Кувыр-коллегия
Шрифт:
— Я добуду для вас денег, ваше высочество.
— Вот как? — принц при этот встрепенулся. — Добудете? Когда?
Остерман вытащил из своего глубокого кармана увесистый кошель и положил его на стол перед принцем.
— Здесь пока три тысячи золотом, ваше высочество. Еще 50 тысяч вы получите через одну неделю.
— Отлично! — принц Брауншвейгский жадно схватил кошель.
Остерман поморщился. Вице-канцлер не любил расставаться с деньгами. Но приходилось субсидировать принца.
"Этот венский щенок слишком жаден, — подумал про себя Остерман. — Налетел на кошелек словно коршун. Сможет ли он стать регентом? Нет. Никогда. Но мне и не нужно чтобы он правил Россией. За его спиной стану я. Пусть пока Бирон укрепит власть младенца-императора, а затем его можно будет и убрать".
— Вы меня просто спасли, Андрей Иванович. Я ваш должник.
— Я готов вам помогать и далее, ваше высочество. Но за сие я прошу вас быть моим учеником в делах политических. Вы хоть и умны, но еще так молоды и у вас нет моего опыта.
— Принимать советы такого великого государственного деятеля, как вы, граф, для меня честь. Но есть еще и моя жена принцесса Анна. А мы с ней не всегда ладим. Вы же знаете это, Андрей Иванович.
— Я многое знаю, ваше высочество. И знаю, чего желает принцесса. Вам не стоит ссориться с её высочеством. Я помогу и вам и ей….
Год 1740, октябрь, 19 дня. Санкт-Петербург. У герцога Бирона.
Вечером 19 октября 1740 года Либман в точности пересказал Бирону разговор принца с вице-канцлером. Лейба хорошо платил слугам принца и те верно служили ему.
— Меня это не удивило, Эрнест. Я чего-то такого и ждал от Остермана. Он, по-прежнему, жаждет высшей власти. Стоять за твоей спиной он не желает. Он желает быть впереди тебя.
— Тогда он поставил не на ту фигуру. Принц Антон — регент? Это смешно.
— Пока да. Но Остерман не торопиться. Он подождет когда власть младенца-императора укрепиться. А вот затем попытается убрать тебя. Пока он боится Елизаветы.
— Но соглядатаи доносят, что она спокойна и беспечна как всегда. К власти она не стремиться.
— Не спеши делать выводы, Эрнест. Елизавета уже не та, что десять лет назад. Она умеет делать думать, эта красивая принцесса. И теперь она своего не упустит.
— Ты считаешь, что она решиться на переворот? Она захочет стать императрицей? — спросил Бирон.
— Да. Я так считаю. Но сделает это не сейчас. Она выжидает. И ждет она когда немцы при дворе перегрызутся. А грызня между нами уже началась. Остерман снова начал плести паутину. Неизвестно чего ждать от фельдмаршала Миниха. Мне снова нужен Пьетро.
— Он стремиться заняться организацией своей капеллы при моем дворе.
— Некогда сейчас думать о музыке, Эрнест. Каждый верный и ловкий человек на счету.
— Я попрошу его помочь. Но что ты задумал, Лейба?
— Мне нужно знать не только то что происходит во дворце и в домах знаити, Эрнест. Я хочу знать, что говорят на улицах и кабаках Санкт-Петербурга.
— И Пьетро сможет тебе в сем помочь?
— Да. Не только он. К нему присоединиться Кульковский. Он давно жаждет тебе послужить. А Кульковский умен.
— Помню, как же. Я сам его в шуту выдвинул и государыне представил. Но умный шут не умный шпион, Лейба. Разве нет?
— Кульковский мог бы стать и министром, Эрнест. И на улицах совместно с Пьетро они смогут сделать многое. Нам с тобой надобно чтобы в кабаках больше поносили имя принца Антона а не твое. Пусть он станет главным врагом русских. Он, а не ты. Пусть про него сочиняют стишки и его обвиняют во всем.
— И, думаешь, Пьетро и Кульковский с этим справятся?
— Да. Я уверен в этом, Эрнест. Ведь Остерман уже разослал своих людей по городу с целью ругать тебя. Он пытается возбудить против тебя народ и гвардию……
Год 1740, октябрь, 20 дня. Санкт-Петербург. На улицах города.
Солдаты армейских полков шумели на улицах Петербурга и в кабаках. Остерман не ждал. Он начал действовать. Его люди поили служивых за счет вице-канцлера и разносили слухи о "злом Бироне" кровопийце и казнокраде.
— Неужто нам Бирону подчиняться? — говорил пьяный мужичонка в рваном армяке. — Пропала, Расея!
— Совсем по миру скоро пойдем!
— Дак, его императрица правителем сделала, — ответил кучер, сидевший рядом.
— Кака императрица? — возразил кучеру солдат-ветеран в полинялом мундире. — Говорят, что царица не Бирона при малолетнем-то царе оставила.
— Вона! А кого?
— Ты скажи, человече, коли знаешь?
Солдат с тревогой осмотрелся по сторонам, нет ли фискалов, и, понизив голос, продолжил:
— Дак Анна-то наша принца Антона в правители желала. А Бирон проклятый подпись государыни на документе подделал. Так и сел на нашу шею.
— А министры то чего молчат? — спросил кто-то.
— А им-то чего? Они с Бироном заодно. Им то не голодно, — ответил солдат и снова заказал штоф водки для всей кумпании.
— И то правда! — поддержали солдата другие. — Чего от Бирона нам ждать хорошего?
В трактир зашли новые люди. Это были два оборванных солдата. Они сели в дальний конец в темном углу трактира. Все посмотрели на них с опаской. Фискалы из тайной канцелярии!
— Слыш-ко, — прошептал кучер. — Смотри, что за птицы залетели.