Квантовая ночь
Шрифт:
Бориса это не убедило.
— Да, но кто может сказать, какую максимальную боль может испытывать человек?
— Ты смотрел «Призрачную угрозу»?
Некоторые из студентов снова засмеялись, но Борис лишь нахмурился.
— Если что-то может стать немного меньше, оно может стать и немного больше.
— Но не в том случае, когда в чувстве боли задействованы нейроны, — ответил я. — Если все регистрирующие боль нейроны срабатывают одновременно, это максимум. Человеческий мозг — объект конечных размеров.
— У
— Так вот, — продолжил я, — о моральном релятивизме мы поговорим позже. Сегодня же я хочу коснуться утилитаризма — а утилитаризм стремится к полной противоположности ада из мысленного эксперимента Сэма Харриса. Утилитаризм — ужасно неудачное название. Оно звучит холодно и расчётливо. Но на самом деле это тёплая, даже любящая философия. Иеремия Бентам и Джон Стюарт Милль были её первыми сторонниками и пропагандистами, и они говорили, что все действия должны быть направлены на достижение наибольшего счастья для наибольшего числа людей. Чем счастливее люди, тем лучше. Чем больше счастливых людей, тем лучше.
Я посмотрел на Бориса, который снова хмурился.
— Товарищ, — сказал я, — у вас несчастный вид.
Нина и несколько других студентов засмеялись.
— Просто это кажется таким своекорыстным, — сказал Борис.
— А, но это вовсе не так, — ответил я. — Бентам и Милль оба ясно выразились на этот счёт. В рамках утилитаризма следует быть нейтральным, оценивая собственное счастье в сравнении со счастьем кого-то другого. Да, эта философия не призывает к самопожертвованию — ты не обязан жертвовать собственным счастьем ради счастья другого. Но если какое-либо действие приводит к тому, что твоё счастье немного уменьшится, а счастье кого-то другого увеличится значительно — то здесь вопросов нет: ты должен это сделать. Ты не можешь ставить свои нужды впереди нужд других людей.
— Расскажите, как это работает в вашем случае, — попросил Борис.
Когда я впервые уехал в университет, то оставил массу своих вещей в родительском доме в Калгари; Хизер сделала то же самое. Но когда умер наш отец, цены на жильё в Калгари пробивали все потолки, и мама захотела найти для себя дом поменьше. Я приехал и избавился от вещей, которые были мне не нужны, а то, что хотел сохранить, перевёз в Виннипег на взятом напрокат грузовике. И, как это случается с коллекцией хлама, которое, как ты считаешь, может когда-нибудь пригодиться, не прикасался к ним с тех самых пор — хотя время от времени отвозил ящик-другой на свалку, чтобы будущим аспирантам-археологам было чем заняться.
Я приехал в складскую ячейку, которую снимал для этой цели, и принялся в ней рыться. Большая часть моего барахла хранилась в одинаковых картонных коробках, которые я купил в конторе по организации переездов, но кое-что было сложено в банковские ящики, а старая одежда — несомненно вышедшая из моды, хотя я, наверное, последний, кто способен это подтвердить — в ярко-оранжевых мешках для мусора. В свой тёмный период я жил в Виннипеге, но, как я полагал, могли найтись открытки с пожеланиями выздоровления, относящиеся к моему пребыванию в больнице в Калгари, или копии полицейских протоколов, относящихся к нападению. Но я не смог найти ничего похожего.
Два самых тяжёлых известных вещества — это нейтрониум и коробки с книгами. Я передвинул несколько из них, нагрузив при этом верхнюю часть тела больше, чем привык. В конце концов я добрался до коробки с надписью «Учбн. 2000-01», сделанной чёрным маркером. Я опустил её на пол и вскрыл резаком упаковочную ленту.
Внутри были обычные неподъёмные тома с названиями типа «Социальная психология», «Статистика для гуманитариев» или
Чек был из «Макнелли Робинсон» [15] в Поло-Парк. Этого магазина больше не существовало, но дата…
Дата на чеке была 31-12-00, одна из немногих в этом формате, которая не допускает разночтений: 31 может означать только число, а два нуля — только год; значит, книга была приобретена в канун Нового года, 31 декабря 2000.
Здесь. В Виннипеге.
На чеке было и время — 17:43, то есть перед самым закрытием в предпраздничный день; даже самые ботанистые из ботанов не встречают Новый год в книжном магазине.
15
Одна из крупнейших книготорговых сетей Канады, основанная в Виннипеге в 1981 году.
Конечно, книгу для меня мог приобрести кто-то другой…
Но нет, внизу чека был напечатан номер кредитной карты; иксы заменяли все его цифры, кроме четырёх последних, и их я узнал; этот номер со мной уже много лет. Это я сам пошёл и купил книгу, планируя наверстать обязательное чтение к моему курсу за оставшуюся неделю рождественских каникул.
Да, технически можно быть в Виннипеге в 5:43 вечера и всё ещё успевать прилететь в Калгари, чтобы прокричать «С Новым годом!» шесть часов спустя — вернее, семь, если учесть разницу в поясном времени. Но с чего бы это я поехал домой на Новый год, а не на Рождество, пусть даже родители и сестра были в отъезде? Что же это такое творится-то?
Я продолжил раскопки и нашёл дилбертовский [16] настенный календарь за 2000 год. Я надеялся найти за 2001, но не нашёл. Я пролистал его до последней страницы, с которой на меня уставился Роговолосый Шеф, и нашёл дни между Рождеством (которое в тот год выпало на понедельник) и Новым годом. На эти дни моим почерком было записано четыре дела. На День подарков [17] я записал «Майлс ок. 6ти». Я много лет не вспоминал о Майлсе Ольсене; мы ходили вместе на один курс и иногда собирались, чтобы выпить пива. На тридцатое я записал «Запл. за общагу». А на двадцать девятое и тридцать первое было записано «Уоркентин». Занятий в те дни не было, так что это должно быть связано с его исследовательским проектом, в котором я согласился участвовать.
16
Персонаж сатирических комиксов об офисных работниках.
17
26 декабря.
Я просмотрел предыдущие дни: Уоркентин был записан ещё трижды на неделе перед Рождеством. Первые записи были сделаны чёрной пастой; последние — синей. То есть они не писались все одновременно, что означало, что о последних встречах мы договорились уже после первых; он зачем-то снова меня позвал, причём перед самым Новым годом.
Вчера я сказал Менно, что тридцать первого декабря 2000 был в Калгари. Конечно, вполне возможно, что он забыл, что я был тогда здесь, ведь столько лет прошло. Но он вообще ничего про это не сказал.