

– Мы бабу изловили!

– Я вас за бабой посылал?!

Тут Петруха ввел в домишко Денизу, и не просто так, а сквозь плащ ухватив за ворот ее монашеского одеяния.

– Вот твоей милости, Арсению Петровичу, от Ивана Трофимыча подношеньице! – с превеликим ехидством сказал Петруха.